В современных источниках много раз приводились сведения о добыче чугуна, нефти, угля, выплавки стали, стойком курсе золотого рубля, самых низких в мире налогах и низких ценах на продукты питания, которые знаменовали успехи русской промышленности к 1913 году. Но, пожалуй, самым впечатляющим и важным является рост населения Российской империи, которое за время царствования Николая II выросло на 60 миллионов человек, факт, который не имеет аналогов в мировой истории. Этот рост является лучшим показателем того, что Россия все более становилась богатым, сытым и процветающим государством. Что бы кто ни говорил сегодня, но исторические факты упорно свидетельствуют, что русский народ никогда, ни до, ни после, в своем большинстве, в материальном плане не жил лучше и богаче, чем при Императоре Николае Александровиче.

Граф С.Ю. Витте, один из врагов Государя, писал ему в конце жизни: «Как бы ни судили современники о настоящем, беспристрастная история внесет в свои скрижали великие дела Ваши на пользу Богом вверенного Вашему Величеству народа. В Ваше царствование Россия получила прочную денежную систему, в Ваше царствование расцвела отечественная промышленность и железнодорожное строительство, в Ваше царствование с народа сняты многие тяготы – уничтожены выкупные платежи и круговая порука и проч., и проч. Но что русский народ никогда не забудет, покуда будет жить – это то, что Император Николай II призвал народ свой к совместным законодательным трудам. Это Ваша бессмертная заслуга перед русским народом и человечеством!»[7]

Но чем обеспеченнее становилась жизнь населения, чем больше богатели банкиры и промышленники, чем демократичнее и свободнее становилось внутреннее законодательство, тем больше становилось отчуждение царя и общества, царя и народа. Удивительно, но богатеющая русская буржуазия, обязанная своим богатством царской власти, была ей не союзником, но врагом. Всем известен факт финансирования революционных партий русскими миллионерами.

Таким образом, Россия накануне Первой мировой войны представляла собой феномен стремительного развития двух центробежных сил: революции промышленной сопутствовала революция духовно-нравственная. Силы этих двух революций стремились к лидерству в обществе и к захвату власти. При этом последнее становилось для них самоцелью. Таким образом, двум революциям было одинаково враждебно самодержавие и, следовательно, самодержец. Для Царя главным же оставалось соблюдение интересов нации в целом, сохранение баланса сил и соблюдение исторически сложившейся традиции преемственности власти, которая одна могла спасти Россию от неминуемого краха, к которому бы ее привела победа одной из этих двух революций. Царь был гарантом соблюдения основ государственного спокойствия, порукой от насильственного изменения социально-экономического уклада и государственного строя. Обращаясь 18 января 1906 года к депутации крестьян Щигровского уезда Курской области, Император Николай II сказал: «Вы, братцы, конечно, должны знать, что всякое право собственности неприкосновенно, то, что принадлежит помещику, принадлежит ему, то, что принадлежит крестьянину, принадлежит ему. Земля, находящаяся во владении помещиков, принадлежит им на том же неотъемлемом праве, как и ваша земля принадлежит вам. Иначе не может быть, и тут спора быть не может».[8]

То же самое Царь говорил и дворянству. В речи 2 февраля 1906 года, обращенной к депутации тамбовского и тульского дворянства, он сказал: «Вы знаете, как дороги Мне интересы всех сословий, в том числе и интересы дворянства, но в данное время Меня наиболее заботит вопрос об устройстве крестьянского быта и облегчения земельной нужды трудящегося крестьянства, при непременном условии охранения неприкосновенности частной собственности».[9]

Для успешного прохождения этого опасного участка русской истории самодержавию было крайне необходимо внутреннее и внешнее спокойствие. К 1914 году Россия была на пути к внутреннему компромиссу. Высокие прибыли и экономическая стабильность побуждали промышленные круги искать соглашения с властью, а рост уровня жизни населения лишал сторонников социальных потрясений почвы для революционной пропаганды. «Общее мое впечатление, – писал Государю П.А.Столыпин, – более чем утешительное. После страшной встряски Россия, несомненно, переживает сильный экономический подъем, которому способствует и урожай двух последних лет. Сибирь растет сказочно: в безводных степях, которые два года тому назад признавались негодными для заселения, в несколько последних месяцев выросли не только поселки, но почти города».[10] «Дайте 20 спокойных лет и вы не узнаете России!», – призывал тот же Столыпин Государственную Думу.

