XIX
Спасательный вездеход подъезжал к месту пуска Таниных ракет, и водитель замедлил ход. Управляемый из кабины прожектор на крыше высвечивал снопом яркого света красноватые холмы и ложбины между ними; один из спасателей высматривал на экране радара кругового обзора что-то похожее на вездеход, но все безрезультатно. Ничего не дали и поиски через инфракрасный тепловизор; на экране вся местность вокруг светилась ровным синим цветом, без малейших признаков излучения тепла. Командир спасателей дал указание проехать дальше, и водитель прибавил скорости. Через пару километров дорога сделала крюк на север, обогнув широкий холм. Как только они выехали за холм, один из спасателей, следивших за тепловизором, выкрикнул, что видит слабый источник тепла. Он дал направление тому, кто управлял прожектором, и прожектор высветил метрах в четырехстах полузанесенный песком вездеход, лежащий на боку, словно туша какого-то исполинского доисторического животного. Водитель прибавил ходу, и через полминуты они подъехали к вездеходу сзади. Теперь надо было выйти наружу, что в условиях Марса было не таким быстрым и простым делом. Чтобы минимизировать потери воздуха, все вездеходы были оснащены небольшой шлюзовой камерой, в которую едва втискивались два человека в скафандрах и самыми необходимыми инструментами. Двое спасателей захлопнули шлемы, быстро проверили герметичность скафандров; и, взяв с собой переносные фонари и пару лопат, зашли в шлюзовую камеру. Через полминуты после откачки воздуха внешняя дверь камеры открылась, и они вышли наружу. Обойдя пострадавший вездеход спереди, они заметили лежащую ничком на животе Таню. Осторожно перевернув ее на спину, они прочли ее имя и фамилию на нагрудной нашивке, и заглянули ей в лицо через стекло шлема. Признаков жизни она не подавала, но индикатор температуры тела на шлеме еще светился красным, что означало, что она, скорее всего, еще жива. Вызвав по радио парамедиков, спасатели направились к полузаметенной кабине вездехода. Немного в стороне от нее лежал еще один человек. Подойдя к нему, они увидели, что шлем его гермокостюма не был захлопнут, в шлем намело песка и индикатор уже не светился никаким светом. Скорее всего, он был уже мертв, но достоверно определить это могли только парамедики. Доложив об еще одном человеке, спасатели направились к пострадавшему вездеходу удостовериться, что больше никого там нет. Вообще-то, с базы им доложили, что с рудника в этом вездеходе выехали двое; но иногда случались ошибки, и надо было все проверить самим. Через минуту с небольшим двое парамедиков с носилками выпрыгнули из вездехода и подошли к Тане. Осторожно переложив ее на носилки, они поднесли ее к вездеходу; и, нажав несколько кнопок на внешней панели управления, открыли снаружи еще одну шлюзовую камеру. Эта камера была горизонтальная, и вмещала только одного человека на носилках. Втиснув носилки внутрь, они закрыли камеру, и связались по рации с двумя оставшимися в вездеходе. Те вытащили Таню изнутри, переложили ее на кушетку в реанимационном модуле, и вернули носилки назад в камеру. Двое парамедиков снаружи вытащили носилки, и проделали такую же операцию по транспортировке тела Алекса. Пока они занимались этим, те двое в вездеходе, определив, что Таня, скорее всего, задохнулась (но, похоже, своим собственным использованным воздухом, а не внешним, из атмосферы; и потому еще есть надежда спасти ее), стали готовить аппарат искусственного дыхания и дифибриллятор. В это время двое парамедиков снаружи, получив от спасателей подтверждение, что в аварийном вездеходе больше никого нет; вошли в шлюзовую камеру, и через минуту присоединились к двоим внутри. Один из них, открыв Тане рот, и убедившись, что там нет инородных предметов, сгустков крови, выбитых зубов и прочих препятствий для дыхания, вставил ей в рот трубку кислородного аппарата с загубником. Другой, расстегнув гермокостюм и одежду, и вколов внутримышечно пару кубиков эпинефрина (синтетического адреналина), приложил к груди подушечки дифибриллятора. Кислородный аппарат вдул в легкие небольшое количество чистого кислорода, дифибриллятор дал разряд, а парамедик сделал несколько энергичных нажатий руками на область сердца.
