— Это все?

— Нет… нет… за этим стоит нечто гораздо большее.

— Что же?

— Человек, с которым папа встретился в лесу, был Орсини!

— И что же?

— Вы, как и папа, конечно, не догадываетесь, что, пока они разговаривали, Винченте или кто-то из его сообщников фотографировал» папу рядом с человеком, которого разыскивают все те, на кого возложена обязанность охранять особу короля!

Лорд Миер выпрямился, не спуская глаз с Флоренчии. Он начинал понимать то, что прежде казалось столь загадочным.

Ему, конечно; было известно это изумительное изобретение — фотография. В Англии Пол Мартин уже снискал известность своими поистине фантастическими снимками.

Лорд Миер тоже приобрел аппарат Фолкона, но лишь теперь он впервые задумался над тем, каким страшным оружием может быть фотография в руках шантажистов.

— Когда через несколько дней Винченте встретился с папой и показал ему снимки, папа просто не мог поверить в то, что произошло! — продолжала Флоренчия тихим, надломленным голосом. — На одной фотографии папа пожимал руку Орсини, на другой — Орсини вручал ему письмо. Это выглядело так, будто он передает папе деньги. На других снимках было видно, что они ведут серьезный разговор.

Лорд хорошо понимал, что, если эти фотографии показать королю или тем, кто отвечает за его безопасность, князю будет трудно оправдаться.

— Ваш отец не знал, кто был тот человек, с которым он встречался в лесу?

— Нет, пока ему не сказал Винченте.

— Что произошло потом?

— Винченте потребовал от папы огромную сумму за молчание и обещание не показывать эти фотографии королю!

— Так вот почему ваш отец был вынужден продать Мадонну Ансидеи! — едва слышно произнес лорд Миер.

— Вы догадались, что это копия?!

— Да.

— Но ее копировал один из величайших современных художников, человек, которому… можно доверять.

Папа помог ему, когда тот был еще беден и с трудом пробивал себе дорогу.

— Согласен, копия великолепна, — подтвердил лорд Миер, — однако ей чего-то недостает.

— Чего же? — с любопытством спросила Флоренчия.

— Не могу в точности объяснить, но я особенно люблю Рафаэля, и на меня флюиды его работ действуют подобно тем, которые исходят от вас. Их я и не ощутил, рассматривая копию.

Он говорил совершенно спокойно, но Флоренчия потупила глаза, и краска залила ее бледное личико. Она была так очаровательна, что лорд с трудом сдерживал желание поцеловать ее. Однако он знал, что этого делать нельзя, и лишь сжал ее руки в своих со словами:

— Продолжайте. Я уверен, что Винченте не ограничился одним разом, он продолжает вымогать деньги снова и снова.

— Винченте требовал все больше и больше… Мы почти уверены, что часть этих средств… идет в пользу того движения, которое возглавляет Орсини… — Она остановилась и нерешительно добавила:

— ..Остальные он тратит на свои развлечения… которые, насколько я могу судить… очень дороги.

В ее глазах стояли слезы, но она заставила себя продолжать:

— Папа не осмелился продать еще какую-нибудь картину, кроме двух, поменьше размером и не таких знаменитых… Он боялся, что кто-нибудь узнает об этом. Если люди начнут задавать вопросы, вся история скоро выйдет наружу.

— Я понимаю, — с глубоким сочувствием произнес лорд Миер.

— Наконец пришел день, когда Винченте потребовал это колье. Он не знал, что мы уже продали его.

Слезы покатились по ее щекам, когда она проговорила:

— Продажа колье… состарила папу на десять лет. Оно принадлежало нашей семье с тех пор, как было изготовлено более полутора веков назад.

— Этих денег хватило, чтобы успокоить Винченте?

— Только на короткое время. Когда папа сказал, что у него ничего не осталось, тот засмеялся и ответил:

— Флоренчии исполнилось восемнадцать. Что может быть для нее лучше, чем выйти за меня замуж?

По выражению лица Флоренчии лорд Миер понял, каким ударом было для нее подобное предложение.

— Я не могла поверить, когда папа сказал мне об этом, — прошептала она. — Я ведь знаю, я вовсе не нужна Винченте как женщина. Это кульминация его мести роду Соджино.

