Виктор Дмитриевич хорошо присмотрелся к кладбищу, к особняку Булавина, выяснил примерное количество проживающих там и наконец решил нанести ночной визит. Неожиданно испортилась погода, и город со всеми окрестностями стал добычей проливного, почти тропического дождя. В такую погоду можно было почти без опаски проникнуть хоть на атомную базу. Но окончательный расклад вышел против него – какой-то не в меру ретивый гость попытался его поймать. Настырный сукин сын не испугался ни непогоды, ни пущенного в него снаряда. А приложить его Виктор Дмитриевич мог крепко. Это был его излюбленный трюк – небольшая кожаная праща, с помощью которой он метал стальные шарики размером с голубиное яйцо. Два-три таких шарика всегда лежали в кармане его куртки, на всякий случай. Несмотря на свою примитивность оружие могло быть страшным. Меткость и сноровку Виктор Дмитриевич в себе развил исключительную, и при попадании шарика в цель у противника не оставалось никаких шансов. Единственный недостаток этого способа заключался в том, что все-таки на него можно было среагировать, и этот тип среагировал. Но в конце концов Виктор Дмитриевич был доволен собой – элемент тревоги он внес, следов не оставил и от погони ушел. Для начала неплохо.
Но это самоощущение у Виктора Дмитриевича поколебалось, едва он добрался до жилища Петровны. Несмотря на поздний час и все старания пробраться на свою половину незамеченным хозяйка поймала Виктора Дмитриевича во дворе и, нисколько не удивившись тому, что ее постоялец разгуливает под проливным дождем, предупредила нелюбезным тоном:
– Там у тебя человек сидит в комнате. Не натвори чего с перепугу-то! Знакомый это твой. Понадобился ты ему срочно. С полчаса уже как дожидается.
Никаких знакомых здесь не могло быть, кроме одного человека, и Виктор Дмитриевич увидел именно того, кого и ожидал увидеть. Правда, узнать его сейчас было трудно. Виктор Дмитриевич не помнил, чтобы он видел его прежде в таком наряде – грубые башмаки на толстой подошве, бесформенные брюки, брезентовая роба до колен. На столе валялась плоская кожаная кепка. Насупленное лицо выражало предельную скуку и нетерпение. Увидев на пороге Виктора Дмитриевича, человек буквально подскочил на стуле и с жаром воскликнул:
– Ну, наконец-то! Где ты шляешься, Липа? Мне стоило таких трудов выбраться сейчас из дома! Пришлось придумывать целую историю, будто срочно понадобилось отправить телеграмму. И вот теперь я сижу здесь в этом клоповнике и дожидаюсь твою персону! А на улице, между прочим, дождь и слякоть...
– Я в курсе, Швед, – сухо сказал Виктор Дмитриевич. – Я проделал тот же путь, что и ты – только на своих двоих. Между прочим, я занимаюсь этим по твоему желанию, разве нет? И вообще, какого черта ты сюда приперся? Я понимаю, что хозяйка тебе хорошо знакома, но все равно ты поступил неразумно...
– А ты разумно?! – завопил гость. – Я тебя нанял не для того, чтобы ты как мальчишка бил окна! Что за идиотизм? Переполошил весь дом, поднял на ноги гостей...
– Что-то я не пойму. А разве не в этом заключалась главная идея? – спросил, набычившись, Виктор Дмитриевич. – Создать нервозность, ощущение беды...
– Нет, ты форменный идиот! Я был о тебе лучшего мнения! Ты никого не напугал, кроме женщин. И что это вообще такое – придурок с рогаткой? Завтра Булавин капнет начальнику милиции, и тот еще, не дай бог, отрядит к нему участкового! Согласен, он сам терпеть не может милиции, но и его терпению когда-то придет конец. Нет, это совершенно невозможно! Ты должен был подготовить мистический ужас, и мы обговаривали с тобой все детали. Какого черта ты взялся за эту самодеятельность?
– В такой работе никогда не обходится без самодеятельности, – буркнул Виктор Дмитриевич. – Слишком много возникает непредвиденных проблем. Я проник на территорию дома не для того, чтобы бить окна. Но меня заметили, и мне пришлось принять меры...
– Нет, я уже десять раз пожалел, что связался с таким кретином, как ты, Липа! – раздраженно бросил гость.
На скулах Виктора Дмитриевича заиграли желваки.
