В северных же районах (Вологодской, Архангельской, Олонецкой губерниях) пестрота плодородия еще более мозаична. Так, по Олонецкой губернии до нас дошло топографическое описание, уникальное по тщательности характеристики почв этого края. «Земли в селениях Петрозаводского уезда: в погосте Кижском земли частию черные и смешанные с суглинком и частию пещаныя. Оне довольно плодородны, но обрабатывание их великого требует труда по причине множества камней на поверхности и внутри находящихся. В Толвуйском — по большей частию чернозюм и серая земля. В Шуйском — пещаные, каменистые и серые с суглинком. В Остречинском —…по большей частию земля серая. В Самозерском —…много серой, смешанной суглинком. В Святозерской и Пряженской волости земли частиот серые и частию пещаные.
Вытегорского уезда во Штинском и Мечорском погостах — серые и состоящие из хрящу (то есть мельчайшего камня, — Л. М.) и суглинка. В Андомском — пещаная и каменистая и суглинком. В Пудожском, в Шаль-ском и Нигижемском — частию черныя и частию пещаныя. В Вытегор-ском — пещаныя с суглинком..
Каргопольский уезд отличается от других плодородием земли, в нем находящейся, хотя грунт ее и столько же различен»10. В Надпорожской, Ольховской и Волосовской волостях на правом берегу реки Онеги — «большей частию черныя и перемешанные с песком, а на левой стороне — с песком и валучьим камнем». В Архангельской, Троецкой и Плеской: на правом берегу Онеги — черные, на левом — серые каменистые. В Кенозерской — «земли из суглинку». В Водозерской и Лекшмозерской — серые с песком и «валучьим камнем». В Бережен-Дубровской, Устьможской и Красновской:
на правой стороне реки Онеги — «частию черныя, частию перемешанныя с желтым песком, а на левой — серые и смешанные с глиною».
«Олонецкого уезда: в Важенском погосте по реке Свири земли серые, смешанные с красным суглинком. В Коткозерском, Ведлозерском и Тумо-зерском погостах — серые и пещаные. В Горской, Видлицкой и Туложской волостях — серые и глинистые. В Ильинском — черные и болотные. В Олонецком погосте по большей частию черные с суглинком и тундристые, лежащие по Туксе, Мегреге и Верховской…»
«Повенецкого уезда в Шуйском погосте земли черные, серые, перемешанные с песком и хрящом. В окружности города Повенца — пещаные, каменистые и болотные. В селении Гапсельге и Волозерске — пещаные и каменистые. В Панозерском погосте — черные и глинистые. В Ругозерском — по большей частию чернозюм. В Паданском — черные и пещаные. В Кус-наволоке и Сергозере — каменистые и черные. В Селецком и Сямозерском погосте — по большей частию черные. В Ребольском погосте, к меже Выборгской губернии и Санктпетербургскому уезду и далее по шведской границе, около Каменного озера — земли болотные и пещаные. В Ок-новолоке — болотные и перемешанные с белым песком. А в окрестностях Мультозера — чернозем, болотные и пещаные»11.
Существенные различия почв и степени плодородия были и во многих других районах России (север и юг Тамбовской, Рязанской, Нижегородской, Тульской, запад и восток Орловской, Саратовской губерний и т. п.). Нередко крестьянин использовал это с выгодой для себя. В частности, песчаные почвы весной прогревались быстрее, и на них можно было сеять чуть раньше, а зерно получалось тяжелее. Болотные почвы давали возможность вести более плотный высев и т. д.
Вместе с тем, необычайно важно учитывать, что каждому определенному моменту в развитии производительных сил соответствовали свои экономические критерии плодородия. Медленный, но тем не менее вполне ощутимый прогресс агротехники и агрикультуры делал возможным на том или ином этапе развития вовлечение в производство земель, совсем еще недавно полностью не пригодных для этого. Таким образом, с каждым существенным сдвигом в развитии производительных сил площадь используемых земель в целом увеличивалась. Вместе с тем этот рост сравнительно плодородных земель отнюдь не был пропорционален общему росту производительных сил, поскольку с течением времени это плодородие земель при довольно частом отсутствии должных вложений в землю труда и капитала падало, так как земли постепенно «выпахивались», становились бесплодными.
