— Не летите так быстро ребята, не летите! Тут важна точность и расчет каждого движения, а не скорость! Не забывайте, что снаружи вы будете в скафандре, стесняющем движения, и в перчатках, снижающих чувствительность пальцев! Лучше тщательнее отрабатывайте каждое движение, каждый захват и перехват руками! — убеждал всех старший инженер.
Когда все движения стали получаться хорошо, перешли ко второму этапу. Каждый надел перчатки, в которых предстояло работать снаружи, и стал пробовать достать из набедренной сумки крестообразную отвертку, и открутить-закрутить болт-замок на лючке. Это оказалось не так просто, как казалось; все по разу упустили отвертку. В толстых перчатках с хорошей теплоизоляцией руки были как не свои; несмотря на то, что отвертка была электрическая, и ее не надо было крутить руками. Другой отверткой, самой обычной, с плоским концом, попробовали разжать-зажать защелки, крепящие плату к разъему. Для этого в одном из лючков установили наспех пустую плату с тем разъемом, в который предстояло запихивать плату с контроллером. Даже приглушили свет, сделав освещенность такой же, как снаружи, на реальных двигателях. Инженер продолжал свой инструктаж:
— Ребята, будьте осторожны, и соизмеряйте усилия! В эти разъемы ничего не вставлялось со дня сотворения этого монстра; бог знает, в каком состоянии они сейчас. Вполне возможно, что болты и защелки почти везде будут приморожены, ведь там глубокий холод. У вас у каждого будет по небольшой горелке, пользуйтесь ей для разогрева. Но осторожно, не добавляйте слишком много кислорода в горелку, и не держите пламя слишком долго на замерзшей детали. Прежде чем вставлять плату, убедитесь, что в контактных площадках ничего нет! Настройте фонари на шлеме, чтобы они давали такой конус света, какой вам нужен для хорошего обзора! Вставляйте плату осторожно, без лишнего усилия! Сами знаете, достаточно немного перекосить ее, и контактная площадка может лопнуть, кусочек ее может отломиться. Если плату не удастся вставить, обязательно выясните, из-за чего не удалось! Постарайтесь не терять платы, у нас будет по паре лишних на каждого из вас, но не более того! Делать второй комплект полностью займет еще пару дней, а этого мы себе не можем позволить!
Вставить плату в разъем у всех получилось хорошо, и не раз, несмотря на перчатки. В конце еще по паре раз прошлись по полному циклу, и старший инженер резюмировал:
— Ну что ж, весьма неплохо! Главное — без суеты, ребята! Лучше на пять-десять минут дольше задержаться, чем пороть горячку и делать наспех! А сейчас идите по каютам, поспите часа три. Перед выходом "за дверь" надо хорошо отдохнуть. За это время как раз будут закончены последние платы.
С этими словами тренинг был закончен, и все разошлись по своим делам: старший инженер — сделать последние распоряжения и приготовления перед выходом технарей "за дверь", а технари — отсыпаться.
XLIX
Пребывание Глендейла в Великобритании прошло относительно гладко, если не считать одного досадного инцидента. Во время проезда королевского кортежа по улицам Глендейл был в одной машине с королем. Машина была с открытым верхом; и король, и Глендейл, стоя сзади, помахивали вышедшим поприветствовать их лондонцам и улыбались. Толпа не выказывала враждебности Глендейлу, и это ему понравилось. Значит, общественное мнение здесь еще не настолько заражено бациллой антипрезидентской оппозиции, как дома, думал он. Когда кортеж, поворачивая, замедлил скорость; кто-то из толпы швырнул яйцо, попавшее Глендейлу прямо в лоб. Неизвестно, кому оно предназначалось, бросавшего так и не нашли, но Глендейл воспринял это на свой счет. Оставшиеся два дня визита были безнадежно испорчены. Глендейл по натуре был человеком очень самолюбивым, и любой выпад в свою сторону воспринимал болезненно. А тут такое… стать посмешищем для праздной толпы. Везде в публичных местах в Лондоне, где ему случалось бывать после того, он невольно втягивал голову в плечи, ожидая чего-то мерзостного в лоб. Это не прошло незамеченным, и в последний день визита во многих утренних таблоидах появилась удачная карикатура по поводу "яичного лобового столкновения". Когда Глендейлу утром принесли пачку свежих газет с карикатурой на первых полосах, ему хотелось разорвать всю пачку и швырнуть в лицо придворному почтмейстеру.
На обратном пути в аэропорт Глендейл уже не восхищался, как прежде, "инженерным чудом" британцев — системой дамб, окруживших Лондон и спасших его от затопления. В начале визита он просто рассыпался в славословиях дамбам и подземной железной дороге, называя их не иначе, как "гением инженерной мысли" и "примером целеустремленности и самоотверженности нации".
