К этому времени немецкие авангарды начали выдвигаться за Кренбрук. Порт Рай еще не был захвачен, но, когда он будет взят, это не принесет немцам большой пользы, Седьмой корпус не мог присоединиться к 16-й армии за один день, но 35-я пехотная дивизия уже высаживалась в Менстоуне (и частично в Детлинге, прямо под носом у врага), поэтому оказалось возможным с ходу прорвать “Линию Генерального штаба”. В мае Буш скептически отнесся к предложению Гудериана осуществить подобную опера­цию на Маасе и даже какое-то время гордился тем, что осудил “эту авантюру”. Теперь же он старался подражать “шедевру во­инского мастерства и неожиданности”.

Именно неожиданность, связанная с обманом противника, была главной составляющей плана Буша. Командующий 16-й ар­мией стремился не только утаить от Айронсайда направление глав­ного удара, но и заставить его полностью довериться ложным сведениям о “неизбежной немецкой атаке в районе Бесингстоука”. Чтобы отвлечь внимание бесчисленных информаторов среди враждебного населения, Буш решил не вводить войска в окрест­ности Мэдстоуна. Он укрыл танки немного западнее, чтобы со­здать иллюзию подготовки к атаке Ротхема. Буш охотно бы начал наступление уже 20 июля, но к этому времени 35-я дивизия не успевала выйти на позиции. Поэтому он согласился подождать один день, тем более что 21-го числа ожидалось прибытие 7-й танковой дивизии. Неожиданный маневр этим подвижным со­единением, без сомнения, запутает противника! [253]

Линия фронта — Мэдстоун

Если бы в июле 1940 года британская армия была подготовле­на к быстрым и активным действиям, она легко бы разбила нем­цев. К 21 июля можно было укрепить “Линию Генерального шта­ба” пехотными дивизиями, стянуть к ней до 80 процентов поле­вой артиллерии и, по крайней мере, пятьдесят противотанковых орудий (что составляло четверть всех существующих). Увы, анг­личане всегда запаздывали. Сражение застало пехотные дивизии в движении.

Лишь 2-я бронетанковая дивизия была готова к бою. В ее состав входили слабые легкие танки, несколько тяжелых танков, оставшихся от 1-й бронетанковой дивизии, и новые танки “валлентайн” из 7-го полка, срочно доставленные из Шотландии.

Пауза, сделанная Бушем перед нападением на Мэдстоун, дала англичанам неоценимую передышку, а приближение кораблей Соммервилла встревожило Редера. Однако немецкая армия про­должала расширять плацдарм — как по фронту, овладевая новы­ми и новыми пунктами на побережье, так и в глубину. Уже ста­новилось очевидным, что присутствие соединения “Н” в Па-де-Кале не поможет ни вытеснить врага с английской территории, ни помешать ему атаковать “Линию Генерального штаба”. Са­мым пугающим было продвижение немецких патрулей на запад от реки Медуэй у Гиллингхема до Севеноукса и Гастингса. Не­мецкая армия казалась огромной и неуязвимой.

“Мирное наступление”

На совещании 19 июля Гитлер и Геринг находились в состоя­нии эйфории. Они решили, что настало время подорвать сопротив­ление Британии жестоким террором и мощным психологическим давлением. Министру пропаганды Рейха, доктору Геббельсу, было приказано передать по радио “обращение к разуму” англичан и [254] призвать их в интересах мирного населения “закончить неравную борьбу”. Иоахиму фон Риббентропу предписывалось подготовить мирные предложения и через нейтральные страны передать их правительству Великобритании. Тем временем “Люфтваффе” и вермахт, при поддержке абвера, должны были еще раз подчерк­нуть всю беспомощность правительства Черчилля защитить хотя бы Лондон.

Лишь небольшая часть немецких бомбардировщиков была на­правлена против кораблей Соммервилла. Все остальные силы во изменение предыдущей политики атаковали вражеские шоссе и железные дороги в пределах линий Лондонского метро.

На плацдарм было доставлено “специальное подразделение 800”, принадлежащее абверу. Эти части, укомплектованные военнослу­жащими, знающими английский язык и одетыми в английскую военную форму, должны были действовать в авангарде главных сил, сея в рядах противника неуверенность и панику.

