Карл ступал по сумрачному коридору с той уверенностью, что свойственна скорее хозяевам, чем гостям. Рубеус шел следом, стараясь не думать о том, в какой из частей замка находились казармы.
- Клык вторая по величине башня, всего их семь, кроме вышеназванных есть еще Трезубец, Ласточка, Волна и две Капли, левая и правая… Кажется, пришли. - Карл остановился перед дверью. - Жить будешь здесь, уж не знаю нарочно он или случайно получилось, впрочем, полагаю, тебе будет интересно. Прошу.
Карл отступил в сторону, пропуская Рубеуса вперед.
- Несколько не в моем вкусе, ну да Конни нравилось.
Несмотря на внешнюю чистоту и отсутствие пыли, в комнате витал характерный запах нежилого помещения. Сине-серебристые тона, простых очертаний мебель, большое зеркало, низкий столик, тонкие золотые браслеты… книга… чистые листы бумаги и изящная чернильница. Чернила внутри давно высохли, а листы приобрели желтоватый оттенок.
- Он и вправду ничего не стал менять, - Карл, остановившись посреди комнаты, огляделся. - Неприятное ощущение, будто только вчера…
- Замок был твоим, правда? - на пороге комнаты, опершись на дверной косяк, стоял высокий светловолосый парень. Странно, Диктатор представлялся Рубеусу старым… или пожилым, а тут от силы лет двадцать.
- Рад приветствовать вас в своем замке, - Марек интонацией подчеркнул слово «своем», и Карл с легким вежливым полупоклоном ответил:
- Рад видеть тебя, Диктатор.
- Да ладно тебе, давай без титулов, свои ведь, правда? - При этом безмятежный взгляд черных глаз был устремлен на Рубеуса.
- Хранитель Севера, так? Слышал много, видеть не доводилось. Мое упущение. Давай, что ли знакомиться? Марек, - Марек протянул руку для рукопожатия. Ладонь узкая, слабая на вид, но сдавил так, что пальцы, да и рука, моментально онемела.
- А это что? Передатчик? Ну Карл, ты как обычно в своем репертуаре, ни шагу без контроля… впрочем, разбирайтесь сами. Карл, может, ты будешь столь любезен и устроишь нашему… коллеге небольшую экскурсию? Замок, окрестности… займитесь чем-нибудь, только к ужину, чур не опаздывать.
После ухода Марека Рубеус попробовал сжать руку в кулак… черта с два, такое ощущение, что кости все раздавлены. В голове появились самые разные мысли, начиная с того, что нужно бежать, пока есть возможность, и заканчивая почти философской готовностью принять то, что грядет.
- Ну, теперь понял? - в полголоса поинтересовался Карл. - Руку дай, старый фокус, переворачиваешь, слегка сдавливаешь и нажимаешь вот здесь, - коготь коснулся небольшой впадины у основания ладони, - руку частично парализует.
- Но зачем?
- Чтобы впечатление произвести. Чтобы ты и думать не смел о том, чтобы противостоять ему. - Холодные пальцы Карла мяли ладонь, и чувствительность постепенно возвращалась. - Ладно, ты здесь не при чем, это наши с Мареком дела, просто постарайся держаться подальше, если, конечно, жить не надоело. Ну, пошли.
- Куда?
- На экскурсию. К пожеланиям, и уж тем паче просьбам Диктатора, следует прислушиваться. Тем более я и сам хотел показать тебе одно место, не знаю, правда, сохранилось там что-нибудь…
Сохранилось. Серо-зеленые пятна мха на обгоревших бревнах, черные скелеты домов, крыши провалились внутрь, а стены стоят, устало взирая на Рубеуса подслеповатыми глазами пустых окон. Кое-где ставни сохранились. Собачья будка. Цепь, частично заросшая грязью. Круглые камни мостовой. Колодец, заботливо укрытый деревянным щитом. Пустое ведро, рассыпавшееся в руках жирной тяжелой ржавчиной.
Душная волна старой, полузабытой ненависти накрыла с головой… и воспоминания. Свадьба. Белые цветы, белые домотканые скатерти и белое платье из чудесной струящейся ткани, которую удалось купить у случайно забредшего в деревню торговца.
