А во-вторых, — и это делает речь особенно важной также и для наших дней, — в противовес лицемерной законности правительства она отстаивает революционную точку зрения в такой форме, которая могла бы кое для кого послужить примером и в настоящее время. — Мы призывали народ к оружию против правительства? Да, мы это делали и это был наш долг. Мы нарушили закон, мы покинули почву законности? Да, но правительство еще раньше порвало и бросило к ногам народа те законы, которые мы нарушили, и почвы законности больше не существует. Нас можно уничтожить, как побежденных врагов, но нас нельзя осудить. Официальные партии, от «Kreuz-Zeitung» до «Frankfurter Zeitung»[230], упрекают социал-демократическую рабочую партию в том, что она — революционная партия, что она не хочет признавать почву законности, созданную в 1866 и 1871 гг., и тем самым, — так, по крайней мере, говорят все, вплоть до национал-либералов, — сама поставила себя вне общего права[231]. Я не говорю уже о чудовищном утверждении, будто кто-то, отстаивая то или иное мнение, может себя поставить вне общего права. Таково подлинное полицейское государство, которое предпочитает действовать втихомолку, а на словах проповедовать правовое государство. А разве почва законности 1866 г. не революционная почва? Ломают союзную конституцию, а членам Союза объявляют войну[232]. Нет, говорит Бисмарк, это другие нарушили союзный договор. На это можно ответить, что слишком простоватой была бы та революционная партия, которая для каждого вооруженного выступления не нашла бы, по меньшей мере, столь же веских правовых оснований, какие Бисмарк нашел для своих действий в 1866 году. — Затем провоцируют гражданскую войну, ибо ведь война 1866 г. ничем иным и не была. Но всякая гражданская война есть революционная война. Войну ведут революционными средствами. Вступают в союз с заграницей против немцев; вводят в бой итальянские войска и суда, ловят Бонапарта на приманку — перспективой приобретения германских областей на Рейне. Организуют венгерский легион, который должен бороться за революционные цели против исконного государя своей страны; в Венгрии опираются на Клапку, а в Италии — на Гарибальди. Побеждают — и проглатывают три короны божьей милостью: Ганновер, Кур-гессен, Нассау, из которых каждая была, по меньшей мере, столь же законной, столь же «исконной» и «божьей милостью», как корона Пруссии[233]. Наконец, прочим членам Союза навязывают конституцию империи, которая Саксонией, например, была принята столь же добровольно, как в свое время Тильзитский мир Пруссией[234]. Сетую ли я на это? Нет, это мне и в голову не приходит. На исторические события не сетуют, — напротив, стараются понять их причины, а вместе с тем и их результаты, которые далеко еще не исчерпаны. Но от людей, которые все это проделали, можно с полным правом потребовать, чтобы они не упрекали других в том, что те — революционеры. Германская империя создана революцией, конечно революцией особого рода, но, тем не менее, все же революцией. Но что справедливо для одного, то вправе требовать и другой. Революция остается революцией, совершается ли она прусской короной или бродячим паяльщиком. Если нынешнее правительство пользуется существующими законами, чтобы избавиться от своих противников, то оно действует, как всякое другое правительство. Но если оно воображает, будто еще может как-то ошеломить их грозным окриком: революционер! — то этим оно может запугать разве только филистера. «Сами революционеры!» — отзывается эхо по всей Европе. Но крайне смешно требовать отказа от революционной природы, неизбежно вытекающей из исторических условий, когда с этим требованием обращаются к партии, которую сначала ставят вне общего права, то есть вне закона, и от которой затем требуют, чтобы она признала ту самую почву законности, которую как раз для нее упразднили[235]. То, что по такому поводу приходится тратить слова, лишний раз доказывает политическую отсталость Германии. В остальном мире всякий знает, что все современное политическое положение есть результат именно революций. Франция, Испания, Швейцария, Италия — сколько стран, столько и правительств милостью революции. В Англии даже виг Маколей признает, что современный правопорядок основан на целом ряде революций (revolutions heaped upon revolutions). Америка уже сто лет празднует каждого 4 июля свою революцию[236]. В большинстве этих стран имеются