Вся суть вопроса борьбы за район Средиземного моря заклю­чается, на мой взгляд, в следующем. Утеря позиций на Средизем­ном море не была бы смертельным ударом для Англии. Далее, решающая борьба за Средиземное море надолго связала бы круп­ные немецкие силы, что сильно увеличило бы соблазн для Совет­ского Союза начать войну против Германии. Это тем более воз­можно, что те призы, которые он, вероятно, хотел получить, а именно Балканы и господствующее влияние на Ближнем Восто­ке, можно было завоевать только в войне против Германии.

Путь через Средиземное море для достижения победы над Англией был тем обходным путем, который можно сравнить с путем Наполеона, когда он надеялся нанести смертельный удар Англии, пройдя через Египет в Индию. Этот путь должен был надолго отвлечь немецкие силы на отнюдь не решающее направ­ление. Это положение давало, с одной стороны, возможность во­оружения Британского материка, а с другой — большой шанс Советскому Союзу против Германии. Путь через Средиземное море в действительности был уклонением от решения вопроса, [323] которого не надеялись достичь в войне против Британских островов. В результате этого был избран третий путь, обсуждавшийся в 1940 году, — путь вторжения на Британские острова.

Прежде чем перейти к этому вопросу, необходимо заметить относительно ведения войны в Средиземном море, что в ней фактически, как потом часто было и в России, Гитлер никогда своевременно не сосредоточивал необходимые силы. Кардиналь­ной ошибкой был отказ от захвата Мальты, что вполне возмож­но было сделать на более ранней фазе войны. Этот отказ играл решающую роль в конце концов для последовавшей затем поте­ри Северной Африки со всеми вытекающими отсюда последствиями. Во всяком случае, в июле 1940 года Гитлер составил план вторжения на Британские острова (но не принял оконча­тельного решения) и дал указания о проведении соответствую­щей подготовки.

Операция должна была готовиться под шифрованным назва­нием “Морской лев”, но проводиться только при определенных предпосылках. О форме проведения этой операции, о трениях, которые возникли в связи с этим вопросом прежде всего между ОКХ и Главным штабом военно-морских сил, уже сообщалось другими лицами, представлявшими противную сторону. Писали также о причинах или предлогах, которые в конце концов долж­ны были оправдать отказ от этого мероприятия.

Здесь я затрону поэтому только три важных вопроса.

Могло ли вторжение в Англию вынудить ее отказаться от борьбы, то есть принесло ли бы оно нам в случае успеха операции полную победу?

Могли ли мы вообще рассчитывать на успех вторжения и какие последствия имел бы провал этой операции?

Каковы были причины, заставившие в конце концов Гитлера отказаться от вторжения и тем самым от достижения победы над Англией и повернуть армию против Советского Союза?

По первому вопросу надо сказать, что вторжение было бы са­мым быстрым путем победы над Англией. Оба других пути, о кото­рых мы говорили выше, не могли привести к быстрой победе. Но была ли бы эта победа окончательной? Возможно и весьма вероятно, что правительство Черчилля даже после завоевания Британских ост­ровов пыталось бы продолжать войну из Канады. Последовали ли бы за ним по этому пути все доминионы — этот вопрос мы не будем [324] обсуждать Во всяком случае, завоевание Британских островов не означало бы окончательного поражения Британской империи.

Важнейшим, видимо, было следующее: после завоевания Бри­танских островов немцами враг потерял бы базу, которая, по край­ней мере, тогда была необходима для наступления с моря на ев­ропейский континент. Осуществить вторжение через Атлантику, не пользуясь при этом в качестве трамплина Британскими остро­вами, было в то время абсолютно невозможно, даже и в случае вступления Америки в войну. Можно не сомневаться также и в том, что после победы над Англией и вывода из строя английской авиации, изгнания английского флота за Атлантику и разрушения военного потенциала Британских островов Германия была в со­стоянии быстро улучшить обстановку на Средиземном море.

