Затаившегося человека воинственные приматы не заметили, на рощицу в стороне от их позиции пока не обращали внимания, поскольку сразу занялись оборудованием артиллерийской позиции. Меньшая часть солдат принялась выгружать ящики из кузовов, тогда как остальные отцепляли орудия, разворачивая стволами в сторону прибрежной крепости. Пятеро бабуинообразных — наверное, командиры — стояли тесной кучкой, грозно покрикивая.

Приматы собираются бомбить город, в котором живут, скорее всего, лабба, сообразил Эдуард. Лабба ответят огнем, так что вскоре здесь будут рваться снаряды и станет еще менее безопасно. А вернее всего, командира приматов может в любой момент осенить простенькая идея — прочесать окрестности.

Тут шла настоящая война, и одиночка с легким вооружением не имел шансов. Герой-одиночка крушит механизированные колонны только в дешевых боевиках. В реальной жизни может случиться по-другому.

Само собой, добропорядочный персонаж видеосериала, шутя раскидав всех супостатов, заодно бы освободил и совратил пару-тройку местных красоток. Однако бывалый космопроходец Эдуард Корунд давно перестал считать себя героем, да и в добропорядочности своей сильно сомневался. То есть, конечно, окажись поблизости женская особь человеческой расы и не слишком отталкивающей наружности, Корунд постарался бы склонить ее к сожительству. Только секс-бомб в зоне видимости не имелось, а изображать супергероя, бросаясь на бронетехнику с карабином наперевес, Эдуард не собирался.

К тому же он не видел никаких причин вмешиваться в чужие разборки. Его задача сейчас — доставить трофеи своим и сообщить о происходящем в этих краях.

Оптимальное решение выкристаллизовалось молниеносно: не ввязываться в бой, пусть даже эти бронированные коробки почти наверняка не устоят против плазменных спецзарядов ИЖ-Лассо. Поэтому следует как-нибудь добраться до маяка, вернуться на Вериту, а потом рвать крылья на полной скорости — авось не догонят. Беззаботная прогулка закончилась. Пришло время выкладываться и показывать все, что он умеет.

На корабле хозяйничали неумолимые садисты в непроницаемой броне. Комиссия по торжественной встрече героев-космопроходцев, официально именуемая карантинной бригадой, измывалась по полной программе. Подвешенный на дальнюю орбиту «Тамбовский рейдер» продули стерилизующей воздушно-капельной смесью, потом заполнили какой-то бактерицидной аэрозолью, одновременно поливая каждый кубический миллиметр жесткими лучами. От облучения по непонятному недосмотру был избавлен только случайно вернувшийся герой-космопроходец.

Впрочем, самого Корунда обрабатывали если даже чуть гуманнее, то столь же интенсивно. У него взяли все мыслимые анализы — даже из самых немыслимых частей тела. Его промывали, продували, просвечивали, облучали — разве что не смертельными дозами.

Вернувшийся из сверхдальнего рейда герой не роптал — понимал, что из неведомых закоулков космоса можно притащить любую дрянь вроде вируса летальной чесотки. Тем не менее вытерпеть эти процедурные надругательства было сложно.

— Вроде бы ничего нет, — слегка утешил его главный карантинный садист. — Но мы тебя подержим взаперти еще пару часов, пока последние пробы созреют.

— Валяйте, — простонал Эдуард. — Мне уже все равно. Обожженная ультрафиолетом шкура страшно чесалась без всяких летальных вирусов. Шипя сквернословия сквозь неплотно сжатые зубы, голый Корунд повалился на койку медицинского агрегата. С разных сторон немедленно подступили манипуляторы, побрызгали заживляющими снадобьями, вкололи другие полезные зелья. Сразу стало чуть полегче, хотя немного знобило.

Завернувшись в одеяло, он лежал, тоскливо поглядывая на часы. Спать не хотелось. Память вернула Корунда в противоестественный мир, из которого он ретировался с чрезмерной поспешностью.

Уходить, как пришел, он не мог. Пришлось бы бежать полсотни шагов вверх по травянистому склону — приматы наверняка заметят, а Корунд хотел исчезнуть без перестрелки.

