Процессия остановилась в нескольких ярдах от трона, и архиепископ, в золотой митре и золотой мантии, вышел вперед встретить святого и провести его на причал. Статую плавно и ловко перенесли на баржу. Архиепископ и знатные особы заняли места вокруг него, и под пение пилигримов, выстрелы ракет, взметнувшихся в залитое солнцем небо, и гул корабельных сирен святой Николай на старой барже двинулся к рыбачьей лодке. Лодка сверкала свежей краской, на корме был установлен алтарь. Святого перенесли на него, и там он должен был оставаться до наступления темноты. Немедленно с визитом к нему направилась лодочная флотилия, и так продолжалось весь день. Тот, кто стоял на берегу, видел святого с епископским жезлом в руке. Он стоял, повернувшись лицом к Бари, словно благословляя город. Пробудились старые воспоминания, и люди всех сословий столпились в гавани либо вышли на лодках повидать своего патрона. Как все это было по-итальянски: в самые эмоциональные моменты церемонии в небе появился самолет, которому разрешено было, пролетая, рекламировать пиво.

Прибытие святого вечером происходило еще более торжественно. Николай появился под аккомпанемент фейерверков. Небо усеяли падающие звезды. Святого пронесли по ярко освещенному Старому городу, и под приветственные крики святой Николай Мирликийский прошел по улицам приютившего его города.

Во время моего пребывания в Бари я с нетерпением ждал наступления каждого воскресенья. В этот день я посещал на волнорезе рыбные прилавки. Их там бывало от двадцати до тридцати штук. Разнообразие морских продуктов поражало, в особенности великолепные устрицы по шесть шиллингов за дюжину. Их можно было унести с собой либо съесть под одним из шатров, где стояли столы и стулья.

Когда я вошел в один из таких шатров и заказал дюжину устриц, рыбак поставил на стол ведерко, из которого он вынимал устрицы и, ловко вскрывая их одним движением ножа, подавал мне одну за другой. Гурманы считают, что это — лучший способ поедания устриц. Обслуживая меня, рыбак рассказал, что устрицы выловлены не в Адриатическом, а в Ионическом море, в знаменитом заливе Таранто.

Так же хороши были съедобные моллюски, мидии и морские ежи. По словам римского гурмана Апиция, римляне готовили морских ежей множеством способов, но я ел ежей только в сыром виде, сразу после того как их вынули из воды. Крошечные съедобные сегменты икры цвета шафрана, когда мне выпадала удача ее есть, напоминали мне по вкусу обезвоженный озон. Я не знаю другого морепродукта, который заключал бы в себе столь мощный запах океана. Английского гурмэ привлекают еще более заманчивые, твердые, точно камень, tartufi di mаre — морские трюфели, — которые, к сожалению, насытившись устрицами и моллюсками, я не попробовал. Элизабет Дэвид — перед ней преклоняют колена все гурманы — говорит, что «обычно их поедают сырыми, и это очень хорошо». Ни разу не пробовал я и datteri di mare — морские финики, которые и в самом деле внешне похожи на эти плоды, зато отважился съесть cannolicchi — двустворчатый моллюск, похожий на червяка длиною в три дюйма. Он живет в красивой серой раковине, похожей на карандаш. И все же охватывает беспокойство, когда кладешь в рот нечто живое.

Великолепное зрелище представляют собой лежащие на прилавках крабы, речные раки, креветки, каракатицы и осьминоги. Никогда еще не встречал я столь дешевых морепродукты. В воскресенье на завтрак я обычно просил официанта принести мне несколько кусков хлеба с маслом. Отправляясь на берег, брал этот хлеб с собой, поскольку никаких предметов из мира цивилизации рыбаки не предлагали. Даже вилку. Приятно было устроить себе ланч, медленно прогуливаясь от одного прилавка к другому, выбирая в одном месте несколько морских ежей, в другом — устрицы или мидии. Впрочем, хочу предупредить читателя, оказавшегося в Бари вот в такое приятное утро: не перенимайте слепо мое поведение, посоветуйтесь прежде с внушающим доверие местным жителем. Такие моменты, однако, оставляют незабываемые воспоминания о Бари. В нескольких ярдах от темной Адриатики, лениво лижущей волнорез, слышатся гулкие шлепки: это рыбаки колотят камнями осьминогов, чтобы те стали нежнее.