Можно было, следовательно, сказать, что, даже если английс­кое правительство после потери Британских островов пыталось бы продолжать войну, оно вряд ли имело шансы выиграть ее. Последовали ли бы за Англией в этом случае доминионы?

Не перестала ли бы существовать скрытая угроза, которую представлял собой Советский Союз для Германии, если бы Сове­ты не рассчитывали в ближайшем будущем на открытие “второго фронта” в Европе? Не мог ли бы тогда Сталин с согласия Гитлера повернуть в Азию?

Предприняла ли бы Америка свой “крестовый поход” против Германии, если бы она одна должна была по существу нести тя­жесть войны?

Никто не может сейчас и не мог тогда дать на это однознач­ного ответа.

Конечно, Германия также не имела тогда возможности до­биться мира по ту сторону морей. Одно только ясно: ее положе­ние после успешного вторжения на Британские острова было бы несравненно выгоднее, чем когда-либо, в результате того пути, на который встал Гитлер. [325]

С военной точки зрения, следовательно, вторжение в Англию летом 1940 года, если была надежда на успех этого предприятия, несомненно, было правильным решением. Что должно было про­изойти или могло произойти в случае успеха Германии в этой операции с целью достижения ничейного мира, который всегда должен был быть целью разумной германской политики, не отно­сится к области военных вопросов.

Лучше вновь вернемся к военной стороне дела и, следователь­но, к решающему вопросу: могло бы быть вторжение в Англию в 1940 году успешным?

Конечно, мнения о том, имела ли операция “Морской лев” шансы на успех или нет, всегда разделяются. Одно ясно, что эта операция была связана с чрезвычайным риском. Ссылка на необ­ходимость колоссального технического снаряжения, которое понадобилось союзникам при вторжении 1944 года (десантные суда для высадки танков, плавучие гавани и т.д.), недостаточна для того, чтобы сделать вывод о провале немецкого вторжения, обес­печенного тогда по существу значительно более примитивными переправочными средствами. Недостаточно также указать на аб­солютное превосходство союзников в 1944 году в воздухе и на море, как бы ни важны были оба эти фактора.

С другой стороны, если Германия летом 1940 года даже и приблизительно не имела столько преимуществ, то у нее было одно решающее преимущество, а именно то обстоятельство, что она вначале не могла встретить на английском побережье какую-либо организованную оборону, обеспеченную хорошо вооружен­ными, обученными и хорошо управляемыми войсками. Фактически летом 1940 года Англия была почти абсолютно беззащитна на суше перед вторжением. Эта беззащитность была бы почти полной, если бы Гитлер не дал уйти из Дюнкерка английскому экспедиционному корпусу.

Успех вторжения в Англию летом 1940 года зависел от двух факторов: от возможно более раннего проведения этой операции с тем, чтобы нанести поражение Англии на суше еще в момент ее полной беззащитности и чтобы одновременно использовать благо­приятные метеорологические условия лета (в июле, августе и начале сентября в Ла-Манше море было обычно спокойно); от возможнос­ти в достаточной степени парализовать действия английской авиа­ции и флота на период форсирования и захвата плацдармов. [326]

Очевидно также, что из-за непостоянства погоды, а также неясности того, сможет ли немецкая авиация обеспечить себе превосходство в воздухе над Ла-Маншем хотя бы на этот период, операция “Морской лев” всегда была связана с очень большим риском.

Учитывая этот риск, ответственные высшие инстанции мед­лили и со многими оговорками рассматривали вопрос об этой операции.

Уже тогда было ясно, что у Гитлера не лежало сердце к этой операции. В исполнительных органах можно было заметить от­сутствие при этих приготовлениях настойчивости и энергии со стороны высших инстанций. Генерал Йодль, начальник штаба опе­ративного руководства вооруженными силами, даже видел в этой попытке вторжения своего рода шаг отчаяния, делать который общая ситуация никак не вынуждала.