Смех. Кажется, он тоже смеялся, впервые за очень долгое время…
Вот и дом, три неровные ступеньки, высокий порог. Отходит в левом углу, Рубеус собирался прибить его, но все как-то руки не доходили. Заросший грязью пол, черная дыра, ведущая в погреб, а стены изнутри еще более черные, чем снаружи. Шершавые… сажа остается на ладони и одежде, все еще пахнет дымом. Или ему чудится? Наверное, столько лет прошло, а…
А он так ничего и не добился. Не отомстил. Струсил. Предал. В очередной раз. Похоже, он только и умеет, что предавать.
Два тела на полу, беспомощный удивленный взгляд Эрии, и невыразимое отчаяние на лице Лешта. В руке брата нож, обыкновенный не слишком острый кухонный нож, которым режут хлеб и сыр, бесполезное оружие против да-ори. У Лешта разодрано горло, крови много. Потом стало еще больше.
Сквозь дыры в крыше видны темно-синие куски неба. В ту ночь небо было чистым, прозрачным. Больно. Сесть на пол, прислонившись к стене, закрыть глаза и вспоминать… думать… попытаться понять, почему он ушел из деревни, и почему вернулся. И зачем Карл привел его сюда?
Он ушел, потому что не знал, как оставаться и как жить дальше. Все делали вид, будто ничего не произошло. Сам виноват, - говорил староста, стыдливо отводя глаза. - Не нужно было перечить.
К телам долго не решались подойти, и Рубес сам укрыл белой праздничной скатертью, на которой моментально расцвели черно-бурые пятна крови. Потом был долгий спор, и обвинения, почему-то обвиняли именно его, но вот в чем именно…
- Останься хотя бы на похороны, - отец тоже избегает смотреть в глаза, он боится, как и все здесь. Чужие люди, которые за два года, проведенные в деревне, не стали менее чужими, Рубеус не понимал их, они сторонились его. И боялись, почти так же сильно, как да-ори. В Замке все было проще и понятнее, в замке не убивали беспричинно, и чтобы сразу всех.
Остывающие угли, подернутые серым пеплом, обгоревшие израненные дома. Мелкое стекло. Душный запах гари и крови. Его вырвало, но стыда не было, ничего не было, кроме оглушающей беспомощной пустоты, чуть позже в пустоте поселилась ненависть. Тогда же он просто прошел с одного конца деревни в другой, иногда останавливаясь, заглядывая в мертвые глаза, пытаясь найти что-то, что бы не позволило окончательно сойти с ума. А дальше провал. Дорога какая-то, скользкие камни. Падение. Снова дорога. Голод и тупое непонятное желание двигаться вперед.
Свет, темнота и снова свет, узкая тропа и вертикальные гладкие стены, серо-лиловое стремительно гаснущее небо, робкие звуки живого мира. Шепот, шелест, шорохи, которые перекрывает бешеный стук разбереженного болью сердца и хриплое дыхание.
То ли сон, то ли явь, девушка-призрак, стремительный полет-паденье и широкое изуродованное трещинами и складками дно ущелья. Холодная ладонь на лбу и милосердная темнота, затопившая сознание, тогда он решил, что умирает, и обрадовался. Жить было больно.
Все еще больно. Карл сидит напротив, черный комбинезон почти сливается с черной же стеной, а лицо и руки выглядят пугающе-белыми. Карл сосредоточенно сгребает грязь и сажу в кучу, похоже на маленькую черную гору. Здесь вообще много черного.
- Хреново, правда? - поинтересовался он, высыпая на гору очередную порцию сажи. - Тяжелый случай. Это я не про тебя, а про место. Две сотни человек, по-моему, даже больше, честно говоря, не считал. По нынешним меркам настоящий геноцид, но по сравнению с тем, что было когда-то - случайный эпизод, не стоящий внимания.
Тут Рубеус не выдержал. Он понимал, что шансов против Карла никаких, но сидеть и слушать эти пространные рассуждения… гора из сажи разлетелась черными снежинками, а Карл, чуть покачнувшись от удара, вскочил на ноги и ответил.
Первое, что увидел Рубеус, очнувшись - неровный грязный пол, по которому, лениво шевеля длинными усами, полз жук. Шею саднило и лицо. Рука, кажется, сломана, во всяком случае, опереться на нее не вышло. Карл сидел в том же углу, поза обманчиво-расслабленная, руки на коленях, когти полувыпущены, на лице безмятежная улыбка.
- Очнулся? Молодец. В следующий раз, если соберешься бить, то лучше вот так, - вице-диктатор продемонстрировал раскрытую ладонь, чуть согнул пальцы, выпуская когти на полную длину. - Действуют как ножи, куда эффективнее, чем кулаком. Хотя тоже неплохо.