партии, которые считают себя связанными существующим правопорядком лишь в той мере, в какой он их может связывать и не более того. Но если бы кто-нибудь, например во Франции, вздумал обвинять роялистов или бонапартистов в том, что они революционеры, то его просто высмеяли бы. Только в Германии, где политически ничто основательно не доводится до конца (иначе она не была бы разодрана на две части — на Австрию и так называемую Германию) и где именно поэтому продолжают копошиться в головах не умирающие представления прошедших, но лишь наполовину изжитых времен (потому-то немцы и называют себя народом мыслителей), — только в Германии могут еще требовать от партии, чтобы она считала себя не только фактически, но и морально связанной существующим так называемым правопорядком; чтобы она заранее дала обещание, что, как бы ни сложились обстоятельства, она не станет свергать этот правопорядок, против которого ведет борьбу, даже если сможет это сделать. Другими словами, она должна дать обязательство сохранить на вечные времена существующий политический строй. Именно это и ничто другое означает предъявляемое германской социал-демократии требование, чтобы она перестала быть «революционной». Но немецкий мещанин, — а его мнение все еще является общественным мнением Германии, — особого рода человек. Он никогда ни одной революции не сделал. Революцию 1848 г. сделали за него — к его ужасу — рабочие. Но зато тем больше революций он претерпел. Ибо в Германии на протяжении 300 лет революции делали князья, — по ним и революции были. Вся их верховная власть на своей территории и, наконец, их суверенитет были плодом их бунтов против императора. Пруссия давала им хороший пример. Пруссия смогла сделаться королевством лишь после того, как «великий курфюрст» [Фридрих-Вильгельм, курфюрст Бранденбургский. Ред.] организовал успешный мятеж против своего сюзерена, польской короны, и, таким образом, сделал герцогство Прусское независимым от Польши[237]. Со времени Фридриха II бунт Пруссии против Германской империи был возведен в систему; Фридрих еще больше «плевал» на конституцию империи, чем наш бравый Бракке на закон против социалистов. А затем пришла французская революция, и князья, как и мещане, переживали ее со слезами и вздохами. В силу решения имперской депутации 1803 г. французы и русские в высшей степени революционно поделили Германскую империю между немецкими князьями, так как последние сами не могли сговориться относительно дележа[238]. Затем пришел Наполеон и позволил князьям Бадена, Баварии и Вюртемберга, которые пользовались его особым покровительством, захватить все графства, баронства и города, находившиеся на их территориях и между ними и входившие непосредственно в состав империи. Вслед за тем эти же три государственных изменника устроили последний успешный бунт против своего императора, сделались с помощью Наполеона суверенными и тем самым окончательно взорвали старую Германскую империю[239]. С того времени фактический германский император, Наполеон, примерно каждые три года заново делил Германию между своими верными слугами, германскими и другими князьями. Наконец, пришло достославное освобождение от иноземного господства, и в награду Германия была Венским конгрессом, то есть Россией, Францией и Англией, поделена и распродана разорившимся князьям как территория, предназначенная для всеобщего возмещения, и немецкие мещане, жившие примерно на 2000 отдельных клочках земли, были, как бараны, розданы тридцати шести монархам, перед большинством которых, как перед своими исконными государями, они и теперь еще «верноподданнически благоговеют». И все это будто бы не было революционно, — как прав был, однако, Шнапганский-Лихновский, когда он воскликнул во Франкфуртском парламенте: историческое право не имеет никакой даты![240]. Оно действительно ее никогда не имело! вернуться«Frankfurter Zeitung und Handelsblatt» («Франкфуртская газета и торговый листок») — немецкая ежедневная газета, выходила во Франкфурте-на-Майне с 1856 (под данным названием с 1866) по 1943 год; в 80-х годах орган мелкобуржуазной демократической партии Юго-Западной Германии — Немецкой народной партии. вернутьсяИмеются в виду австро-прусская война 1866 г. и франко-прусская война 1870–1871 годов; в результате первой войны, в которой Пруссия выступала против большинства членов Германского союза (см. примечание 232), вместо последнего был создан в 