4. Вера в Священные писания, которые представляют собой неизреченное слово Божье, открывшееся Его пророкам. Из этих писаний в настоящее время существуют, но считаются сильно искаженными, Пятикнижие Моисея, Псалмы Давида и Евангелие Иисуса Христа. В неискаженном виде сохраняется Коран, который, как принято считать, аннулировал и превзошел в святости все предшествовавшие откровения.
5. Вера в Воскрешение и Судный день, а также в грядущие награды и наказания, главным образом телесного свойства: наказания будут вечными для всех грешников, кроме оступившихся магометан, и никто, кроме магометан, не войдет в состояние блаженства.
6. Вера в Божественное предопределение всех событий, как благоприятных, так и неблагоприятных.
Вера в судьбу и удел (аль-када ва-ль-кадар)[3] оказывает наиболее сильное влияние на поступки и характер мусульман. Многие мусульмане считают, что судьба в некоторых отношениях абсолютно неизменна, в других же отношениях – допускает изменение. И почти все они действуют во многих сферах жизни согласно своим убеждениям. В первом случае судьба зовется аль-када аль-мохкам, в последнем случае – аль-када аль-мобрам (без объяснения эти понятия могут рассматриваться как синонимичные). Вот почему, как говорят, пророк молился, чтобы уберечься от судьбы во втором значении, зная, что она может измениться. Что касается изменчивой судьбы, то нам приводят ссылку на слова Божьи: «Аллах может отменить то, что Он изволит утверждать»[4].
И наоборот, судьба, определяемая как «мохкам», подразумевает «удел», предписанный Аллахом[5].
Многие богословы приводили те возражения, что удел касается лишь конечного состояния определенной участи людей (верующих и неверующих). Они утверждали, что в целом человек наделен свободной волей, которой он должен пользоваться в соответствии с законами Божьими, собственной совестью и представлениями, вознося Аллаху молитвы за благоволение его усилиям, умоляя пророка или каких-нибудь святых о заступничестве и умилостивляя их раздачей милостыни или жертвоприношениями. При этом ему следует полагаться в исполнении своего желания на милость Аллаха. Человек может после этого, и только после этого, относить результат своих действий влиянию судьбы или удела. Такие ученые считают, следовательно, преступными попытки поступать против воли, когда ее требования соответствуют законам Божьим, нашей совести и благоразумию, и, следовательно, пассивно ожидать исполнения велений Божьих. Доктрина Корана и хадисов относительно повелений Божьих, или судьбы и удела, состоит, однако, в том, что эти повеления, как абсолютные и неизменные, записаны в начале мироздания на «скрижалях» в небесах. Аллах предопределил каждое событие и поступок, как дурной, так и благой, одновременно предписывая и одобряя добро, запрещая и ненавидя зло. Его «отмена», упомянутая в предыдущем абзаце, означает (как, видимо, явствует из контекста) аннулирование ранних текстов Священного Писания и откровений, а не судьбы. Но кроме того, следует иметь в виду, что Он не предопределяет волю, хотя склоняет ее порой к добру, в то время как дьявол склоняет ее к злу. Далее спрашивают: если мы располагаем способностью изволения, но лишены способности поступать против воли без Божественного предопределения, то как мы можем считаться ответственными существами? Ответ на этот вопрос заключается в том, что наши поступки расцениваются дурными или хорошими в зависимости от намерений: добрые поступки и, следует прибавить, намерения только прибавляют нам счастья, если мы верующие люди, но не являются его причиной. Злые же поступки или намерения лишь усугубляют наше убожество, если мы неверующие люди или атеисты, поскольку мусульманин полагает, что он допускается на Небеса только по милости Аллаха и благодаря своей вере, а вознаграждается соразмерно своим добрым делам.
Откровения Пророка по вопросу Божьих повелений крайне важны для понимания содержания Корана. «Все, что есть во Вселенной, – говорит он, – существует по воле Аллаха». «Аллах предписал пять вещей своим слугам: продолжительность жизни, поступки, жилища, странствия и долю имущества». «Среди вас нет никого, чье местоположение в аду или в раю не предписано Аллахом». Некоторые из спутников Пророка, услышав последнее изречение, спрашивали: «О, Пророк, поскольку Аллах предназначил нам наши места, можем ли мы удовлетвориться этим, отказаться от исполнения религиозных обрядов и долга?» – «Нет, – отвечал Пророк, – потому что счастливый будет вершить добрые дела, а те, которые ничтожны, будут вершить злые дела».
