Ваня молча курил, уставившись в стол. Спросила, сколько лет дочери, как зовут. Ответил, что Веруньке полтора годика. Сказал, что остался в Университете, весной будет защищаться. Разговор не клеился, я задавала вопросы, Ваня односложно отвечал, сам ничего не спрашивал. Я не вытерпела, спросила:

— До сих пор дуешься, не спросишь, как живу.

— Вижу — прекрасно.

— Закажем водочки? Снимет напряжение, а то оба как чужие, стесняемся друг друга. — Я махнула официантке и попросила принести хорошей водки.

— Я не буду ни грамма. И тебе, за рулем, не думаю, пойдет на пользу, — заметил Иван. Официантка молча ожидала, что мы решим.

— Мартини и сок, — заказала я, и она ушла.

Рюмка ли мартини, или воспоминания о прошлом все-таки толкнули Ваню заговорить. Признался, что часто думал обо мне, следил за моими успехами, всегда знал номера моих телефонов, неоднократно порывался позвонить, но в последнюю секунду останавливался, не решался нарушить моё счастье.

— Про счастья не знаю, — призналась я. — Постоянно спрашиваю себя, счастлива ли, и не могу ответить. Скорее всего — нет, хотя в обывательском мнении должна быть счастлива. Любимая работа, любимый сын, материально обеспечена. Без тебя не могу быть по-настоящему счастлива.

— Мужчины на руках носят, — продолжил за меня Ваня.

— Носили, — поправила я. — Ваня закурил очередную сигарету. — Бог наказал меня за измену, Валерия — за то, что увел у тебя. Второй муж оставил меня и открыто живет с немкой в Германии. Однажды, когда они были в Москве, настолько обнаглел, что собирался оставить ночевать в моем доме. Родители у себя не позволили. Эльза его, как все немцы, жадная, хотела сэкономить на гостинице. Теперь с разводом тянет, а я ни свободная женщина, ни мужняя жена — соломенная вдова.

— Сама выбирала судьбу. Не жалуйся.

— Я не жалуюсь. Только поделилась. После исчезновения Валерия бросилась к тебе вымолить прощение. Обещал, а не простил.

— Слишком много времени прошло. Встретил Зину, она беззаветно любила меня с седьмого класса.

Ваня вдруг разговорился, как счастлив с Зинаидой, удивлялся себе, почему не увидел ее раньше, а увлекся мною.

Рассказывал с удовольствием, глаза светились, не замечал, как мне тяжело слушать. Встретиться со мной, похоже, решил специально, чтобы сделать больно, наказать. То и дело подчеркивал, как ему повезло с Зиной, какая хорошая хозяйка и мать, а как заботиться о нем! Смотрела на него и видела прошлого Ваню, в горле стоял ком, с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать. Не такой встречи ожидала. Неужели не осталось ни капли чувства ко мне? Знал ведь, что все годы любила его, считала запасным аэродромом, на который опущусь, как станет совсем невмоготу. Откуда у меня такая уверенность, что простит, вернется ко мне? Самоуверенность моя. Не сдержалась, взяла его руку, и, глядя в глаза, спросила.

— Говоришь, вспоминал. Жалел или ругал? Может, даже проклинал?

— Все вместе.

— Увидела тебя — все перевернулось во мне. Ты совсем не изменился. Все тот же Ваня, с кем когда-то строили планы на будущее… Ваня тот, да не мой. Так горько… Ты меня больше не любишь?

— У меня семья. Любимые дочь и жена.

— Первой назвал дочь… По-прежнему люблю тебя. Если бы простил… Как бы могли зажить… — проговорила я со слезами. Показалось, он сдерживает себя, говорит не то, что подсказывает сердце.

Официантка что-то приносила, уносила. Я ковыряла вилкой, ничего не соображая, поглощенная мыслью: Ваня меня больше не любит. Время нашего свидания неумолимо истекало. Наступила пора отправляться на вокзал. Вставая из-за стола, попросила у него визитку, ее не оказалось. Не захотел дать ни питерского адреса, ни телефона.

— Ни к чему мои координаты. Не надо травмировать Зинаиду.

У вагона мы обнялись. Его поцелуи показались мне большими, чем товарищескими. Я расплакалась, он успокаивал.

— Все пройдет, успокойся. Вернешься к делам, своим подругам и забудешь про меня.