Добраться до густого леса, что начинался в трехстах метрах ниже и тянулся почти до моря, тоже казалось проблематичным, но попробовать стоило. Крайне осторожно, без лишних звуков, стараясь не шевелить кусты, землянин сместился в дальний от приматов край рощи. Отсюда до леса было поближе, роща прикрывала Корунда от чужих взглядов, к тому же неподалеку подвернулась очень удачная складка местности.

Вжимаясь в траву, Корунд подполз к оврагу, скользнул на дно и, пригибаясь, поспешил к спасительным зарослям. В лесу он станет невидимым, за полчаса убежит на безопасное расстояние, а там можно будет запустить левитатор и полным ходом лететь к маяку.

Приматы не заметили его маневра. Уже в лесу, украдкой выглянув из-за деревьев, Эдуард обнаружил, что неприятные длиннорукие существа суматошно мечутся по своей позиции, а броневики разворачивают пулеметные башенки в сторону подлетевших совсем близко дирижаблей. Из этого Корунд сделал вывод, что город и дирижабли принадлежат колонистам лабба, тогда как конвертопланы и пароходы — приматам. Ну и пусть себе сражаются!

Однако сражение так и не началось. Внезапно притормозив, дирижабли пошли на снижение и, видимо, совершили посадку чуть севернее.

— Ну и ладно, все к лучшему, — решил Эдуард и двинулся лесом на юг.

Он шел под уклон ускоренным шагом, лавируя между деревьями, перебираясь через бугры и прыгая с разгону через ямы и поваленные стволы. Мелкие неприятности случались дважды: пришлось отфутболить ударом ботинка довольно крупную змею, а потом попался бугор, оказавшийся муравьиной кучей. Из кучи он выбрался облепленный насекомыми по колено и — чтобы не заползли за ворот — постоял под струями водопада, смывая непрошеных попутчиков.

За неполный час он прошел почти два километра и уже подумывал взлететь, когда лес неожиданно стал реже, а впереди послышались приглушенные голоса. Корунд моментально прилип к ближайшему дереву, срывая с плеча ИЖ-Лассо, пальцы сами сняли карабин с предохранителя и легли на переводник боеприпасов. Осторожно перебравшись на десяток шагов вперед и укрывшись за пышным колючим кустом, землянин смог оценить обстановку.

Лес кончился, а пологий склон превратился в плоскую каменистую площадку. По краям площадки расположились два броневика, между ними стоял тягач с гаубицей. Вокруг машин слонялись вооруженные приматы — дюжины две особей. Вся эта грозная сила была примерно в трехстах метрах от Корунда, но выкрики незнакомого языка звучали совсем рядом. Оглянувшись, Эдуард увидел выходящую из чащи компанию: четверка длинноруких волокла, заломив руки, гуманоида.

Оказавшись на поляне, бабуинообразные остановились. Двое крепко держали вырывавшегося гуманоида, а два других деловито разорвали на пленнике рубашку и штаны. Судя по хорошо развитым формам, пленник был пленницей, которая завопила на чистом земном языке:

— Не смейте, твари! Вас всех…

Примат влепил ей затрещину и, спустив штаны, извлек громадный член. Остальные радостно заржали.

«Ну нет, больше у меня на глазах землянок насиловать не будут», — успел подумать рассвирепевший Корунд. Приклад уже вдавился в плечо, переводник занял нужное положение, палец потянул спуск.

Тяжелая остроконечная пуля, издав негромкий хлопок, покинула ствол и угодила в толстую мускулистую шею примата. Удар швырнул насильника на камни, причем оторванная разрывной пулей голова улетела в другую сторону. Вторым выстрелом Эдуард проделал огромную дыру в грудной клетке примата, который, весело балагуря, расстегивал штаны.

Отпустив пленницу, двое оставшихся схватились за винтовки, но один из них немедленно упал — третья пуля оторвала ему руку. Получив такую рану, нормальные люди живут обычно недолго, если сразу не помрут от болевого шока. Только это был не человек, поэтому Корунд подстраховался: переключив карабин на менее мощные боеприпасы, нашпиговал сверхзвуковыми иглами сначала однорукого, а потом и последнего примата.

Он оглянулся на механизированную колонну. Там подтягивались подкрепления, так что шум моторов заглушил выстрелы ИЖ-Лассо и недолгие вопли раненых.