— Пульса нет! — констатировал его напарник.
— Давай снова! — скомандовал первый. Снова порция кислорода в легкие, разряд дифибриллятора, и несколько энергичных нажатий на грудь. И опять ничего. И снова, и снова, и снова….ничего. По инструкции, если через пятнадцать минут после первой попытки пульс не появлялся, медики имели право отключать аппараты и прекращать дальнейшие попытки. Через пятнадцать минут один из парамедиков вопросительно взглянул на старшего.
— Давай в последний раз! — ответил на его немой вопрос старший. Снова небольшое количество кислорода, разряд дифибриллятора, и старший парамедик, глянув на ровную нить осциллограммы пульса, уже собрался было все отключать.
— Есть пульс! — радостно закричал его напарник. Ниточка пульса на мониторе стала прерываться сначала небольшими и нечастыми всплесками, потом они стали чаще и сильнее, и через пару минут пульс уже был в норме. Все облегченно вздохнули, и засуетились, готовясь к выезду назад, в Звездный.
XX
На Земле царила паника. Осколки Фаэтона были уже на расстоянии четырех часов полета. По прогнозам ученых выходило, что их падение могло произойти на очень большой территории, полосе шириной около 300 км и длиной около 33 000, начиная от Японии, через большую часть Азии и Европы, Северной Америки и даже могло задеть Австралию. Немалая часть населения стран, лежащих на траектории падения осколков, ринулась прочь, кто куда мог. Билеты на межконтинентальные рейсы и морские круизы были расхватаны еще в течение первых суток, как стали известны расчеты ученых. Дальше были расхватаны билеты на внутренние авиа и ж/д рейсы. Кто не смог купить билеты на них, побежали из предполагаемой опасной зоны кто на чем смог. На наземных магистралях возникли гигантские заторы, в которых пострадало огромное количество людей. Даже в воздухе царила очень сложная ситуация, так как все, что могло летать, взмыло в воздух в последние часы перед падением. В этом содоме резко возросла опасность аварий и столкновений из-за неразберихи, перегруженности диспетчерских систем и ошибок людей. Ошибки из-за паники и сложности ситуации допускали даже те, кто не должен был их допускать: диспетчеры, пилоты, водители, капитаны. Это привело к резкому увеличению числа катастроф и аварий, в которых по всему миру погибло более ста тысяч человек. В обстановке хаоса и беспорядка во многих местах выросло число преступлений, в основном грабежей, убийств и изнасилований. Масс медиа внесли основную лепту в создание паники, муссируя предстоящее падение осколков на протяжении всего времени их подлета к Земле. И серьезные ученые, и астрологи, и часто просто шарлатаны, все кому, не лень, делали прогнозы. Но без всяких прогнозов было очевидно одно: астероид наделал огромное число жертв, еще не упав на Землю. Между тем, по сведениям с околоземных станций слежения и орбитальных телескопов, полученным за час до падения, выходило, что основная масса крупных осколков упадет на территорию США. Траектория падения начиналась на северо-востоке страны, чуть южнее Аппалачей, проходила через центральные штаты, и заканчивалась на юге Калифорнии, в районе Лос-Анжелеса. Но опять-таки, эти расчеты были весьма приблизительными, так как очень трудно было достоверно рассчитать точный угол вхождения осколков в атмосферу и ее влияние на их траекторию. Сильные ветры в атмосфере могли существенно отклонить осколки или рассеять их по большой площади. Даже сейчас, в 22-м веке, прогноз таких событий был весьма приблизительным. Когда эти расчеты были выданы в эфир экстренными выпусками всех телекомпаний, им, как ни странно, мало кто поверил за пределами Соединенных Штатов. Массовый психоз уже овладел умами большей части населения стран, через которые проходила первоначально рассчитанная траектория. Паника в Америке, конечно, усилилась, но и в других странах она не особенно уменьшилась. Окончательный ответ на вопрос, где же упадут осколки, был делом ближайшего получаса, оставалось только ждать. Весь мир замер в мучительном ожидании смертоносного космического салюта.
