— Попробую, — вздохнул Эдуард.
От дома их отделяло около сотни километров неба, заполненного миллионами машин. После серии утомительных маневров «Кадриль» встроилась в скоростной поток, ведущий к сектору «Мраморного треугольника».
— Скоро уже, не хнычь, — успокоил он дочку, переключаясь на автопилот.
— Это хорошо… — Горько вздохнув, Сольвейг пожаловалась: — Кибермед отрубает меня от виртуала через каждые полчаса, а потом разрешает войти только через четыре часа.
— Так надо, это делается для твоего блага, — машинально произнес отец.
— Ну да! — Девочка обиженно насупилась. — Всегда так говорите. А сами не вылезаете из виртуалки, пока не надоест.
— Взрослых тоже отключают, просто сроки не такие жестокие. — Он погладил мягкие каштановые локоны дочери. — У детей нервная система слабенькая, вам нельзя долго.
— Ну да! А как только двенадцать исполнится — сразу можно будет час сидеть?
— Если психограмма позволит… Девочка всхлипнула:
— Вы специально такие слова придумали, чтобы детей мучить!
Пришла вдруг странная аналогия: точно так же он объяснял теолийцам, почему тем рано пользоваться ультрасовременными технологиями. Они не понимают наших объяснений, вот и обижаются. Цивилизации — совсем как дети.
«Кадриль» преодолела почти половину расстояния до «Мраморного треугольника», когда просигналил видеофон. Перед Эдуардом засветилось трехмерно-полупрозрачное лицо Гродзинского.
— Здорово, сержант.
— Привет, майор.
Корунд давно получил лейтенантское звание, да и старый десантник демобилизовался с погонами полковника, но они по-прежнему называли друг друга, как двенадцать лет назад на Кураре.
— Если свободен, загляни ко мне, — предложил отставной полковник. — Есть разговор.
— Вы дома?
— Нет, в штабе. Жду.
Приглашение главы фирмы попахивало новым заданием, но Эдуард обрадовался. Разговор с президентом оттягивал возвращение в квартиру, где должна была произойти болезненная разборка.
Включив сигнал поворота вправо-вверх, он начал маневр, выбираясь из плотного потока машин. Вскоре показалась изогнутая красная стрела — знак перехода в нужный ему воздушный коридор. Легким вращением штурвала Корунд вписался в новую трассу.
— Мы летим к дяде Виктору? — осведомилась Сольвейг.
— Имеешь возражения?
— Ну что ты, папа. — Девочка укоризненно покачала головой. — Он добрый.
Корунд хмыкнул. Отставной полковник баловал Сольвейг подарками, частенько шутил: мол, растет невеста для его внуков. Девчонке это нравилось — вся в мамашу.
— Мы недолго, я думаю, — сказал Эдуард. — Мама не говорила, когда вернется?
— Обещала забрать меня вечером.
— Ты не знаешь, на какой космодром она собиралась?
— Почему на космодром? — опешила Сольвейг. — На островах Тортуги космодромов нет…
Спохватившись, дочка прикусила язычок. Очевидно, не хотела рассказывать, что беззаботная мамаша при ней договаривалась с кем-то насчет поездки на шикарный курорт. Но если Гелла отправилась на Тортугу в компании любовника, то кто же тогда целовал Эдуарда на космодроме Теоле?
Увидав Сольвейг, ветеран-десантник мгновенно растаял. В кабинете появился робот-стюард, притащивший на подносе печенье, мороженое и сладкую газировку. С этими радостями детской жизни малолетнюю нахалку отправили в соседнюю комнату. Как обычно, Гродзинский разрешил дорогой гостье смотреть любые фильмы, кроме самых взрослых.
— Экскурсию провел без осложнений? — осведомился полковник, закрыв дверь за Сольвейг.
— Нормально. Осложнения были потом, на Теоле. Гродзинский настороженно сузил глаза:
— Что-нибудь серьезное?
— Немного пострелял.
Про двойников Эдуард рассказывать не стал. С этим делом следовало разобраться в рамках семьи, не посвящая посторонних. Пусть даже ближайших друзей.
— Ну к этому тебе не привыкать. — Полковник усмехнулся. — Но договаривай, сержант. Я ведь вижу, что-то тебя беспокоит.
— Старые беды, майор. На верфях у сестренки настроение испортилось.
