— Обижаете!
Зеркала были повернуты таким образом, чтобы ловить изображение друг друга. Таким образом, возникли бесконечные отражения бесконечных зеркал. Между зеркалами волшебник оставил зазор сантиметров в десять.
— Принцип прост. Кладем сюда фонарик и наводим его на одно из зеркал… Видите? — Вальдемар включил фонарик. Луч отразился от одного зеркала в другом, потом спустя долю секунды в зеркалах вспыхнули миллионы крохотных лучиков света, которые уходили все глубже и глубже, все дальше и дальше…
— Ба! А можно мне посмотреть? — Вячеслава потянула бабушку Фиму за край платья.
— Это не опасно? — спросила бабушка Фима.
Вальдемар заулыбался. От этой его улыбки, порой, таяли самые заледенелые сердца самых заядлых аристократов и олигархов.
— Отраженный свет сам по себе безопасен. — сказал он. — Это всего лишь лучик, затерявшийся в бесконечности собственных отражений. Но вот если применить волшебство…
— Ба! Я хочу посмотреть на лучики света! — взвизгнула Вячеслава.
— Деточка моя! Раз дядя говорит, что безопасно, то, наверное, можно и посмотреть…
Вальдемар торжественно воздел руки над головой и выкрикнул несколько неразборчивых (но, без сомнения, волшебных) слов.
— Ба! — Вячеслава потянулась к ближнему зеркалу. Она привыкла сначала брать, а потом смотреть.
На мгновение в гостиной возникла этакая торжественная тишина, которая обычно возникает либо перед какой-нибудь церемонией, либо перед глобальной катастрофой.
Вячеслава дотронулась до зеркала. Вальдемар испуганно вскрикнул. Кто-то кашлянул.
Отраженный свет ярким фонтаном взвился вверх, между зеркал, озарив полумрак гостиной и разогнав тени. Пол под ногами задрожал. Свет ударил в потолок и рассыпался миллиардами светящихся снежинок, которые угасали, не преодолев и половины расстояния до пола.
— Будут неприятности! — завопил Вальдемар.
Вячеслава тотчас забыла про зеркальце и принялась ловить тающие снежинки.
И в этот момент фонтан прервался, свет угас, а присутствующим неожиданно показалось, что в гостиной стало еще темнее, чем до происшествия.
Вальдемар исчез. На полу, где минуту назад стоял волшебник, дымилось размытое обгорелое пятно.
— Сбежал, ирод! — в сердцах воскликнула бабушка Фима. — Оставил нас, родненьких, без прикрытия! Ну, дайте мне его только найти! Я ему устрою кузькину мать!
— Мам. — тихо пробормотал господин Виноградов. Голос у него неприятно дрожал. — Мам. Мне кажется, он, эээ, не совсем сбежал. Ну, а если и сбежал, то прихватил с собой Клима и, эээ, Наташеньку…
Бабушка Фима медленно обвела взглядом гостиницу. Народу действительно поубавилось. В воздухе ощутимо пахло горелым.
— Я очень надеюсь, что они отправились туда, куда нужно. — произнесла бабушка Фима, и от ее тона всем в гостиной стало не по себе…
В коридоре Хватка столкнулась с насмерть перепуганной медсестрой. Запах страха, всеобщей паники сбивал Хватку со следа. Он не могла точно определить, где находится артефакт. Только этаж — второй. А вот какая палата?..
И кто вообще додумался тащить артефакт в больницу?
Хватка схватила медсестру за плечи и хорошенько встряхнула.
— От кого бежишь? — поинтересовалась она.
Медсестра замотала головой. На глазах выступили слезы. Деликатный человек и странный человек переминались с ноги на ногу.
— В какой палате… страх? Где… паника? Можешь показать?
Медсестра помедлила, потом ткнула пальцем в сторону коридора. Там было, по меньшей мере, десяток дверей.
— Мне кажется, проще проверить, чем пытаться что-нибудь из нее вытащить. — предположил странный человек. — И, потом, я доверяю твоему чутью.
— Ты прав.
Медсестра вырвалась и убежала к лестничному пролету. Судя по всему, из медперсонала на втором этаже больше никого не осталось. Странный и деликатный одновременно запустили руки в карманы брюк и вытащили оружие — небольшие дубинки, похожие на милицейские, но с толстым округлым набалдашником. Оба не любили огнестрельное оружие, а предпочитали старое, проверенное волшебство.