Но колоссальное внешнее потрясение, постигшее Россию 19 июля/1 августа 1914 года, привело вновь в движение все внутренние противоречия, результатом которых стала гибель Российской империи.

Император Николай II ясно осознавал всю неподготовленность России, военную, внутриполитическую, экономическую, к всеобщей войне. Он был далек, в отличие от многих его современников, от идеи «маленькой победоносной войны». «Государь с полной ясностью осознавал, – писал генерал М.К. Дитерихс, – что в пределах земных причин и влияний общая европейская война во всех случаях будет грозить гибелью Родине».[11] Император с самого начала своего царствования неуклонно старался не допустить большой войны. Он понимал, что мир входит в совершенно новые реалии, и что большая война опасна для всего человечества. Этим были вызваны его Гаагские инициативы 1899 года, впервые на государственном уровне поставившие задачу ограничения вооружений и создавшие Гаагский международный суд. Эти инициативы были встречены большей частью иностранных правительств с иронией и недоумением.

Император Николай II явил накануне мировой войны, поправшей все нормы человеческой морали, пример верховного вождя христолюбивого воинства, само понятие которого напрочь забыто вплоть до сегодняшнего дня. В 1907 году Императором был утвержден «Наказ Русской армии о законах и обычаях сухопутной войны», который являлся приложением к Уставу полевой службы. В Наказе говорилось: «1. Войска должны уважать жизнь и честь обывателей неприятельской стороны, а также религию и обряды веры. Всякий грабеж строго воспрещается под страхом тягчайших наказаний (вплоть до смертной казни). Раненые и больные военные чины подбираются с поля боя без различия принадлежности к какой-либо армии. С пленными надлежит обращаться человеколюбиво и предоставлять им полную свободу в отправлении религиозных обрядов. Содержать их так же, как содержатся чины русской армии. 2. Во время военных действий воспрещается применять яд или отравленное оружие, ранить или убивать неприятеля, который сложил оружие и сдался, атаковать или бомбардировать города, селения, жилища или строения, не занятые противником, захватывать и уничтожать неприятельскую собственность (если это не является военной необходимостью)».[12]

Читая эти строки, понимаешь, что если бы изложенные в них принципы ведения войны были бы соблюдены воюющими сторонами в Первую мировую войну, то были бы невозможны военные преступления, начиная от Хатыни и Дрездена и заканчивая Багдадом и Белградом.

Вся дальнейшая политика Николая II, особенно после русско-японской войны, была направлена на сохранение мира. В беседе с русским послом в Болгарии Неклюдовым Николай II сказал: «А теперь, Неклюдов, слушайте меня внимательно. Ни на одну минуту не забывать тот факт, что мы не можем воевать. Я не хочу войны. Я сделал своим непреложным правилом предпринимать все, чтобы сохранить моему народу все преимущества мирной жизни. В этот исторический момент необходимо избегать всего, что может привести к войне. Нет никаких сомнений в том, что мы не можем ввязываться в войну – по крайней мере, в течение ближайших пяти-шести лет – до 1917 года. Хотя, если жизненные интересы и честь России будут поставлены на карту, мы сможем, если это будет абсолютно необходимо, принять вызов, но не ранее 1915 года. Но помните – ни на одну минуту раньше, каковы бы ни были обстоятельства или причины и в каком положении мы бы ни находились».[13] Особенно миролюбие Царя сказалось во время Балканских войн, когда влиятельные силы в России требовали вмешаться в нее на стороне «православных братьев». Но миролюбивая политика не означала пассивности. Россия предпринимала огромные усилия, чтобы встретить войну готовой. Перед лицом военной опасности страна тратила огромные средства на оборону и развитие вооружений. Военные расходы России были самими высокими в Европе. В середине октября 1913 года была принята так называемая «Большая программа», призванная коренным образом переустроить русскую армию, доведя ее по всем показателям до современного уровня. Программа должна была быть выполнена к осени 1917 года. То есть Россия должна была быть готова к войне к тому году, когда она ее уже фактически проиграла. Б.М. Шапошников писал: «“Большая программа по усилению армии” была утверждена в октябре 1913 года и предусматривала проведение до осени 1917 года мероприятий по коренному преобразованию армии, особенно в области ее технического оснащения (количественное и качественное усиление артиллерии, развитие авиации, автомобильного транспорта и т. д.). С началом первой мировой войны выполнение программы было отменено».[14]