Лондон в огне

Хотя бомбардировка Лондона давно ожидалась англичанами (они понимали политическую подоплеку ударов “Люфтваффе” по населенным пунктам), оборона столицы была очень слабой и сво­дилась, по существу, к двум эскадрильям истребителей. Остатки RAF попытались перехватить вражескую армаду над пригорода­ми, но это не возымело результата, равно как и истерический огонь зенитных орудий. Немецкие бомбардировщики старались поразить узловые железнодорожные станции, мосты и другие во­енные объекты, но большая часть бомб падала на жилые районы, принося обширные разрушения и убивая людей. За злостью, ужа­сом и паникой последовало навсегда укоренившееся чувство не­нависти к немцам. Гром войны, прежде доносившийся издалека, теперь гремел у лондонцев над головой. Подавляющее большин­ство жителей осталось в городе с намерением выстоять, запуган­ное меньшинство обратилось в бегство. Некоторые говорили, что страна стоит на пороге гибели.

Появление диверсионных отрядов, уничтожающих силовые установки и мосты и нападающих из засады на отдельных прохо­жих, удвоило ощущение тревоги и уныния в сельской местности. Слухи, питающиеся немецкой радиопропагандой, говорили о том, [255] что немцы уже высадили на английскую землю огромную массу войск, что они контролируют территорию между Селси-Билл и Бичи-Хедом и между Саутендом-он-Си и Фолкстоуном.

Диверсанты наносили мало материального вреда (многие из них были быстро схвачены), но моральное их воздействие было ошеломляющим. К тому же они стимулировали и усердие не по разуму офицеров армии и дружинников на дорожных блокпос­тах, а это затрудняло передвижение по шоссе и нередко приводи­ло к арестам невиновных англичан.

В новых условиях геббельсовские предложения о перемирии были услышаны с большей готовностью, чем раньше. Люди ока­зались перед выбором: продолжать сопротивляться, невзирая на смерть, страдания и разруху, или тихо сдаться врагу и использо­вать эту ситуацию наилучшим образом. Правительство все еще оставалось непоколебимым, как и военные, большая часть кото­рых “кипела” от злости, и вовсе не собирались сдаваться, но мир­ные жители утрачивали веру в победу. Чувство бессилия удержи­вало большинство из них от активного сопротивления. Когда при­ходили немцы, желание сражаться или бежать отпадало, и люди просто старались выжить — там, где их застало вторжение.

Постепенно разгорались боевые действия на “Линии Гене­рального штаба”. Английские войска встретили врага с непрек­лонной решимостью отразить любую атаку по всей линии фрон­та. Немецкие авангарды пришли к выводу, что прорваться через эту преграду будет очень сложно. Поэтому, пока вермахт зани­мался сугубо “техническими” задачами, Шестая горнострелко­вая дивизия очистила от англичан Айл-оф-Тенет, после 48-часо­вой тяжелой борьбы взяла в плен остатки гарнизона Дила и 198-й бригады. 17-я пехотная дивизия, поддержанная неболь­шим количеством танков, разбила 45-ю дивизию (лишенную артиллерии ПТО) и вместе с 7-й воздушно-десантной дивизией вошла в Сассекс. Но в остальных районах немцы лишь ознако­мились с “Линией Генерального штаба”, а англичане остались “при своих”.

Битва при Мэдстоуне

35-й пехотной дивизии была поставлена задача атаковать про­тивника в излучине реки Медуэй. Здесь, на узком участке, были [258] собраны вся дивизионная артиллерия и минометы. После перво­начального успеха к сражению должна была присоединиться 9-я танковая дивизия. Самолетам Кессельринга было приказано бом­бить прямоугольник в три мили шириной и четыре мили длиной, полностью простреливающийся немцами.

Начиная с вечера 20 июля, бомбардировщики приступили к изоляции этой территории. Они также атаковали позиции бри­танских орудий. Ночью отряды пехотинцев пересекли реку и на­правились к Оуквуд-Парку. При встрече с новозеландскими вой­сками разразилась свирепая рукопашная схватка. Немцы были отброшены за реку, но не уничтожены; стрелки удерживали не­большой плацдарм.