Нижеследующие изречения Пророка раскрывают этот вопрос шире: «Когда Аллах предопределяет смерть своего творения в каком-нибудь особом месте, Он пробуждает в этом творении желание, влекущее к этому месту». Собеседник спросил: «О, Пророк Аллаха, расскажи мне о соответствующей магии и снадобьях, а также средствах защиты для меня, уберегут ли они меня от велений Аллаха?» Мухаммед ответил: «Это тоже по воле Аллаха. Для каждой боли есть исцеляющее средство, когда оно действует на боль, исцеление происходит по воле Аллаха»[6]. Следовательно, когда мусульманин чувствует потребность воспользоваться лекарством для излечения болезни, он должен делать это в надежде на предопределенное излечение.
Относительно предопределения болезни я обнаруживаю нижеследующие любопытные цитаты и замечания в рукописи[7] писателя XV века ас-Суюти, находящейся в моем распоряжении. «Аль-Халими говорит: Имеется шесть распространяющихся или заразных болезней: оспа, корь, чесотка, дурной запах или гноение, меланхолия и смертоносные болезни. Имеется также шесть возбуждающихся болезней: проказа, жар, эпилепсия, подагра, слоновая болезнь и туберкулез. Это не противоречит следующему изречению Пророка: «Нет перехода болезней путем заражения или инфекции, нет никаких симптомов зла». Ведь здесь подразумевается переход самой болезни, в то время как ее влияние исходит от Аллаха, который заставляет болезнь распространяться во время общения с больным». Бедуин спросил Пророка: «Что происходит с верблюдами в пустыне? Воистину, можно говорить, что они здоровы и чисты, затем они смешиваются с запаршивевшими верблюдами и тоже становятся паршивыми». Мухаммед сказал: «Что сделало паршивым самого первого верблюда?»[8]
Однако, несмотря на аргументы, провозглашающие или подразумевающие неизменную природу повелений Аллаха, которые приводились и многие из которых можно было бы добавить, я сталкивался с мнением своих мусульманских друзей, что Аллах может изменить определенные повеления в ответ на мольбу и просьбы. По крайней мере, те повеления, которые касаются меры счастья и убожества в этом и ином мире. Таково общее мнение, исходящее из определенной молитвы, которая повторяется в мечетях накануне середины (на пятнадцатый день) месяца шаабан, когда, по поверью, та часть повелений Аллаха, которая предопределяет судьбу всех живых тварей на следующий год, подтверждается и устанавливается. Эта молитва гласит: «О, Аллах, если Ты предписал мое пребывание в своей обители убогим, несчастным или лишенным достаточных средств к существованию на страницах «Первозданной книги» (на скрижалях), то отмени, о Боже, по своей милости, мое убожество, несчастье и скудное пропитание, утверди меня в Твоей обители на страницах Первозданной книги счастливым, обеспеченным и устремленным к добру» и т. д.[9]
Вообще арабы постоянно прибегают к магии и снадобьям не только для исцеления, но и для профилактики болезней. Они питают, воистину, необыкновенную страсть к лекарствам, что свидетельствует об их неприятии судьбы, как установленной раз и навсегда. Настойчивость, с которой они преследуют европейского путешественника в стремлении заполучить целебную дозу, не поддается описанию. Причем чем сильнее действие этого средства, тем больше они получают удовлетворения. Примером может послужить следующий случай: «Три погонщика ослов, перевозивших багаж двух британских путешественников из Булака в Каир, раскупорили замеченную в корзине бутылку и, полагая, что она наполнена бренди, по очереди опрокидывали ее в свой рот. Но тому из погонщиков, который пил последним, вместе с жидкостью в рот попал хвост скорпиона. Осмотрев бутылку, он с ужасом заметил, что в ней помещались несколько таких пресмыкающихся, а также тарантулы, пауки и жуки. Посчитав, что отравились, но не желая полагаться на судьбу, погонщики послали ко мне человека за лекарством. Он изложил свою просьбу словами: «О, эфенди, сделай доброе дело: отравились трое мужчин. В твоей милости дать им лекарство и спасти их жизни». Затем он поведал существо дела, не скрывая факта кражи. Я сказал, что они не заслуживают лекарства, но он доказывал, что, поделившись лекарством, я получу огромное вознаграждение. «Правильно, – сказал я, – тот, кто спас живую душу, почувствует себя так, словно он спас все человечество»[10]. Я произнес это для проверки просителя, который, выразив восхищение моими знаниями, попросил поторопиться, иначе отравленные люди погибнут. Таким образом, он не проявил себя безусловным фаталистом. Я передал ему три сильные дозы рвотного камня. Вскоре он вернулся поблагодарить меня, сказав, что лекарство оказалось восхитительным, поскольку погонщики, едва проглотив его, чуть не вырвали из своего организма свои сердце, печенку и все остальное.
