Однако! Сколько ни пей, все равно не всегда наши желания совпадают с нашим сознанием (и подсознанием). И те, кто далече, отнюдь не торопятся в категорию иных, кого уж нет. К тому же, норовят из своего далека вдруг стать поближе, еще ближе, и еще ближе… судя по нарастающему рокоту многосильного «ма-зератти».
Автомобили здесь, в краю непуганых косуль, сравнительная редкость. Роскошный, цвета «мокрый асфальт», «мазератти» — тем более.
И старик Вильям Молдер застывает с пустым стаканом на полпути к бару, куда брел добавить. И он, старик Вильям Молдер, в отличие от местных непуганых косуль, очевидно напуган. И цепляется за спасительную мысль-соломинку: может, все-таки не сюда, не ко мне?
Сюда, Билли, сюда. К тебе, Билли, к тебе. Колокольчик над входом: «Трень-брень!» Размытый, нечеткий силуэт за стеклянной дверью.
Старик Вильям Молдер знает и опознает этот силуэт — даже размытый, нечеткий.
Так и есть. Лучше бы не было.
— Ну, здравствуй, Билли.
— Зачем ты здесь? — Старик Вильям Молдер даже ритуально не пожелал здравствовать гостю.
— По делу, Билли, по делу. По неотложному делу и, как ты догадываешься, государственной важности.
Ну разумеется! Как же еще! Только так и не иначе! Мистер Никотин… ведь иначе его не называли ни тогда, почти полвека назад, ни теперь, наверное… Мистер Никотин всегда по самую макушку в деле государственной важности — и тогда, полвека назад, и теперь, наверное. Вот и «звезды и полосы» реют за спиной гостя так, будто это не старик Молдер еще утром поднял их на флагшток, но Мистер Никотин приехал на «мазератти» с развевающимся знаменем, воткнул его в землю и дернул колокольчик: открывай и сразу обрати внимание, Билли, — государство это я.
— Но мы же договаривались давным-давно, что ты ни в коем случае и никогда…
— Мы договаривались давным-давно. С тех пор много воды утекло. И не только воды. Утечка, Билли, она всем утечка. Информации, в том числе. Самой закрытой информации, в том числе.
— Не хочешь же ты сказать…
Мистер Никотин не хочет сказать. И не хочет, чтобы хоть кто-то, хоть одна живая душа сказала. .. Вот об этом и поговорим, Билли. М-м?
Они поговорили.
Ранее непочатая бутылка «Джонни Уоке-ра» опустела. Впрочем, Мистер Никотин и не пригубил. Он непьющий.
Ранее кристально чистая пепельница переполнилась. Впрочем, Вильям Молдер и не затянулся. Он некурящий.
— Никто никогда не должен был узнать… — тяжело, в полупьяной медлительности, запоздало посетовал старик Вильям Молдер.
— Кто из нас способен предсказать будущее, Билли?! Фантасты? Но и они при всей своей буйной фантазии не предвосхитили появление компьютера. А теперь компьютеры — обычная домашняя бытовая техника. Вроде пылесоса или холодильника.
— Да-да… И средство промышленного шпионажа… Вроде пылесоса или холодильника… Высасывается информация. Замораживается и хранится вечно… Да-да… Ничто не вечно. Тайны тоже. Нет ничего тайного, что не стало бы явным… Да-да…
— Билли?
— Все данные нужно было уничтожить! Там же и тогда же! — и сухоньким кулачком по безвинному столу: — Там же и тогда же! Там же и тогда же!
— Билли, Билли! Побереги себя… Мы, со своей стороны, сделали все возможное и невозможное. Мы организовали информационный залп и не один. Если нельзя утаить, то надо выставить напоказ, но так, чтобы даже последний кретин понял: это, выставленное напоказ, — бред и мистификасьон… Мы отсняли и запустили в мир дурацкий кадр с дуболомом Ремейем, дурацкую пленку с коллоидными муляжами а ля «I.T.» Спиллберга.
— Я не хожу в кино.
— И правильно делаешь, Билли! Немного потерял! Хотя спиллберговский инопланетянин весьма забавен. Дети в восторге. А наш муляж в препараторской — один к одному из «I.T.». И абсолютно ничего общего с теми… из Розуэлла. Более того! Мы по-черному от-пиарили прошлогоднюю премьеру «Русского следа» на нашем канале TNT…
— Я не смотрю канал TNT. Я вообще стараюсь не смотреть телевизор.