1867 г. Северогерманский союз — союзное германское государство под главенством Пруссии; создание Северогерманского союза явилось шагом вперед по пути к национальному единству Германии. Франко-прусская война явилась завершающим этапом объединения Германии «сверху», путем династических войн и политики «железа и крови». Национал-либералы — партия немецкой, в первую очередь прусской буржуазии, образовавшаяся осенью 1866 г. в результате раскола буржуазной партии прогрессистов. Национал-либералы отказались от притязаний буржуазии на политическое господство ради удовлетворения экономических интересов этого класса и ставили своей основной целью объединение немецких государств под главенством Пруссии; их политика отражала капитуляцию немецкой либеральной буржуазии перед Бисмарком. После объединения Германии национал-либеральная партия окончательно сложилась как партия крупной буржуазии и промышленных магнатов. Внутренняя политика национал-либералов приобретала все более верноподданнический характер, при этом национал-либералы фактически отказались от выдвинутых ими ранее либеральных требований, в том числе требования программы 1866 г. о необходимости «прежде всего отстаивать бюджетное право». вернутьсяРечь идет о Германском союзе — объединении немецких государств, созданном в 1815 г. Венским конгрессом и первоначально включавшем 34 государства и 4 вольных города. Союз не имел ни централизованной армии, ни финансовых средств и сохранял все основные черты феодальной раздробленности; его центральный орган — Союзный сейм — заседал под председательством представителя Австрии. Не выполняя функции центрального правительства, этот орган играл контрреволюционную роль и вмешивался во внутренние дела германских государств лишь с целью подавления возникавшего в них революционного движения. Распавшийся во время революции 1848–1849 гг. Германский союз был в 1850 г. восстановлен. Союз окончательно прекратил свое существование во время австро-прусской войны 1866 года. вернутьсяИмеются в виду следующие действия правительства Бисмарка в связи с австро-прусской войной 1866 года: Заключение 8 апреля 1866 г. тайного союзного договора между Пруссией и Италией, согласно которому Италия обязалась выступить против Австрии в том случае, если Пруссия в течение ближайших трех месяцев начнет против последней военные действия; Переговоры Бисмарка с Наполеоном III в конце 1865 г. и в начале 1866 г., в ходе которых он, желая заручиться нейтралитетом Франции в подготовлявшейся им войне, старался создать у Наполеона III впечатление, что война будет для Пруссии крайне изнурительной, и в неопределенной форме дал намек на возможность территориального расширения Франции за счет Бельгии и Люксембурга, а также некоторых прусских владений на Рейне; Организация в июле 1866 г. в Силезии легиона из венгерских солдат, служивших в австрийской армии и взятых в плен пруссаками в ходе войны, под командованием участника революции 1848–1849 гг. венгерского генерала Д. Клапка и других венгерских офицеров, участников революции, специально прибывших в это время из эмиграции в Пруссию для участия в войне; легион перешел венгерскую границу, однако вскоре вернулся в Силезию и затем был распущен в связи с окончанием войны; Аннексия и включение в состав Пруссии по закону от 20 сентября 1866 г. королевства Ганновер, курфюршества Гессен-Кассель, герцогства Нассау и вольного города Франкфурт-на-Майне, участвовавших в войне на стороне Австрии. вернутьсяИмеется в виду конституция Северогерманского союза (Союз охватывал 19 государств и 3 вольных города), утвержденная 17 апреля 1867 г. Учредительным рейхстагом Союза и закреплявшая фактическое господство в нем Пруссии. Прусский король был объявлен президентом Союза и главнокомандующим союзными вооруженными силами, ему передавалось руководство внешней политикой. Законодательные полномочия рейхстага Союза, избиравшегося на основе всеобщего избирательного права, были сильно ограничены: принятые им законы вступали в силу после одобрения их реакционным по своему составу Союзным советом и утверждения президентом. Конституция Союза впоследствии легла в основу конституции Германской империи. Саксония, принимавшая участие в австро-прусской войне 1866 г. на стороне Австрии, была вынуждена в 1866 г., после окончания войны, вступить в Северогерманский союз и затем согласиться на эту конституцию. Тильзитский мир — мирные