Он поведал о недостроенном линкоре и дурацком мегадестройере, которым даже дзорхов не напугаешь. Понимающе покивав, Гродзинский проворчал:
— Умные люди проанализировали запреты, которыми нас обвешали Высшие. Мощность орудий, разрешенная для держав Большого Квартета, на порядок — полтора ниже, чем нужно для нанесения серьезных повреждений кораблям-роботам… Ты понял? — Отставной полковник поднял брови и указательный палец. — Дозволенных нам средств достаточно лишь для усмирения Младших и для войн между Старшими.
— Или для гражданской войны в рамках одной Старшей цивилизации.
— Вот именно! — с ненавистью произнес Гродзинский. — Нас как будто подталкивают к междусобойчикам в рамках Квартета. Заодно и внутренние конфликты провоцируют.
— Небось наших капитулянтов тоже Высшие подкармливают.
По лицу президента скользнула неопределенная гримаса. Они часто возвращались к этой теме. Казалось противоестественным, что многие люди столь яростно почитают Высших, которые принесли человечеству массу неприятностей. Кровь Кураре и приторможенный прогресс были явными признаками враждебности, но капитулянты буквально молились на владельцев Всемогущества. Эдуард считал этих тварей слизняками, ничтожными рабскими душонками, готовыми безропотно подчиниться любому, кто чуть сильнее.
— Ну мы-то с тобой головы не склоним, — заметил Гродзинский. — Если Земля не готова к прямому противоборству, надо стремиться стать сильнее. Я потому и позвал тебя. Недавно открыта планета, расположенная совсем близко к зоне обитания Высших. Если сможем основать там базу — получим преимущество перед остальными Старшими.
— Видел в новостях. Кажется, планету назвали Рубин.
— Почти. — Полковник поморщился. — С точностью до наоборот. Мы сообщили прессе искаженную информацию — чтобы сбить со следа конкурентов.
Он запустил видеофайл, смонтированный по материалам беспилотного зонда. Красный субкарлик главной последовательности, получивший название Рубин, возглавлял семейство из восьми планет. Звезда находилась на расстоянии тысячи двухсот световых лет от Земли и около четырехсот светолет от скопления, населенного Высшими. Ближайшие к Рубину базы других держав Большого Квартета располагались не ближе шестисот — семисот светолет. Верита — вторая от центрального светила планета — по основным параметрам мало отличалась от земного эталона.
На голограмме мелькали степи, леса, озера, горы, ледники, океаны, острова. Фауна была весьма богатой — на суше легко распознавались псевдопсовые, квазикошачьи, копытно-рогатые, пернатые. По зеркалам морских пространств скользили плавники солидной высоты, на некоторых кадрах среди волн лоснились мощные спины.
— Дикий мир? — недоверчиво поинтересовался Корунд. — С трудом верится в такую удачу.
— Не совсем так. — Гродзинский снова поморщился. — Зонд не обнаружил явных признаков высоких технологий. Нет городов, орбитальных сооружений, возделанных полей, мощных источников энергии, очагов искусственного тяготения, нет информационных передач во всехдиапазонах. Однако, уже покидая систему, робот принял странную серию сигналов.
— Радио?
— Попеременные импульсы лазерного и гамма-излучения. Источник примерно запеленгован — расположен в центре континента. Мы назвали этот район Поющим Квадратом. За несколько минут зонд зафиксировал около сотни импульсов, потом передача прекратилась. Как ты понимаешь, некоторые ученые полагают, что сигналы могли иметь естественное происхождение.
Планета Верита становилась все загадочнее и, соответственно, интереснее. Корунд начал догадываться, почему полковник так подробно вводит его в курс дела. Почти не сомневаясь в ответе, он осведомился:
— Вы рекомендовали меня в экспедицию на роль егеря? Гродзинский отрицательно мотнул головой:
— Экспедиции не будет. Мудрые штабные чины Дальней Разведки не решаются посылать большой корабль — боятся, что Высшие могут обидеться. К тому же наши добрые друзья по Большому Квартету ревниво следят за перемещениями тяжелых космолетов. Кстати, лабба уже направили экспедицию в сектор, который объявлен в земных медиа. — Он продолжил, уставив на Корунда немигающий взгляд: — Полетишь один на «тройке», малые корабли практически невозможно отследить. Сбросишь вымпел, застолбишь этот мир за человечеством, на скорую руку разведаешь Поющий Квадрат. И сразу домой.
