– Может, сигнализация сработала сама по себе? – сказал он, зная, что такое невозможно. – Прочесывайте базу, понятно?

– Да, сэр, – сказал Джон.

– Господа, самолет вас ожидает, – полковник вернулся к гостям. Те, утомленные его долгим отсутствием, вели разговоры на посторонние темы.

– Все в порядке, полковник? – поинтересовался дотошный сенатор в роговых очках.

– Более чем, – сказал тот. – Ребят на базе, знаете ли, необходимо всегда держать в тонусе, чтобы русские не застали нас врасплох.

– О, я в этом и не сомневаюсь, – сенатор поправил очки. – Итак, господа, я думаю, что могу от нас всех выразить полковнику О'Крейли искреннее восхищение. Ваши успехи впечатляют. Спасибо вам.

Он протянул полковнику руку, и тот ответил бодрым рукопожатием.

– Сэр, я польщен вашей высокой оценкой, желаю вам счастливого пути.

– И еще, полковник, – сенатор понизил голос до интимного шепота. – Где у вас туалет?

Полковник едва сдержался, чтобы не хмыкнуть. Вот они, обитатели политического олимпа, ничем не отличаются от простых смертных.

– Я провожу вас в мой кабинет, сенатор.

Они отделились от остальных гостей. Сенатор, виновато улыбнувшись, скрылся в кабинете. О'Крейли не рискнул зайти, еще подумает, что он его контролирует.

Гостя не было минут пять. Раздался шум спускаемой воды, затем сенатор вышел и прикрыл дверь.

– Простите, что так долго, но, кажется, у меня расстройство желудка, – пожаловался он.

Так и есть, лицо покрылось капельками пота. Полковник сочувственно поцокал языком. Что же, бывает.

Комиссия, которую ожидали несколько лимузинов с тонированными стеклами, отбыла восвояси. Полковник О'Крейли изменился в лице. Теперь он стал похож на разъяренного тигра. Подчиненные получат сегодня настоящую взбучку, они поставили его в дурацкое положение перед важными гостями.

– Сэр, все в полном порядке, – доложил Джон. – На территории базы не обнаружено никого из посторонних.

– Я и не сомневался, что все в порядке, – прикрикнул полковник. – Никакие русские не доберутся до секретов Пентагона.

Полтора часа спустя сенатор в роговых очках, столь усердно восхищавшийся успехами полковника О'Крейли и его команды, сидел в кресле «Боинга», который через несколько минут должен был стартовать в Вашингтон. Он снял очки и положил их на подлокотник. Закрыл глаза и попытался вдохнуть полной грудью. Его душил страх. Он пошел на преступление. А вдруг его сейчас арестуют и обвинят в государственной измене? Но разве у него был иной выбор? Увы, нет.

К нему подошла темноволосая стюардесса и предложила напитки.

– Ничего не надо, – задыхающимся голосом произнес сенатор.

– Попробуйте манговый ликер, господин сенатор, – услышал он ласковый голос. – Он чрезвычайно бодрит. Как раз для вас.

Его как током ударило. Человеку, который произнесет эту фразу, он должен отдать свои роговые очки – очки, в дужку которых была вмонтирована миниатюрная камера.

Он взглянул в глаза стюардессы, в глубине которых зажглись крошечные искорки.

– Ваши очки, господин сенатор, – произнесла стюардесса. – Они упали. Позвольте я подниму их.

В руках у сенатора оказались очки, однако он знал: те, в которых содержались сделанные им сегодня на базе фотографии чертежей торпеды, остались у стюардессы.

– Счастливого пути, господин сенатор, – произнесла она и помогла ему защелкнуть ремень безопасности. Сенатор, которого буквально трясло, однако вовсе не от смены климата или пищевого отравления, а из-за обыкновенного страха, с облегчением закрыл глаза. Сколько раз он прокручивал в голове череду действий, которые от него требовали сделать. Он попался по-глупому, в руках русских или черт знает кого там находились компрометирующие фотографии. Эти милые картинки, будь они опубликованы, не только обрушили бы его удачную карьеру, они положили бы конец его безупречной репутации примерного семьянина и привели бы на скамью подсудимых. Одно дело, когда публика, охочая до животных зрелищ, смакует фото с обнаженными красотками. Это было бы не так ужасно. Но сенатор предавался сексуальным утехам с девочками-азиатками, которым едва исполнилось двенадцать. Ему позвонили и намекнули, что в свежем номере одного из желтых журналов могут появиться пикантные фотографии. Плата за молчание – небольшое поручение.