– Больше не называй меня кретином, – тихо сказал он. – Я этого не люблю. И это последняя такая просьба. Больше я уже ничего говорить не буду.
– Ну извини, погорячился! – сбавил тон Швед. – Поставь себя на мое место! Я был просто вне себя... Ладно, проехали. Я вот еще зачем приехал. Как раз перед твоей эскападой мне позвонили. Связь ужасная, но, в общем, мы договорились. Они будут здесь рано утром. Мы вместе встретим их на повороте главной дороги и доставим до места. Я должен быть в курсе, где это находится, понятно? А ты должен был найти подходящее место – чтобы рядом и было удобно подойти.
– Я место нашел, – сказал Виктор Дмитриевич. – Но ты учти, что после дождя там будет сыро и грязно, и вообще...
– Это моя забота! – отрезал Швед. – Сейчас сохнет быстро. Если завтра будет хороший день, а он должен быть хороший, то к вечеру вполне можно будет предпринять вылазку. Во всяком случае, после хорошей закуски люди лучше реагируют на подобные идеи. Главное, чтобы рано утром все было готово. Конечно, дождь нам всем здорово подгадил, но тянуть нельзя. Я и так уже хожу вокруг этого пирога целый год. Сам понимаешь, каково это – ждать. А если все впустую? Если завтра обстоятельства кардинально изменятся? Я не желаю ходить в лузерах! Это не мой стиль, понятно?!
– Я в этом не разбираюсь, – со сдержанным презрением сказал Виктор Дмитриевич. – Мое дело дерьмо разгребать. Такой уж у меня стиль.
– Тебе не на что обижаться, – важно заметил Швед. – Если я получу, что хочу, ты тоже озолотишься. Взаимовыгодное предприятие.
– Посмотрим, – сдержанно сказал Виктор Дмитриевич. – А ты уверен, что никто ни о чем не подозревает?
– В чем можно подозревать положительного человека? – напыщенно сказал Швед. – Никому и в голову не приходит, с кем они имеют дело! Я не зарываюсь, веду себя прилично и не привлекаю к себе лишнего внимания. Но мои средства тают как снег на солнце, и я не могу больше ждать. Если у нас все получится, то это будут совсем другие возможности, соображаешь?
– Может быть, у тебя и будут, – равнодушно заметил Виктор Дмитриевич. – Я-то тут при чем? Учти, свои деньги я с тебя получу в любом случае! Так что никаких отговорок лучше не готовь. Ничего личного, но бесплатно я в дерьмо не влезаю.
– Об этом не беспокойся. Но давай все-таки будем подходить к делу последовательно, без ненужных заморочек.
– Ты преувеличиваешь свои опасения. Вот увидишь, мое появление в саду принесет эффект. Пока ты тут лепишь чернуху, старика, может быть, уже везут в госпиталь.
– Как же! Возьмешь его на такую мелочь! Еще раз повторяю – массированная последовательная акция с трансцендентным оттенком. Старик – художественная натура, должен глубоко воспринимать такие штуки. На то и расчет. К тому же органы не склонны верить в мистику. Так что и с этой стороны плюс. Кто забрал у заслуженного деятеля искусств жизнь? Злые духи? Отлично! Значит, так и пишем – смерть наступила от естественных причин!
Виктор Дмитриевич невольно рассмеялся.
– Сладко поешь! Послушать, так все у тебя гладко, как у бабы на животе, а вот что будет на самом деле...
– То и будет, – важно сказал Швед. – Я в психологии разбираюсь. У меня все нити в руках. Главное, не отклоняться от намеченного плана.
– Тебя не хватятся?
– Я почтенный гость. Беседую с хозяином о лошадях, живописи и оккультных науках. У меня в бумажнике кредитные карты и валюта. В чем меня можно заподозрить? Что я нанимаю пацанов окна бить? Скажу, что отправлял телеграмму, а потом менял колесо – да мало ли, какие могут быть у делового человека причины? Одежда, чтобы переодеться, у меня в машине. Все будет тип-топ, Липа!
– Поверим тебе, – сказал Виктор Дмитриевич. – А ты, случайно, никому не говорил, что родом из этого города?
– Я не враг себе. Коренной москвич – кто бы сомневался! Здесь никто, ни один человек ничего про меня не знает. Кроме хорошего, разумеется. Так что за меня ты не волнуйся. Но я за тобой сегодня проследить должен. Все должно выглядеть естественно до последнего штриха!
