— Благодарю вас всех, — ласково отозвалась Тина и, взяв крошечный ридикюль, подходящий по тону к шляпке, спустилась в красную гостиную, где ее уже ждала герцогиня.
Несмотря на подавленное состояние, старая леди невольно изумилась, увидев в зеркалах, обрамленных в золоченые рамы, украшавших холл, не серенькую, неряшливую девочку, а изысканное создание в кружевах и атласе, с напудренными волосами и сверкающее бриллиантами.
Два лакея открыли перед Тиной дверь, и, войдя, она увидела целое сборище людей, ожидающих ее. Это все были друзья сэра Маркуса, потому что он предварительно договорился с герцогиней заехать за ними на Беркли-сквер и отвезти их в Воксхолл.
Все женщины были изысканно одеты, но, тем не менее, они не могли перещеголять мужчин в красочных атласных камзолах и кружевных шейных платках. Но герцогиня, в белом парчовом платье, затмевала всех. Из того же материала был сшит камзол и для Абдула, флегматично стоящего возле нее с ее ридикюлем в руках и в тюрбане с желтым плюмажем, закрепленным брошью с топазами и бриллиантами.
— Простите, мадам, если я опоздала, — произнесла Тина, внезапно оробев, когда все собравшиеся обратили на нее взгляды.
— Мы всегда готовы ждать появления Персефоны! — провозгласил сэр Маркус.
Когда сэр Маркус склонился над ее рукой для поцелуя, Тине показалось, что он напоминает ей принца подземного царства, вышедшего из преисподней, его темно-сливовый бархатный камзол омрачает яркие костюмы его друзей. И все же пуговицы сверкали огромными бриллиантами, в шейном платке блестел великолепный камень, и еще один на мизинце в кольце с печаткой.
«Богат! Богат! Богат!» Казалось, эти слова витали в воздухе вокруг этого мужчины, но Тина отдернула руку от его пальцев, словно прикосновение его губ к ее обнаженной коже было для нее противным. Однако его, похоже, совершенно не волновала ее открытая неприязнь. Нет, он смотрел на нее даже с торжеством.
— Есть шесть карет, — сообщил сэр Маркус. — Как мы будем рассаживаться?
Тина затаила дыхание, опасаясь, что он предложит ей ехать вместе с ним, но у него хватило ума не действовать так открыто. Вместо этого сэр Маркус подал руку герцогине.
— Сегодня никто не превзойдет вашу светлость, учтиво проговорил он. — И позвольте сказать вам, что я горд сопровождать вас!
— Сказать вы можете, — усмехнулась герцогиня, а я попытаюсь вам поверить! Женщине в любом возрасте приятно слышать комплименты, даже если она знает, что джентльмен, который их говорит, нахальный выскочка и за его сладкими речами кроются какие-то непонятные мотивы!
Ее проницательные старые глаза смотрели на сэра MapKvca, но тот лишь засмеялся:
— Мы понимаем друг друга. — И, взяв под руку, он проводил ее к карете.
Партнером Тины оказался серьезный молодой человек, который рассказал ей, что его отец только что купил ему офицерский чин в армии.
— Вы рады? — полюбопытствовала она. Он помотал головой:
— Это будет смертельно скучно. Похоже, войны нигде нет; а единственное, что меня интересует, — это война.
— А почему вы так уверены, что мир продлится долго?
— Я молюсь, чтобы он не продлился долго, — ответил он, — но надежды на войну, даже небольшую, почти нет. Наши дипломаты сейчас стали слишком опытными. Вместо того чтобы сражаться, они говорят.
— Для меня это предпочтительнее, — призналась Тина, вспомнив, как страдал ее отец от ран, полученных в Америке, и как чуть не погиб лорд Уинчингем.
Она пришла к заключению, что офицер и другая парочка, сидящая на противоположном сиденье, невыносимо скучны, и далее всю дорогу до Воксхолла предпочла не участвовать в общей беседе.
Освещенный сад, тихая игра оркестра, огромная ротонда, беседки с изысканно одетыми гостями — от всего этого у нее перехватывало дыхание. Тина сидела, почти раскрыв рот, смотрела и слушала как завороженная. Сопрано пело, как соловей. Развлечения были самые разные: заклинатели, акробаты и много всего другого. На обед подали всевозможные деликатесы. Но Тина, живо заинтересованная происходящим, даже не замечала, что она ест. Когда застолье закончилось, сэр Маркус предложил ей немного прогуляться по окрестностям, прежде чем разъехаться по домам.
Впоследствии Тина так и не могла объяснить себе, как все произошло. Неожиданно она оказалась в цветущем саду, освещенном только китайскими фонариками, наедине с сэром Маркусом. Заинтригованная окружающей красотой, Тина даже не поняла, как получилось, что они так далеко удалились от герцогини и остальных гостей.