Лорд Миер молчал, не зная, что сказать, дивясь извращенности мышления князя Винченте.

— В довершение ко всему, — снова заговорила Флоренчия, — Винченте потребовал, чтобы колье было частью приданого.

— А ваш отец не мог признаться, что уже продал его?

— Конечно, нет. Об этом никто не знал, кроме ювелира Джованни, нашего друга, который никогда нас не выдаст.

— Так вот почему ваш брат вынужден был вернуть колье столь оригинальным образом!

— Прошу вас, поймите: Антонио при обычных обстоятельствах никогда… не унизился бы… до такого бесчестья! Речь шла о спасении папы.

Она жалобно посмотрела на лорда Миера, страшась услышать из его уст осуждение поступку брата.

— Теперь я понимаю, — задумчиво ответил лорд Миер. — Но я должен поразмыслить, что могу сделать для спасения вас и, конечно, вашего отца.

— Вы думаете, что сможете? Действительно сможете? — спросила она.

В ее голосе звучала безудержная, мгновенно вспыхнувшая радость. Затем она добавила совсем другим тоном:

— Но… я прошу… слишком многого! Как может кто-либо спасти нас от них? В их руках фотографии — неопровержимое свидетельство, которое так легко неверно истолковать.

— Я подумаю обо всем этом, — постарался успокоить девушку лорд Миер. — Теперь скажите мне, Флоренчия, когда ваш отец в последний раз видел эти фотографии? — — Когда Винченте показал ему оттиски, и папа едва мог поверить, что это не сон!

— И, конечно, негативы хранятся в надежном месте?

— В очень надежном. Винченте уверил меня в этом не далее, как на прошлой неделе.

— Что в точности он сказал? — напряженно спросил лорд Миер.

Флоренчия смущенно отвернулась и очень тихо ответила:

— Я просила Винченте не принуждать меня к браку с ним, я говорила ему, что ненавижу его за то, что он сделал с моим отцом, и что мы не можем быть счастливы вместе.

Она слегка всхлипнула, воспоминание о недавнем унижении, видимо, было так живо в ее памяти, словно все это случилось вчера. Лорд Миер увидел, что по ее щекам покатились слезы.

— Вы получите колье, — сказала я. — Вы можете получить все, что есть в палаццо моего отца, если эти сокровища нужны вам, но не заставляйте меня выходить замуж за вас…

Ее голос прервался на последних словах. В комнате сгустилась тишина. Зная, что лорд Миер ждет продолжения, Флоренчия через несколько минут усилием воли заставила себя заговорить снова:

— На мгновение мне показалось, что он серьезно слушает меня, даже представилось, что он склонен согласиться. Потом он засмеялся! Боже, что это был за издевательский смех!

Лорд Миер сжал ее руки, желая успокоить:

— А дальше?

— Он сказал: «Вы всегда будете делать все, что я захочу, так как в сейфе моей спальни хранится бесспорное доказательство измены вашего отца родине и королю!»

С этими словами девушка высвободила руки и закрыла ими лицо. Не в силах совладать с собой, лорд Миер обнял ее и прижал к себе. Флоренчия горько заплакала у него на плече.

— Не плачьте, — успокаивал ее лорд. — Теперь я знаю, с чем предстоит сражаться, и я уверен, что сумею спасти вас.

На мгновение она затихла. Потом подняла лицо и взглянула ему в глаза.

Слезы еще не высохли на ее щеках и длинных темных ресницах.

— Вы… не хотите ли вы сказать, что собираетесь пробраться в палаццо Гориция? Нет… нет! Даже не думайте об этом!

— Почему?

— Это опасно, крайне опасно! У них гораздо больше слуг, чем у нас. Если Винченте обнаружит вас, он в-вас убьет…

— Я не боюсь.

— Но я… боюсь! Как могу я позволить вам… умереть ради нас?

— Ради вас, Флоренчия, — очень нежно ответил лорд Миер.

Он смотрел на нее, не отрывая глаз, и очень медленно и осторожно, как если бы это было предопределено с самого начала времен, его губы нашли ее губы.

Он почувствовал, как затрепетало тело девушки, а потом ощутил нежность ее губ, все еще дрожащих после недавно пролитых слез. Бурный восторг, подобного которому он не испытывал за всю свою жизнь, захлестнул его.