Сенатор долго размышлял. Он пошел на государственную измену. Ему сообщили шифр сейфа в кабинете полковника О'Крейли. Оставалось только выбрать удачный момент. Когда завыли сирены, сенатор едва не умер от инфаркта. Он с ужасом вспомнил, как липкими от пота руками открыл массивный сейф, достал папку с чертежами и сделал несколько десятков снимков. Раньше он видел такое в фильмах про Джеймса Бонда. Но разве он мог представить, что сам окажется шпионом?

Наконец-то все позади. Он выдержал. Сенатор постепенно приходил в себя. Жена ни о чем не узнает. Русские сдержали слово – в руках у него находился плотный конверт. Сенатор обернулся, не заметили ли другие пассажиры этот молниеносный обмен. Нет, другие члены комиссии дремали, болтали или усердно поглощали поздний ужин.

Он надорвал конверт. Мерзкие фотографии и негативы. Ну что же, теперь можно почитать прессу.

Темноволосая стюардесса покинула борт «Боинга». Она задержалась в аэропорту и дождалась, пока самолет не взлетел. Затем зашла в женский туалет и заперлась в кабинке. Из шатенки с карими глазами она превратилась в коротко стриженную блондинку. Сменила контактные линзы, и теперь ее глаза стали темно-синими. Униформа отправилась в сумку, она облачилась в серый деловой костюм.

Из аэропорта она отправилась в отель. Запершись в комнате, она исследовала содержимое дужек очков, которые передал ей сенатор. Именно этот сластолюбивый американец мог оказаться самым слабым звеном в тщательно спланированной операции. Если он сделал не те фотографии или фотографии вышли плохо… В любом случае у КГБ имелся еще один негатив фотопленки с компрометирующими сексуальными утехами сенатора. Пусть пребывает в святой уверенности, что он выторговал себе свободу и спокойствие. Настанет час, и Комитет снова потревожит его. А может быть, наивному политику повезет, и никогда больше не раздастся в его офисе на Капитолийском холме звонок с новой просьбой-угрозой.

Стюардесса (впрочем, она успела побывать также и врачом, и учительницей, и топ-моделью, и проституткой – в зависимости от того, какой конкретный образ требовался при проведении очередной операции) извлекла крошечный микрочип, вставила его в особую камеру, просмотрела сделанные снимки.

Что же, американец не подвел. Чертежи новейшей торпеды, которая, как полагают США, станет настоящим бичом для стран Варшавского Договора, в ее руках.

Она положила микрочип в капсулу, а ту опустила во флакон с духами. Взяла трубку и позвонила в Париж. Несколько ничего не значащих фраз, которые несут скрытый смысл: фотографии у нее.

Следующим утром, когда мнимая стюардесса, а на самом деле один из лучших кадров КГБ, предназначенных для разведывательной деятельности за рубежом, покинула отель, в ее опустевший номер вошел менеджер отеля, полный итальянец с массивным сапфировым перстнем на мизинце и экзотическими, а-ля Сальвадор Дали, усами.

Он знал, что нужно искать. Номер не убирали – он так распорядился. Горничная не должна присвоить флакон с «Шанель № 5», якобы в спешке забытый на туалетном столике.

Менеджер отеля Джузеппе, насвистывая арию Каварадосси, положил флакон в карман. Он выполнил то, что от него требуется. Ему не было точно известно, на кого он работает, и его совершенно не волновал вопрос, что находится в этом пузырьке. Ему платили – много и исправно, и его это устраивало. Итальянцу постоянно требовались деньги – жена, семеро детей, любовница, у которой три отпрыска, и все от него, престарелая полупарализованная мать. Денег не хватало, поэтому, когда пятнадцать лет назад его попросили об услуге, он недолго думая согласился. Деньги не пахнут. Раз в полгода от Джузеппе требовалось что-нибудь забрать, съездить в Рим или Палермо, сделать телефонный звонок. Он не собирался вести двойную игру. Зачем, он знал, что такое мафия. Все эти организации, которые занимаются шпионажем, а он был уверен, что вовлечен в нечто подобное, ничуть не лучше. Если его труп с перерезанным горлом найдут в сточной канаве, то кто станет кормить все семейство?