Она с опаской огляделась и с внезапным испугом воскликнула:
— Должно быть, мы потеряли наших друзей! Давайте вернемся и поищем их!
— Надеюсь, они прекрасно обойдутся и без нас, — ответил сэр Маркус.
— Я уверена, они недалеко!
— В таком случае не стоит о них беспокоиться, — парировал он и взял ее под руку, увлекая на скамейку в беседке, игриво выглядывающую из густых кустов роз и жимолости.
Скамейка оказалась удобной. И хотя Тине хотелось поскорее убежать, ей это показалось недостойным. Она робко села, выпрямив спину, но сердце ее бешено забилось от страха.
— Я вас не съем, — спокойно заметил сэр Маркус.
— Нет, конечно нет. — Она заставила себя засмеяться, но не смогла встретиться с ним глазами; его лицо находилось слишком близко от ее лица, и смотрел он очень пристально.
— Вы слишком хороши и молоды, — сказал он неожиданно глубоким голосом и, пока Тина обдумывал? как на это отреагировать, добавил: — Но вы не настолько малы, чтобы неправильно меня понять. Я хочу Baс. Зачем нам играть в эти условности, наступать и отступать, отступать и наступать?
— По-моему, сэр, я не понимаю, о чем вы говорите, — пролепетала Тина, глядя в сад и моля Бога, что бы мимо кто-нибудь прошел.
— А по-моему, понимаете, — усмехнулся сэр Mapкус. — Когда вы собираетесь выйти за меня?
У Тины учащенно забилось сердце.
— СЛИШКОМ рано говорить о свадьбе, — чопорно произнесла она. — Мы только что познакомились.
— Я быстро принимаю решения, — заявил сэр Маркус. — Впервые увидев, как вы идете по мостовой на Беркли-сквер, я сразу же понял, что вы девушка, которую я хочу знать, девушка, которую я намерен знать очень, очень хорошо!
— Но это было только несколько дней назад, — напомнила Тина.
— Мне хватило этого времени, чтобы понять, чего мне хочется и что я намерен иметь, — отрезал он. Герцогиня поощряет мои ухаживания; она сама мне это сказала. А с вашим опекуном я поговорю, как только он будет в состоянии меня выслушать. Так зачем же нам все эти фокусы?
По-моему, нам нужно вернуться к гостям, — постаралась сменить она тему. — Герцогине может показаться странным, что я исчезла с вами. — Она встала, но поняла, что оказалась в плену, потому что его рука крепко держала ее за тонкую талию.
— Герцогиня поймет, — сказал он. — Послушайте меня хоть немного и не волнуйтесь! Вы молоды, но вы напуганы, вы хотите, чтобы вас добивались. Хорошо, я буду добиваться вас, но это пустая трата времени! Вы и так сможем пожениться, а ухаживания давайте оставим на потом!
В глубине души Тина знала, что именно этого она Я искала — человека, который, минуя условности, попросит ее руки меньше чем через две недели, чтобы она смогла спасти и себя, и лорда Уинчингема. И все же почему-то не могла заставить себя принять его предложение, а ведь сейчас оно, можно сказать, подарок судьбы! Как попавший в ловушку зверь, Тина лихорадочно пыталась найти какой-нибудь способ убежать, как-то выиграть время. — Я… я… я не знаю… что сказать, — наконец, заикаясь, пробормотала она.
— Почему бы не предоставить мне принять решение? — прямо спросил сэр Маркус.
Тина почувствовала, как он обнял ее за талию, и наконец, к своему ужасу, осознала, что он привлекает ее к себе. Вокруг никого не было, и только отдаленные звуки музыки говорили ей, что она не полностью наедине с этим человеком, чье присутствие ее тяготит.
Она отчаянно пыталась избежать неизбежного, но одна его рука уже крепко обвила ее, а другой он поднял ее крошечный острый подбородок. — Нет! Нет! — едва слышно шептала Тина, вне себя от охватившего ее отвращения. А он прижался губами к ее губам — толстыми, горячими, жадными губами, какими она себе их и представляла с первого взгляда. Она чувствовала, что ее сопротивление так же бесполезно, как сопротивление котенка, которого топят в ведре воды. Ей хотелось закричать от ужаса перед таким бесстыдством, но слова застряли у нее в горле. Тина смогла лишь презренно покориться, чувствуя полное унижение от прикосновения его рта и силы его рук. Она оказалась слабее стихии, увлекающей ее в темные глубины моря, из которых нет освобождения. Все ниже, ниже, ниже… Казалось, его губы высасывают из нее душу. Он горел желанием обладать ею. И Тина чувствовала, как он овладевает ею! Она пыталась спастись… пыталась… пыталась…
