Разрушение суверенитета в теориях служит оправданию так называемого <Гаагского трибунала>. Необходимо полностью абстрагироваться от симпатий или антипатий к конкретным лицам при оценке его претензий. В случае с Пиночетом, к которому отношение в мире сугубо отрицательное, большинство юристов мира полагали задержание гражданина одной страны на территории другой страны по иску третьей страны недопустимым. В случае с экс-президентом Югославии дело возбуждено неким частным органом против гражданина суверенного государства за действия, совершенные им в своем государстве, которые по законам этого государства не квалифицируются как правонарушения. Этот <процесс> стал таким важным для США и НАТО, потому что им нужна легализация примата карательного органа над законами суверенного государства.
Внешняя политика США в XX веке прошла несколько этапов выдвижения мондиалистских концепций. Им всегда предшествовали изменение глобального равновесия, эрозия влияния традици-
590 International Affairs, vol. 75, 1999, ? 3. July, p. 547.
591 The International Community: Facing the Challenge ofGlobalization.
European Journal of International Law. 1998.
502
онных участников баланса и наступательная пропагандистская работа и моральное давление на соперников. В. Вильсон и Программа из 14 пунктов выдвинули новые принципы на фоне распада исторической России, разгрома центральных держав и устранения Mitteleuropa. Ф. Рузвельт и проект универсальной международной организации были представлены, когда англосаксонские силы, прежде всего США, обрели не имеющий аналогов вес в мире. Гуманитарный пафос Дж. Картера звучал в период, когда после <разрядки> отношения Восток-Запад были намеренно резко обострены, а процессы в самом СССР позволяли надеяться на успех идеологического давления. Бывший советник по национальной безопасности США 3. Бжезинский вспоминает, как клише защиты прав человека в соответствии с новой стратегией вписывалось во все программы, речи, заявления, повестки, условия592. Победу Клинтона политолог Р. Такер назвал <триумфом вильсонизма> и провел параллели между временем Вудро Вильсона и тем миром, в котором США вознамерились осуществить очередной раунд глобализации593.
Хотя в официальной риторике продолжают фигурировать прежние понятия, они становятся малосодержательными рудиментами уходящей эпохи. От классического международного права сделан пробный шаг в сторону права мирового правительства и космополитического гражданского общества. В связи с этим многие политологи, в частности немец К. Зегберс, с одобрением спешат констатировать, что сформировавшийся после Вестфальского мира и ставший привычным свет, в котором главную роль играли государства, сегодня
уже ушел в прошлое>594.
США практически утвердили право самим и единолично назначать критерии <правды>, единолично выступать в роли судьи, самим принуждать и карать всех непокорных. Объявление этим самозванным судией кого-либо <нецивилизованным>, а значит, подлежащим грубому давлению извне, означает лишение защиты международными правовыми нормами. Сегодня фантом <воли международного сообщества> прикрывает агрессию и карательные операции. Но обе стороны медали – и присвоение Соединенными Штатами роли арбитра, и универсальная эгида – это угроза понятию <государство и суверенитет>, конец системы международного права. Устава ООН и принципа невмешательства, конец эры государства-нации. Международное публичное право, в котором субъектом является государство, становится факультетом ненужных профессий. Все договоры и соглашения
Brezinski Zb. Power and Priciple. Memoirs of the National Security
Adviser. 1977-1981. London, 1983, p. 125.
593 World Policy Journal. Winter 1993-1994, p. 98.
594 Pro et contra. Проблемы глобализации. Московский центр Карнеги.
М., 1999, с. 64.
503
на самом деле лишь протокол о намерениях с клаузулой rebus sic stantibus (<при таком положении дел, пока условия сохраняются>). Вопреки псевдогуманистической пропаганде роль силы в международных отношениях чрезвычайно возросла, а карта уже не только Европы, но и мира вновь стала зыбкой, как несколько веков назад.
Всему этому на европейском этапе до перехода США к единоличным акциям способствовали левые правительства Европы, активно соучаствовавшие в очередном духовном и геополитическом Дранг нах Остен под новым флагом либерального универсализма. Вряд ли случайно, что одновременно, как и хотел Л. Троцкий, к власти в Европе пришла целая международная корпорация левых. Не только сугубый философский материализм вместе с идеологией интернационализма, но идеалы антиэтатизма переместились из Москвы и Восточного Берлина чтобы прочно закрепиться в идеологическом арсенале европейских и американских канцелярий. При этом агрессивность либерального универсализма уже превосходит своего предшественника с его быстро захлебнувшимся <экспортом революции> в теплохладный Запад. <Теории глобализации, – признает авторитетный американист А. Богатуров, – приобрели настолько отчетливые черты наступательности, что ассоциируются сегодня… с призраком <мировой либеральной революции> – зеркального отражения коминтерновской химеры всемирной пролетарской революции, перекодированной сообразно реалиям конца XX века>595.
Российские исследователи глобализации далеко не одиноки в резких суждениях о сущности и свойствах современного глобалистского проекта. По мнению Р. Дарендорфа, глобализм угрожает самому классическому гражданскому обществу маргинализацией596. Немало умов привлекают внимание к глубине вызова: <Раскол между сторонниками нового мирового порядка и теми, кто эту глобальную интервенцию воспринимает как опасность, является поистине бездонным, – пишет на страницах лондонской <Тайме> С. Дженкинс. – Он глубже противоречий времен холодной войны, серьезнее противоречий между <голубями> и <ястребами>, правыми и левыми>597. Ведущий сотрудник Национального совета научных исследований Франции П.-А. Тагиеф, ставший символом европейского интеллектуального сопротивления глобализации и мондиализму, давно провозглашен <традиционалистом, консерватором и, наконец, фашистом>. Не только А.С. Панарин подметил: <Если на заре модерна, в эпоху формирования великих европейских наций, феодальному местни-
595 Богатуров А. Синдром поглощения в международной политике // Pro et Contra. Московский центр Карнеги. М., 1999, с. 31.
596 Гражданское общество: мировой опыт и проблемы России. М., 1998, с. 3-4.
597 The Times. January 31, 2001.
504
честву противостояло единое суперэтническое пространство государства-нации, то теперь само государство третируется как носитель местничества>.
Запад <сегодня вот-вот достигнет того, о чем мечтали Ленин и Троцкий в 1917 году, – саркастически замечает философ, политический обозреватель <Спектейтор> Дж. Лоулэнд, ибо задача даже не в том, чтобы, как ошибочно полагают <евроскептики> – оппоненты европейского строительства, заместить национальные государства европейским или мировым супергосударством. Задача в том, чтобы осуществить старую мечту Маркса об уничтожении государственности вообще>. Мохво согласиться с анализом обозревателя, относимым не только к западноевропейским социал-демократам и <коммунистам-ревизионистам>, но и к российской постсоветской леволиберальной элите: <Если левые с энтузиазмом восприняли рынок, создав иллюзию сдвига вправо мировой политики, то это сделано ими лишь из соображения, что уничтожение государства-нации можно более эффективно осуществить с помощью крупноформатного корпоративного меркантилизма, нежели государственного социализма>59*. Точно так же тезис, что глобализация – это объективный неизбежный исторический путь, всего лишь повторение в новом обличий учения давнего знакомца – диалектического материализма. Клинтон, И. Фишер или дАлема все равно не смогли бы выразить это лучше В.И. Ленина: <Соединенные Штаты мира (а не Европы) – являются той формой объединения и свободы наций, которую мы связываем с социализмом, пока полная победа коммунизма не приведет к окончательному исчезновению всякого, в том числе и демократического, государства>599.