Хватка подошла к первой двери справа и распахнула ее. В палате было пусто. Хватка направилась к двери слева — распахнула. С кровати на нее смотрел человек, укутанный в гипс, будто мумия — в бинты.
— Может быть, вы вытащите меня отсюда? — попросил он.
Хватка молча закрыла дверь и направилась к дальше.
В этот момент в холле первого этажа появился Церб. Он был очень любопытен. И еще он учуял артефакт.
Попов залатал рану за десять минут.
— Ему повезло. — говорил Попов со знанием дела. — Рана небольшая, края ровные, никаких внутренних повреждений. Ему бы, конечно, постельный режим и капельницу на пару часиков, но если у вас этого в распоряжении нет, то хотя бы постарайтесь не нервировать пациента.
Крепнев смотрел на происходящее сквозь призму ужаса и непонимания. Он думал о маме и о цветах, которые не купил сегодня. Он думал о десятках пациентов, которые давали ему взятки, чтобы пройти медосмотр, и еще о десятках других пациентов, которые взятки не давали, и поэтому медосмотр не прошли… Он думал о том, что мог бы прожить свою жизнь более достойно, если бы знал, чем она может завершиться. А ведь, казалось, смерть еще так далека…
— Куда уж тут не нервничать. — отозвалась грязная невеста. — Теперь вы, скорее всего, всех их убьете, верно?
— С чего бы это? — паренек в очках вытащил кошелек и отсчитал Попову ровно четыре сотни долларов.
Попов подтянулся, убрал использованные перчатки в задний карман брюк и, уходя, добавил:
— Не забудьте про крепкий сон. Это залог любого выздоровления.
Дверь за ним закрылась. Крепнев обречено осел в углу палаты. Он чувствовал задом холодный кафель, но даже не думал вставать. Ему было все равно.
— Я всегда знал, что патологоанатомы самые бесстрашные люди в мире. — заметил паренек в очках. — А чего им бояться? Они же препарируют смерть!
— Ну, а этого мужчинку ты точно убьешь. — произнесла грязная невеста задумчиво.
— Почему ты решила, что я кого-то убью? — огрызнулся паренек в очках. — Делаешь из меня монстра!
— Потому что я вижу желания каждого из вас. Тайные, явные, полуявные, все, какие только проступают. Вообще-то, моя задача подтолкнуть человека к исполнению его желания, развить в нем чувство, скажем так, прекрасного… но почему-то именно для тебя я не хочу этого делать.
— И не надо. Я не просил. Так справлюсь.
Крепнев увидел револьвер в руке паренька в очках и закрыл глаза. Жизнь, может быть, и не стоила того, чтобы прожить ее заново, но разве человек должен умирать именно так? И ведь не лезет в голову ни одного достойного воспоминания, в которое можно было бы укутаться, словно в теплое одеяло, и спокойно умереть…
Выстрела не последовало.
— А это еще что такое?.. — удивился паренек в очках. — Неужели?.. О!
Крепнев открыл глаза.
Крепнев увидел вспышку яркого света.
И в палате вдруг возникли люди. Просто возникли — и все. Перед окном.
Паренек в очках. Кажется, удивился не меньше Крепнева.
— Вы кто такие, откуда взялись?
В этот момент с треском распахнулась дверь и кто-то ворвался в палату — стремительно, как ветер, будто тени умерших здесь пациентов решили вырваться на волю из царства мертвых и отомстить за что-нибудь… Не важно за что, ведь месть, иногда, очень неразборчивая дама.
Паренек в очках развернулся и выстрелил. Грохот оглушил Крепнева. Дрожащий сгусток тени, размытый человеческий силуэт, заслонил его от происходящего. Крепнев обхватил голову руками — где-то внутри головы зародился и начал стремительно нарастать гул.
Вновь раздался выстрел. Кто-то закричал — было слышно даже сквозь тонны ваты, заложившей уши. Крепнев упал на живот и пополз к открытой двери. Паника захлестнула его, будто окатили кипятком из ведра. Крепнев застонал, завопил, заскулил. До двери оставалось всего чуть-чуть, всего полметра…