И мелкое море, разлившееся вокруг Лондона, которое сами британцы называли "гнилым", теперь казалось невыносимо вонючим, как клоака. По сути, так оно и было. Когда море подступило к его нынешним границам, на огромных площадях оно было глубиной не более 2,5 м. Приливами и штормами нанесло ила, в котором все, что было оставлено людьми и могло гнить, постепенно гнило и разлагалось, распространяя вокруг зловоние. Особенно невыносимым оно было летом, и в штиль. Усугубляло депрессию Глендейла и то, что ни от короля, ни от премьер-министра и парламента, не последовало ни слова одобрения его внутренней политики. Как он ни рассыпался в дифирамбах британцам, они ограничились только стандартными протокольными фразами вежливости, не более того. Конечно, реально его власти никакие одобрения его курса иностранными официальными лицами не помогли бы. Но он рассчитывал, по крайней мере, на хоть какую-то словесную поддержку его действий внутри страны официальным Лондоном. В случае, если дома произойдет переворот в его отсутствие и придется искать политического убежища, такая поддержка придала бы весу его фигуре. Кроме того, Великобритания, обремененная непосильными расходами на поддержание системы дамб и затратами на переселенцев из затопленных графств; сильно урезала свое участие в космических программах, и, в частности, в марсианской MIESEP. Так что и тут Глендейлу похвастать было нечем.
Следующей страной в программе визита была Германия. Она, хоть и не так сильно, как Великобритания, но тоже пострадала от подъема уровня океана. Почти две трети северных приморских земель были затоплены. Но основные промышленные зоны — Рурская область и Бавария, расположенные достаточно высоко, не пострадали совсем. Германия в этом смысле была в гораздо более выигрышном положении, чем многие другие низменные страны Северной Европы. Однако, малые потери в территориях обернулись большими потерями в экономике и проблемами в демографии. С повышением уровня океана начался массированный приток в Германию жителей из низменных стран — Голландии и Дании, и, в меньшей мере, из Польши, Финляндии, и из той же Великобритании. Хоть большинство из них не были бедными, но их было много; и их обустройство на новом месте потребовало значительного напряжения бюджета, очень быстро ставшего дефицитным. В результате Германии тоже пришлось сократить свое участие в космических программах, хоть и не так сильно, как Британии и США. Приток беженцев обострил экономическую ситуацию в стране. Стало тяжело найти любую работу, не говоря уже о хорошей. Число сидящих на пособии по безработице выросло в разы, что и дальше усиливало налоговый пресс на работающих. Все это способствовало сначала усилению ксенофобии, которая начала заметно проявляться еще в 90-х годах 20-го века. Позднее на ее основе начал подымать голову и неонацизм. Поначалу сборища неонацистов были незаконными, а за побоища и погромы в кварталах эмигрантов полиция время от времени хватала рядовых членов. Вдохновители и организаторы, однако, редко получали по заслугам. Борьба с неонацизмом продолжалась с переменным успехом до 2086 года, когда под давлением симпатизирующих ей обывателей неонацистская партия Deutsche Volksfront, или DVF ("Германский Народный Фронт") была официально зарегистрирована. Умело организовав пропагандистскую кампанию в регионах, играя на ксенофобии обывателя, партия стремительно набирала популярность; особенно в южных землях, где общество было более моноэтничным, чем на севере страны. Активно разжигалась ненависть на расовой и религиозной почве. В этот раз неонаци решили разыграть "еврейскую карту" позже, после того, как будет устранена "мусульманская угроза". Мусульмане, которых в Германии к тому времени было уже более 7 миллионов, были провозглашены "чумой христианского мира". Самые непримиримые идеологи неонацизма в своих речах объявляли новые "крестовые походы" против "исламской нечисти" в исконно христианских землях. Подъему ксенофобии среди этнических немцев способствовало и то, что среди безработных, получающих пособие, была велика доля иммигрантов-мусульман. Мусульманские семьи традиционно были многодетными, поэтому искусственно раздувался тезис о "плодящейся, как мыши" мусульманской диаспоре. Уже на следующих выборах в парламент страны — бундестаг, партия получила 28 % мандатов. А в некоторых южных землях, а именно в Баварии, неонацисты получили почти половину мандатов. Еще до их прихода к власти начался исход иммигрантов, иностранцев (особенно темнокожих) из южных земель. Но, как всегда, действие вызывает противодействие. Германия уже не была такой, какой она была в 30-х годах 20-го века. Многие партии левого толка, объединившись, давали неонацистам адекватный отпор по всем направлениям, вплоть до бития морд бритоголовым молодчикам. И общество стало другим, в целом по стране не таким моноэтничным; и экономических предпосылок для утверждения нацизма как государственной идеологии и прихода к власти неонацистов было куда меньше. Однако, немецкое общество оказалось все же в немалой степени поражено коричневой чумой; и не было никаких гарантий, что в случае ухудшения экономической, социальной, экологической ситуации рецидив не повторится.