Продолжение труда на протяжении многих столетий всегда впечатляет, и я иногда размышляю о двух родах деятельности, которые пережили империи. Это — уличные рынки и рыбные прилавки. Когда Гораций со своим богатым другом Меценатом путешествовал по Виа Аппиа от Рима и до Брундизия (ныне Бриндизи), они проходили через Бари (тогда Бариум) и, возможно, задержались здесь. Описывая путешествие, Гораций не мог придумать лучшего описания Бари, чем «Барий, рыбой обильный». Прогуливаясь мимо рыбных прилавков воскресным утром, я думал, что Гораций и Меценат, возможно, делали то же самое и видели такое же разнообразие моллюсков, выловленных такими же невысокими, темноволосыми, просоленными насквозь рыбаками.

Некоторые издатели «Цветочков святого Франциска» выпускают эпизод встречи святого с проституткой, по-видимому, из этических соображений. История такова: в 1219 году, во время пятого крестового похода, святой Франциск находился в Святой Земле. Он остановился на постоялом дворе, где молодая женщина предложила ему разделить с ней постель. «Да, я хочу», — сказал святой и пошел за молодой женщиной в спальню, где в очаге горел большой огонь. Франциск разделся и, улегшись у самого пламени, пригласил девушку сделать то же самое. Святой весело лежал возле пылающих красных языков, однако не только не обжегся, у него даже кожа не покраснела. Девушка испугалась и, как рассказывает легенда, пожалела о своих греховных намерениях.

Какая глупая история! Ну зачем ее вставлять в «Цветочки»? Она не настолько изящна, чтобы стать аллегорией. Нет в ней и поворотов сюжета, помогающих создать увлекательный рассказ или вывести мораль. Этот инцидент выбивается из общего настроя, однако по этой же причине интересный. Это из разряда рассказов, когда правдивая история может быть извращена. Я часто думал, что на самом деле произошло между святым Франциском и девушкой. Никогда не ожидал, что найду ответ в Бари, потому что не подозревал, что святой Франциск вообще бывал в этом городе.

В одно прекрасное утро я пошел в замок на краю Старого города. Огромная крепость, окруженная рвом, ныне превратилась в сад. Сначала ее строили норманны, потом территорию расширил Фридрих II, в последующие периоды ее довели до нынешнего состояния. В стародавние времена волны омывали крепостные стены, но сейчас от моря их отделяет широкая улица. Возле ворот я заплатил за вход. Слева от меня высились старинные стены, очевидно, сохранившиеся от старого замка. На глаза попалось объявление, прикрепленное к этой стене. Я прочел, что замок Бари был тем самым местом, где святого Франциска соблазняла молодая женщина.

Я обнаружил, что все жители Бари слышали о том, что святой Франциск приезжал сюда из Святой Земли в 1220 году. Бари тогда был одним из портов, которые использовали крестоносцы. В том году Фридриху II было двадцать шесть лет. В замке Бари он держал свой двор. В окружение Фридриха, как всегда, входили сарацины, астрологи, ученые, танцовщицы, соколы, леопарды и, конечно же, знаменитый слон. Рассказывают, что Фридрих, желая проверить добродетель святого, обручившегося с леди Нищетой и проповедовавшего целомудрие, пригласил его в замок. Он хотел провести в спальню святого красивую девушку, с тем чтобы она соблазнила Франциска. Фридрих специально проделал в стене отверстие, чтобы тайком подглядывать за этой сценой. Святому Франциску в то время было тридцать восемь лет. Он отверг соблазнительницу точно так, как рассказывает легенда, пылающими в камине углями. Фридрих был так восхищен этим, что остаток ночи провел в разговорах со святым.

Этот рассказ звучит правдиво и согласуется с хитрыми уловками Фридриха II, любившего испытывать людей. Точно так он пытал своего математика, почти легендарного Майкла Скотта, — попросил измерить расстояние от верхушки башни до неба, после чего приказал рабочим потихоньку опустить башню, и снова попросил Скотта проверить измерения. Когда обнаружил, что вторая длина оказалась чуть выше первой, пришел в восторг, как и в случае со святым Франциском.