договоры, заключенные 7 и 9 июля 1807 г. между наполеоновской Францией и участниками четвертой антифранцузской коалиции, Россией и Пруссией, потерпевшими поражение в войне. Условия мира были крайне тяжелыми для Пруссии, которая лишалась значительной части своей территории (в том числе всех владений к западу от Эльбы). Россия не понесла никаких территориальных потерь, но была вынуждена признать усиление позиций Франции в Европе и присоединиться к блокаде Англии (так называемой континентальной блокаде). Продиктованный Наполеоном I грабительский Тильзитский мир породил острое недовольство среди населения Германии, подготовив тем самым почву для развернувшегося в 1813 году освободительного движения против наполеоновского господства. вернутьсяИмеется в виду исключительный закон против социалистов, введенный правительством Бисмарка при поддержке большинства рейхстага 21 октября 1878 г. в целях борьбы против социалистического и рабочего движения. Этот закон поставил социал-демократическую партию Германии в нелегальное положение; были запрещены все организации партии, массовые рабочие организации, социалистическая и рабочая печать, конфисковывалась социалистическая литература, социал-демократы подвергались репрессиям. Однако социал-демократической партии, которая при активной помощи Маркса и Энгельса сумела преодолеть и оппортунистические и «ультралевые» элементы в своих рядах, удалось за время действия исключительного закона, правильно сочетая нелегальную работу с использованием легальных возможностей, значительно укрепить и расширить свое влияние в массах. Под давлением массового рабочего движения исключительный закон был отменен 1 октября 1890 года. Оценку этого закона Энгельсом см. в статье «Бисмарк и германская рабочая партия» (настоящее издание, т. 19, стр. 289–291). вернуться4 июля 1776 г., во время войны английских колоний в Северной Америке за независимость, конгресс представителей 13 английских колоний. который заседал в то время в Филадельфии, принял составленную Т. Джефферсоном «Декларацию независимости»; в этом документе было провозглашено отделение североамериканских колоний от Англии и образование независимой республики — Соединенных Штатов Америки, а также сформулирован ряд буржуазно-демократических принципов. вернутьсяВ 1618 г. курфюршество Бранденбургское объединилось с герцогством Прусским (Восточной Пруссией), образованным в начале XVI в. из владений Тевтонского ордена и находившимся в ленной зависимости от Речи Посполитой. Бранденбургские курфюрсты в качестве герцогов Прусских оставались вассалами Польши до 1657 г., когда, воспользовавшись ее затруднениями в войне со Швецией, курфюрст Фридрих-Вильгельм добился признания за ним суверенных прав на прусские владения. вернутьсяВ октябре 1801 г. между Францией и Россией была заключена секретная конвенция, предусматривавшая урегулирование территориальных вопросов в прирейнской Германии в интересах наполеоновской Франции под предлогом компенсации тех германских государств, владения которых на левом берегу Рейна были захвачены Францией в результате ее войн против первой и второй коалиций. В результате осуществления положений конвенции было упразднено 112 германских государств (почти все духовные владения и имперские города) с общим населением 3 млн. человек, их владения в значительной части были переданы целиком зависевшим от наполеоновской Франции Баварии, Вюртембергу и Бадену, а также Пруссии. Формально эти мероприятия были проведены в соответствии с решением так называемой имперской депутации, — комиссии из представителей государств Германской империи, избранной имперским сеймом еще в октябре 1801 г., — которое было принято ею после долгих прений и под давлением представителей Франции и России лишь 25 февраля 1803 года. вернутьсяБавария и Вюртемберг, принимавшие участие в войне наполеоновской Франции против третьей коалиции, по условиям мирного договора, заключенного между Францией и Австрией в Пресбурге (Братислава) 26 декабря 1805 г., получили права независимых королевств. Баден, также выступавший в этой войне на стороне Франции, в 1806 г., после упразднения Священной римской империи, стал независимым великим герцогством. вернутьсяЭнгельс приводит фразу из выступления прусского офицера князя Ф. Лихновского по польскому вопросу во франкфуртском Национальном собрании 25 июля 1848 г. (см. также настоящее издание, т. 5, стр. 375). |
