— Да?

Максим последовал за ним.

— Геннадий Мстиславович, авто-дизайнеры будут у нас завтра, — сказали близнецы.

— Хорошо, парни, можете возвращаться. У меня больше нет поручений для вас. На сегодня вы свободны. — Гена свернул телефон блокнотом и убрал обратно в карман. Потом приземлился в кресло напротив огромного телевизора, который выдавал трехмерное изображение, закурил.

— Гена, ты знаешь, что курение вредит здоровью? — шутливо спросил Максим, запустив руки в карманы.

— Знаю, — кротко ответил Гена. — Но только не мне и тебе! Ведь так?

— Так. — Максим без нужды взглянул на недавно затянувшийся прорез на руке. — Ты все знаешь о себе? Тебе ничего не надо рассказать о твоем теле?

Гена как-то болезненно засмеялся и выронил сигарету на пол. Закинул голову, будто обращаясь к небу, и остановил довольный взгляд на Максиме:

— Все, брат. Все я знаю. За то время, что ты отсутствовал, я всячески экспериментировал над собой. Мне было очень интересно, почему я не умер.

— Не все, — отрезал Максим. — Ты не знал, что простого человека можно спасти нашей кровью! О теле своем, может, ты и все знаешь, но о крови, сомневаюсь.

Гена сбросил маску довольства и усмешки. Его лицо стало заинтересованным. Он скрупулезно выслушал брата и признал, что не знал этого. В его голове промелькнули мысли: «Отныне надо быть осторожнее с огнем!».

Максим клацнул языком, показывая, что не надо быть таким уверенным в подобных вещах и ушел в комнату, где была Яна. Из ста миллилитров крови, что было в капельнице, осталось меньше половины. Кожа Яны приобрела румяный оттенок, стала горячей. Грудь активно вздымалась, набирая и выпуская из себя прохладный прозрачный как хрусталь воздух. От нее шло тепло, брызгало жизнью. Максим слегка переборщил с количеством отданной ей крови. Ее организм переживал второе рождение. Каждая ее клеточка просыпалась после длительного сна. Глаза все еще были закрыты, но веки чуть подергивались. Губы слипались и снова разлипались. Максим присел на кровать и провел горячей рукой по ее щеке, но теперь уже его кожа казалась прохладной, а не ее.

Яна должна была очнуться просто и естественно. Она должна была всего-навсего проснуться, как после крепкого сна. Долгие месяцы, что она спала, должны показаться ей не дольше секунды., но должно да не обязано. Иногда все получается так, как не должно было быть.

Внезапно дверь громко распахнулась, и в дверном проеме показался Гена. Яна дернулась и открыла глаза. Ослепительная зелень ее глаз воткнулась в Гену, который сначала сильно удивился, а потом обрадовался успеху брата. Он хотел предупредить Максима кое о чем, но тут же забыл об этом и подбежал к кровати, присел с другой стороны. Яна заметила боковым зрением Максима и повернула к нему голову, прошептала:

— Макс? — ее губы залились счастливой улыбкой, глаза засверкали. — Ты сильнее смерти! — она бросилась к нему на шею, тихо заплакала и уткнулась лицом в его плечо. Максим провел рукой по вьющимся ручьям ее золотых волос и звучно, дрожа, вздохнул, прижал к себе сильней. Он молчал. Слов не было. Была только безмерная радость, а слезы счастья не шли. да и зачем они? Слезы появляются от переизбытка чувств, которое сейчас Максим испытывал, но они не шли и все.

Гена сиял от радости где-то рядом. Максим поднял глаза — их взгляды встретились. Похоже, Гена был еще счастливее, чем Максим. Он что-то хотел выразить, но не мог; на его лице играл свет Солнца. Максим улыбнулся ему, сказав этим, что понимает его, и посмотрел в глаза Яне.

— А! — опомнился Гена. — Я же хотел сказать, Макс, что оставлю тебя ненадолго. Мне надо съездить за своей девушкой.

Максим кивнул и обратился к Яне:

— Ну, как ты себя чувствуешь, моя пробудившаяся красавица?

Яна улыбнулась, слез на ее лице уже не было. Она была счастливой веселой и готовой жить!