— Никогда не забуду.

— Постарайся. Возьми в себя в руки. — Он еще раз крепко прижал меня к себе, поцеловал и резко бросился в вагон. Вытирая слезы, я стояла, пока мимо не промелькнул последний вагон.

27

Возвращалась от Лильки и около юридической консультации встретила Майю. Скучая без клиентов, она вышла на крыльцо покурить и поболтать с курильщицами из других многочисленных контор в здании. Давно собиралась проконсультироваться с ней по куче вопросов, но постоянно какие-то дела отвлекали. Сейчас никуда не спешила и остановилась. Майя спросила, почему отменила показ одежды из салона в "Форум — холле", пожаловалась на ревнивого мужа, который, как подозревает, изменяет с Лилькой, а ей и поболтать с мужчинами не позволяет, ревнует к клиентам. Мы помыли косточки другим знакомым рублевским девчонкам, и я спросила, есть ли время, поговорить по делу. Майя повела в кабинет. Прошли через пустую приемную. Спросила, где секретарша, Майя махнула рукой.

— Сбежала. Скучно, говорит. При той зарплате, что положила ей, мечтала, чтоб работа была еще веселой. Сидела бы и читала, как я, раз делать нечего,

— Мало клиентов?

— У нашей публики свои адвокаты, мои услуги не требуются. Изредка мелкая сошка приходит с грошовыми автомобильными происшествиями или девчонка заглянет спросить, что ей светит в случае развода.

— У меня аналогичный вопрос.

— Решилась, наконец, развестись с Кириллом? У Комаровских опытные адвокаты, высудить что-то будет нелегко.

Объяснила, пока не приедет Кирилл, никаких шагов предпринимать не собираюсь, хотела узнать про наш дом в Баден — Бадене. Финансового участия в покупке и ремонте дома я не принимала, но приобрели его за время совместной жизни. Имею право на часть дома?

Майя задумалась.

— Брачный контракт не заключали? — Я покачала головой. — По нашим законам имеешь, но дом в Германии. Их законы знаю слабо. Как оформлена купчая, не знаем. У Георгия Семеновича ведь тоже в Баден — Бадене дом, возможно и ваш оформлен на него, тогда тебе ничего не светит.

— Какая разница, где дом? Недвижимость мужа, приобретенная в период совместной жизни. У Георгия Семеновича вилла, а этот небольшой домик Кирилл покупал сам для нас. Как оформлялись документы, я не интересовалась. Была влюблена, на подобные мелочи не обращала внимание.

Майя советовала при разводе потребовать денежную компенсацию за половину дома, нанять сильного адвоката. Еще я спросила, не могут ли отобрать сына? Майя не успокоила.

— При их капиталах и связях все возможно. Докажут, что ведешь не пристойный образ жизни, суд передаст ребенка отцу.

— Обрадовала! Надеюсь, судиться не будем. Комаровские порядочные люди. Кирилл не пойдет на такой шаг.

— Спросила, — я ответила.

Покончив с вопросами, Майя перешла к своим проблемам. Дочка — второклассница, избалованная бабушками и дедушками, никого не слушает, не боится ни мать, ни отца. Слишком рано начали учить Анжелу. В школе ей скучно, сбегает с уроков. По своей подготовленности ей бы в четвертый или пятый класс, а ее водят во второй. Девочка читает серьезные книги, отлично болтает по-английски, учит французский и немецкий. Я посоветовала познакомить девочку с программой пятого класса, раз такая умная. На будущий учебный год отдать Анжелу сразу в пятый или шестой. Сабир Салахович обратится к кому следует, и примут. Районный отдел школьного образования заинтересован вырастить своего вундеркинда, в четырнадцать лет готового поступить в МГУ. Обычно мальчишки удивляют ранними знаниями, а тут девочка.

Майя мечтала перейти в большую юридическую контору с опытными коллегами, у которых поучиться, набраться опыта. Но муж не желал, чтобы она целыми днями находилась далеко от него в городе. Открыл для нее собственную консультацию на Рублевке, где Майя изнывала от скуки без клиентов.

***

Поздно вечером, часов в десять, позвонил Георгий Семенович и, не поздоровавшись, объявил:

— Лена, пляши! Нашли тебе сестренку! Записывай адрес.