В итоге воздействия и взаимодействия всех этих (как, впрочем, и ряда иных) факторов на характер развития земледелия русское крестьянство постоянно сталкивалось с необходимостью более или менее регулярного забрасывания старых, выпаханных, и освоения новых земель. Этот процесс с меньшей интенсивностью проявлялся в рамках территорий с преобладанием наиболее плодородных земель, но они в XVIII в. были уже сравнительно редки в пределах исторического центра Русского государства. В большинстве же регионов с русским населением этот процесс был широко распространен.
В системе русской земледельческой культуры XVIII столетия (главным образом середины и второй половины) соотношение общих и местных особенностей (традиций!) определялось как старыми факторами, конституируемыми условиями натурального хозяйства, так и новыми факторами, вызванными к жизни особенностями формирования в экономике России капиталистического уклада.
В этот период соотношение в агрикультуре и агротехнике двух основных компонентов обретает иную окраску. Извечный феодальный традиционализм агрикультуры в глазах передовых современников все ближе граничит с консерватизмом и даже косностью. Но этот традиционализм устойчив не в силу своей консервативности, а в силу необходимости.
В этих условиях, условиях растущего общественного разделения труда, происходит парадоксальное умножение местных особенностей, в основе которых сложное переплетение старых и новых факторов, не исключая существования в русской агрикультуре местных особенностей, так сказать, реликтового характера.
На более ранних этапах развития феодализма в основе «статуса» местных особенностей лежал критерий, который можно квалифицировать как практическую целесообразность, обусловленную, в свою очередь, критерием рациональности трудовых усилий непосредственного производителя для получения жизненно необходимых средств к существованию, способствующих более или менее расширенному воспроизводству. В условиях классового общества эти средства составляли совокупный объем необходимого и прибавочного продукта.
Критерий целесообразности практически и объективно формируется при максимальном учете местных природно-климатических условий. Если, допустим, практически необходимый объем совокупного продукта может дать даже примитивная обработка земли, то в основе такой деятельности лежит критерий целесообразности, основанный на максимальной эксплуатации плодородия земли и натуральном характере хозяйства. Однако такие, образно говоря, реликтовые процессы и явления в XVIII в. наблюдаются лишь в регионах, сравнительно молодых, с точки зрения освоения и накопленного опыта поколений. Это, как правило, южные степные и юго-восточные вновь осваиваемые земледелием районы с русским и иным населением. Так, по наблюдениям современника, в Саратовском Поволжье «земледельцы в тамошней стороне совсем не знают, что такое навоз. Оный лежит у них отчасти на скотных дворах… без всякого употребления… да в оном доныне и нужды не было потому, что как земли там весьма много, и часто не ближе 30 верст одна деревня от другой отстоит». «Вспахивает крестьянин землю, кою он избрал для себя в низменном месте, и оную засевает, выжегши наперед прошлогоднюю траву или некоторую часть леса и находящиеся при оном кустарники… Потом засевает он ее по крайней мере для того, что там ему способнее пахать, еще одним или двумя семенами (т. е. до трех лет, — Л. М.). А, наконец, оставляет сию пашню как негодную и ищет для себя в 10 и 15 верстах в другой долине новую…»12 *
По мере накопления опыта такая практика исчезает. Объясняется это тем, что, на наш взгляд, критерий целесообразности довольно сильно коррелирует с такими моментами, как: 1) затраты труда и бюджет рабочего времени, иначе говоря, со степенью совершенства того или иного производственного процесса; 2) объем необходимой продукции и даже острота необходимости получения того или иного вида продукции земледелия; 3) соотношение объема производства данного продукта земледелия с остальными, наконец; 4) стабильность и степень нестабильности климатических условий.