— Отлично, лев мой! — заиграл ее настоящий голос. — Я как будто только что родилась. Я еще никогда не ощущала такой уверенности, легкости в теле! А ну рассказывай, что ты тут наволшебничал? — Яна мгновенно превратилась в игривую кошечку, словно ничего и не было. Она была живой, видела перед собой Максима, видела Гену — это все, что ей требовалось для счастья. Если рядом с ней эти два человека, значит все прекрасно! Лучше не бывает!

Максим ответил ей тем же поведением, запрыгнул на пастель, забыв о верхней одежде. Яна опустилась на мягкую подушку, и Максим настиг ее сверху. Он поставил руки

у ее подмышек и опустился, словно отжимался. Губы соприкоснулись в долгом поцелуе.

Гена приземлил свой аирмобиль на специальной площадке возле огромного особняка. Тут все было, как можно плотнее усажено зеленью. Стриженые деревья, цветы, по стенам роскошного дома ползли, взбираясь вверх, гибкие стволы растений, напоминающих лианы. Все растения еще пока были живые и зеленые, потому что земля под ними подогревалась; над ними невысоко висел прозрачный туман.

Не дождавшись стука в дубовую дверь, девушка по имени Сати — еще только расцветающая настоящей красотой, вышла на порог, закрыла дверь и всплеснула глазами на Гену:

— Привет! — ее ресницы хлопнули и пухленькие губы улыбнулись.

— Ну что, ты едешь? — Гена заглянул в янтарные глаза девушки и, заметив согласие, поднял с каменных ступенек ее багаж.

— Да, — Сати заскользила легкими шагами к аирмобилю. Ее ноги были обуты в синие легкие зимние сапожки. На плечах висела белоснежная дубленка, а голову от холода защищала белая синеватого оттенка меховая шапочка с коротким широким козырьком, также покрытым мехом.

И тут вдруг Гена слегка огорченно подумал, укладывая сумки в багажник: «До чего же у меня все просто и скучно! Не то, что у Макса! Мне бы такую безграничную и безжалостную любовь, как у него. Сколько он прошел, сколько выстрадал, но каждый раз был вознагражден! А недавно и мне достался маленький кусочек фруктового пирога, хотя я и не люблю Яну.» — Гена осекся, его голову вдруг разодрали странные сомнения, очень напугавшие его.

Он мотнул головой, выкинув неприятные мысли, захлопнул багажник и крепко обнял Сати. Она даже удивилась такому внезапному порыву страсти ее парня, взмахнула черными, как ночь ресницами и утопила его в своих глазах, улыбаясь, поцеловала:

— Ты что?

— Ты нужна мне! Не забывай это, — горячо выдохнул Гена и отпустил ее.

— Ты мне тоже, — все еще улыбаясь, ответила Сати, отвернулась и залезла в аирмобиль.

Гена постоял еще несколько мгновений, служа для падающих снежинок местом посадки, оглянулся на особняк и шагнул к своему транспорту. Он отлично понимал, что если они вернутся в его дом через несколько минут, то застанут Максима и Яну врасплох.

Вечером этого же дня Яна рассказала всем о пророчестве. Она сидела, прижавшись к Максиму, и обводила глазами Гену, Сати и изредка поглядывала на любимого. И все три пары глаз выражали изумление, страх и сочувствие.

— Пророчество странная штука, — заявил Гена, прижимая плотнее к себе Сати. — Я бы никогда не стал доверять судьбу гадалкам! Пророчество забивает голову, как-то подсознательно действует и, в конце концов, незаметно для себя заставляет выполнять то, что наговорила гадалка. Если тебе нагадали несчастье, то ты выискиваешь подозрительные ситуации и избегаешь их, но то, что нагадали, случается неожиданно и незаметно. Это похоже на то, когда всеми силами стараешься свернуть с нагаданного пути, а в итоге получается, что именно уход от этого и приводит к нагаданному! — Гена не устоял перед соблазном мягкого аромата грушевого сока и снял стакан с подноса, который подвозил домашний робот к каждому из них.

Максим тоже взял себе стаканчик и, залпом отпив половину, спросил у Яны:

— Тот старик, что тебе напророчил, взял с твоей матери деньги?

— Насколько я помню — нет.

Максим покачал головой:

— Значит, он был настоящим пророком.

— Откуда ты заешь, что он умер? — звякнул Гена. — Ты сказал «был».

— Я не знал. Просто так сказал, — Максим, громко сглотнув сок, отдал пустой стакан роботу.