Казалось бы, влияние философских идей на становление психоанализа можно отрицать лишь в том случае, если вообще закрыть глаза на формирование мышления Фрейда и ограничиться рассмотрением его естественнонаучной базы. Но почему же с таким упорством и постоянством сам Фрейд отрицал это влияние, неоднократно заявляя об оригинальности выдвинутых им психоаналитических концепций и непременно подчеркивая то обстоятельство, что на становление психоаналитического учения о человеке не оказало воздействие ни одно из ранее существовавших философских мировоззрений? Лишь в редких случаях, когда надо было оправдаться в глазах окружающих или читателей его книг, он, словно забывшись, ссылался на первоисточники философского характера.
Забывчивость Фрейда по отношению к своим философским истокам можно объяснить тем, что он стремился выглядеть в глазах окружающих истинным ученым, строящим свои теории не на сомнительных абстрактных спекуляциях, которыми нередко грешили многие философы прошлого, а на эмпирическом материале, почерпнутом из врачебной практики, из реалий жизни. Не поэтому ли с такой настойчивостью при каждом удобном случае он публично отрекался от философии, предпочитая выдвигать на передний план своих работ клинический материал или результаты самоанализа?
Есть основания для утверждения, что в период выдвижения основных психоаналитических гипотез Фрейд отталкивался не только или, может быть, не столько от клинического опыта, как это принято обычно считать, сколько от своих собственных представлений о природе и механизмах функционирования человеческой психики. Он опирался на те представления, которые были навеяны философскими размышлениями над проблемами истерии, бессознательного протекания психических процессов, скрытого смысла сновидений.
Имеется подтверждение, что фрейдовские теоретические конструкции далеко не всегда подкреплялись клиническим материалом. Многие случаи лечения психических заболеваний, на основе которых Фрейд строил свои теории, в силу ряда причин оставались незавершенными. Из его писем Флиссу следует, что сам он не был удовлетворен ходом лечения некоторых больных. Однако, даже не завершив курс их лечения, он в своих публичных выступлениях высказывал подчас такие обобщения, которые претендовали на статус новой теории о причинах возникновения и природе неврозов.
Известно, что сразу же после опубликования «Толкования сновидений» Фрейду представилась возможность опробовать свои идеи. Он имел возможность поработать с философом Г. Гомперцем, который в течение нескольких месяцев был «объектом» проверки фрейдовского метода анализа сновидений. Эксперимент завершился неудачей, так как Фрейд не смог осуществить анализ сновидений этого философа под углом зрения выдвинутого им понимания сновидения как неосуществленного желания сексуального характера. Тем не менее он не только не отказался от своих психоаналитических идей, но, напротив, стал интенсивно их развивать.
О философских предпосылках психоанализа свидетельствует не бросающееся в глаза, но имеющее место стремление самого Фрейда к философскому осмыслению анализируемых им психических явлений и процессов. Так, в письмах он сообщал Флиссу о философском характере своих размышлений над психическими явлениями. Подчас он говорил об этом в ироническом тоне, характеризуя посланные Флиссу рукописные материалы как «философские запинания». Вместе с тем во многих случаях он писал о необходимости философского осмысления тех новых положений, которые ему удалось сформулировать в связи с изучением человеческой психики. Особенно отчетливо эта тенденция проявилась в процессе его работы над «Толкованием сновидений».
В письмах Флиссу в период 1898–1899 годов Фрейд делился с берлинским врачом своими мыслями по поводу новой редакции уже написанных разделов о сновидениях, которая представлялась ему в конечном счете философской. Он сообщал также о своих планах, связанных с написанием «последней философской главы». А несколько лет спустя в работе «Остроумие и его отношение к бессознательному» Фрейд подчеркнул, что такие понятия, как «психическая энергия», «отвод» ее, а также количественный подход к этой энергии стали для него привычными, после того как он начал «философски осмысливать факты психопатологии».
По собственному признанию Фрейда, он тайно лелеял надежду на достижение первоначальной цели – своего приближения к философии. Эта тайная надежда на философское постижение природы человека явственно дала о себе знать уже в работе Фрейда «Толкование сновидений», которая начиналась с обзора основных точек зрения на природу сновидений, выраженных различными философами прошлого, и заканчивалась философскими выводами самого Фрейда. Между этими двумя частями излагался обширный материал, связанный с разбором сновидений пациентов и самоанализом, интерпретацией Фрейдом своих собственных сновидений, а также биографическими данными личного, подчас интимного характера. Весь этот материал являлся своеобразной аранжировкой, наглядной иллюстрацией возможностей искусства снотолкования для выдвижения и оправдания психоаналитических теорий.
Во многих последующих работах используемый Фрейдом клинический материал служил «эмпирическим фоном» для обоснования и подкрепления ранее выдвинутых психоаналитических положений. Клинические данные интерпретировались, как правило, с точки зрения уже существовавших психоаналитических гипотез, обоснование которых осуществлялось, в свою очередь, на основе психоаналитически понятых случаев болезни. За фактами самоанализа и анализа пациентов просматривалось скрытое стремление Фрейда придать своим психоаналитическим размышлениям такой обобщающий характер, который, по сути дела, явился не чем иным, как философией, включенной в остов психоанализа.
Во многих своих работах Фрейд неизменно придерживался одной линии: отталкиваясь от философских идей и критически переосмысливая их, он стремился создать свое собственное психоаналитическое учение, по форме отличающееся от предшествующих философских систем, но, по сути дела, являющееся глубинной разработкой психоаналитической философии. И дело не только в том, что психоанализ возник тогда, когда Фрейд отказался от гипноза и начал философски трактовать факты психопатологии, признав бессознательные процессы деятельными в психическом смысле. Это действительно так, как верно и то, что, прежде чем обосновывать свои психоаналитические концепции, он предварительно подвергал сомнению существовавшие до него философские теории, ибо, как он сам отмечал, не мог идти дальше, не разобравшись прежде с философскими авторитетами.
Какие бы проблемы ни рассматривались Фрейдом, чаще всего их осмысление начиналось с критики предшествующих философских взглядов. Он упрекал философов в том, что они до такой степени расширяют значение слов, что эти слова теряют свой первоначальный смысл. При рассмотрении проблемы бессознательного Фрейд не хотел видеть ее предметом споров между философами и натурфилософами, так как считал, что довольно часто эти споры имеют лишь этимологическое значение. Если некоторые психоаналитические теоретики пытались придать своим концепциям философский характер, то он решительно выступал против того, чтобы психоанализ отдал себя в распоряжение определенного философского мировоззрения.
Казалось бы, все это само за себя говорит о том, что у Фрейда было негативное отношение к философии как таковой. Однако в работах основателя психоанализа имелись и иные суждения на этот счет, подчас совершенно противоположного характера. Причем дело не только в том, что он указывал на среднее место, занимаемое психоанализом между медициной и философией. Дело в том, что подчас, как бы противореча самому себе, Фрейд высказывал суждения, свидетельствующие о его позитивном отношении к философским знаниям. Читая свои лекции медикам и разъясняя им важность психологического подхода к больным, он замечал, что им не хватает философских знаний, которыми они могли бы пользоваться в их врачебной практике. В поздних своих работах он обсуждал целый комплекс философских проблем, связанных с культурой, религией, историей развития человечества. Однако, как показывает предшествующее рассмотрение истоков возникновения психоанализа, Фрейд изначально тяготел к философскому осмыслению всего того, с чем ему приходилось иметь дело, будь то неврозы, сновидения, ошибочные действия, религия или искусство.