— И правильно делаешь, Билли! Немного потерял! Хотя фильм не лишен поучительности. Его слепили якобы папарацци TNT якобы о свердловском, 1968 года, аналоге Розуэлла якобы в подмосковном Алабино. Нормальный кошмар — русские войска ПВО сбили в небе над Свердловском летающую тарелку, а уцелевших после катастрофы гуманоидов хирурги-кагэбэшники затерзали на операционном столе. Документальная лента, с риском для жизни вывезенная бывшим комитетчиком, выбравшим свободу. Бутафория, по сравнению с которой Санта-Клаус — воплощение реальности!.. Дальше больше! Мы даже через нашу турецкую резидентуру озвучили «радио» — НЛО в Азербайджане: в Бакинской бухте на глубине восьмидесяти метров покоится потерпевший аварию инопланетный корабль, рухнувший в Каспий несколько дней назад. Плюс подлинные слова заглотнувшего наживку аборигена из сектора космической сейсмологии: «Помимо научного значения, „тарелка“ имеет и прикладное. Ее оборудование оценивается в триллионы долларов. И официальный Баку не намерен ни с кем делиться!» Форменный блеф, разумеется. У армян — панацея от СПИДа, «арменикум», а тогда у азербайджанцев «тарелка» в триллионы долларов! Кто поверит?.. И наконец! Мы слили через Интернет целую серию материалов, секретных материалов. Естественно, некоторым образом препарировав.
— Я не пользуюсь Интернетом.
— И правильно делаешь, Билли! Немного потерял! Глобальная Сеть настолько глобальна, что в ней застревает преимущественно мусор. Так вот, насчет мусора. Когда различные таблоиды, скачивают из Интернета нашу полудезу и печатают ее в своих изданиях, то тираж, возможно, и повышают, но доверия к таковым икс-файлам, несомненно, убавляют. Особенно, когда и если издание ради пущей рекламы так и называется «Икс-файлы». Читателя-обывателя привлечет, но не в качестве «чистой монеты»… В общем, Билли, старина, мы проделали большую работу.
— Которая пропала даром, так? Сизифов труд,так?
— Ну почему даром…
— Потому что ты приехал ко мне. И шантажируешь меня дальнейшей судьбой моего сына. Или вам было мало Саманты, мало моей дочери?!
— Нам? Не нам, Билли. Побойся бога, Билли! Ты же знаешь, что не нам.
— Знаю. А… Фокс — тоже не вам?
— Нам он, по существу, не нужен. Нам нужны икс-файлы, которые ему ненароком достались.
— А откуда вы знаете, что они ему достались? Откуда?!
— Да понимаешь, Билли, один никчемный человечек, сдуру выкравший их из директории Министерства обороны, признался, как на духу, что передал дискетку с данными твоему, Билли, единственному и такому непоседливому сыну. И этот никчемный человечек вряд ли лжет. В нашем арсенале не единственный способ заставить любого человечка говорить… И не единственный способ заставить любого человечка молчать. Ну ты понимаешь меня, Билли…
— Боже мой! Почему, почему все данные не уничтожили там же и тогда же!
— Увы, Билли, сожаление о несделанном, как и сожаление о сделанном, сопровождает нас всю жизнь — от колыбели до могилы.
— О какой… о чьей могиле ты говоришь?
— Билли, старина! Что ты! Фигура речи, не более. Без конкретики, без имен… Кстати, в этих икс-файлах фигурирует и мое имя, и твое… Но все эти икс-файлы настолько угрожают нам, насколько быстро будут расшифрованы. Быстро — не получится. Ни у кого. Таким образом, некоторая фора. Экая роскошь!.. Любишь роскошь, Билли? Нет, не любишь. Скромно живешь, Билли, вижу… Однако я не хочу, чтобы факты всплыли в принципе! Хоть когда-нибудь. Ты понимаешь меня, Билли?
— Только не делайте ему ничего плохого!
— Я отстаивал его до тех пор, пока… Словом, отстаивал. Надо мной тоже есть начальство. Но твой сын, Билли, кажется, сорвал привязь и намерен действовать на свой страх и риск. Должен предупредить, Билли, — это серьезный страх и немалый риск. Ну-ну, Билли! Побереги себя. Нет, понимаешь, у нас хлопот, как Фокса Молдера превращать в мученика за идею!
— Но если Фоксу все-таки суждено узнать, что я тоже вовлечен… то пусть тогда я сам ему…
— Билли! Ты всегда был себе на уме и, вижу, хорошо сохранился в этом смысле. Настоятельно рекомендую, Билли — если твой сын попытается связаться с тобой, отрицай все и вся… Самая выигрышная позиция — отрицать все и вся. Основополагающий принцип, Билли. Понимаешь меня?
