И с каждой минутой становилось все страннее и страннее. Хотя поначалу все было спокойно, мы все ели мороженое и смотрели «Историю вечной любви». Тина сказала ребятам, что они могут остаться на ОДИН фильм, но потом им придется уйти, потому что если их застанут ее родители, то они ее убьют. Во всяком случае, папа. Он, пожалуй, убил бы и Бориса, причем каким-нибудь особенно болезненным способом, которому он научился у Вахима, Тининого телохранителя, которого на сегодняшний вечер отпустили, так же как и Ларса, потому что им было сказано, что мы проведем вечер «внутри».
Но потом Тина и Борис перестали обращать внимание на фильм и стали уделять внимание друг другу. МНОГО внимания.
Через некоторое время мне надоели хлюпающие звуки их поцелуев, хотя я то и дело прибавляла громкость, но этих двоих не мог заглушить даже голос Дрю с псевдобританским акцентом.
И вот я в конце концов схватила контейнеры с тающим мороженым и сказала:
– Надо убрать мороженое в холодильник, пока оно совсем не растаяло.
И я вскочила, чтобы идти в кухню. К несчастью – а, может быть, к счастью, не знаю – Джей Пи сказал:
– Я тебе помогу.
И пошел за мной. Хотя отнести в морозилку два контейнера с мороженым совсем не трудно, Я вполне могла бы сделать это одна.
В прохладной чистой кухне семейства Хаким Баба со всяким современным оборудованием и столешницами из черного гранита Джей Пи достал из холодильника пиво, потом пододвинул кухонный табурет и сел на него. Я тем временем пыталась найти в морозилке место для мороженого. Там было очень много замороженных обедов «Здоровый выбор» (Тининому папе врачи велели следить за калориями и холестерином),
– Ну, – сказал Джей Пи тоном светской беседы. Нам было немного слышно телевизор, но, слава богу, не слышно хлюпающих звуков. – На этой неделе ты пропустила много уроков.
– Угу, – сказала я, борясь с каким-то пакетом, кажется, с замороженной вырезкой. – Да, пожалуй.
– Как у тебя сейчас дела? – поинтересовался Джей Пи. – Я хочу сказать, тебе, наверное, нужно многое наверстать.
– Да, – сказала я. На самом деле я в пропущенные домашние задания почти не заглядывала. Когда упадешь в такую глубокую яму, как я упала, домашние задания не кажутся такими уж важными. Во всяком случае, не такими важными, как новые джинсы, – Наверное, займусь этим завтра.
– Да? А чем ты занималась сегодня? Я пыталась затолкать мясо поглубже в морозилку, чтобы освободить место для мороженого, поэтому, не подумав, буркнула:
– Ходила за покупками с Ланой.
Наконец-то мясо сдвинулось, и я смогла поставить в морозилку контейнеры с мороженым.
Я закрыла дверку морозилки, повернулась и стала стряхивать с рук мелкие кусочки льда. Тут только, увидев выражение лица Джея Пи, я сообразила, в чем только что призналась.
– С Ланой? – недоверчиво переспросил он.
Я покосилась на коридор, который вел в гостиную. Слава богу, пусто. Борис и Тина все еще… гм, заняты.
– Э-э… – промямлила я. У меня заныло в животе. «Что я наделала?!» – Насчет этого… Не знаю, как у меня вырвалось, вообще-то я не собиралась никому рассказывать,
– Я тебя понимаю, – сказал Джей Пи. – Не с кем-то, а с ЛАНОЙ? Хотя, с другой стороны… Это она выбрала вот эту рубашку?
Я посмотрела на свой топ в стиле «бэбидолл». Надо признать, миленькая штучка. И с глубоким вырезом.
И, удивительное дело, с новым бюстгальтером – и моими новыми размерами – в этой кофточке видно, что у меня есть ложбинка между грудями. Конечно, ничего вульгарного, но есть.
– Ну, да, – сказала я, чувствуя, что краснею. – Лана умеет покупать вещи.
Это было самым большим преуменьшением. Джей Пи кивнул и сказал:
– Да, это заметно. Мне кажется, она нашла свое призвание. Но как это вообще получилось, что ты пошла с ней?
Все еще сомневаясь, я рассказала ему и про Domina Rei, и про то, как мама Ланы попросила меня выступить на вечере, который она устраивает, и как Лана поблагодарила меня за то, что я согласилась, и как одно потянуло за собой другое…
– Это все я понимаю, – сказал Джей Пи, когда я закончила. – Мне понятно, почему Лана позвала тебя заняться с ней шоппингом. Но вот почему ТЫ согласилась?
Не знаю, правда, не знаю, как объяснить то, что произошло дальше. Я имею в виду, почему я сказала то, что сказала. Может быть, потому что в кухне было тихо (только посудомоечная машина работала, моя тарелки от пиццы, но она у Тины супертихая, и было слышно только слабое шуршание), и мы сидели там вдвоем.
А может быть, потому что Джей Пи выглядел очень неуместно, такой большой, мужественного вида парень в линялых джинсах, ботинках Timberland и в черном кашемировом свитере с закатанными рукавами и с волосами, стоящими торчком, потому что надевал шляпу (сентябрь в этом году на удивление холодный, метеорологи винят во всем глобальное потепление) – в этой изысканной кухне.
Или, может быть, это все по той же причине – ну, вы знаете, из-за того, что он действительно смотрелся очень классно.
Или, может быть, просто потому, что я его не знаю. По крайней мере, знаю не так хорошо, как Тину и Бориса и других друзей, которые у меня остались после того, как Лилли перестала со мной разговаривать.
Как бы то ни было, я и опомниться не успела, как услышала собственный голос:
– Понимаешь, дело в том, что я прохожу курс терапии, и мой психолог говорит, что я должна каждый день делать что-нибудь такое, что меня пугает. И я подумала, что шоппинг с Ланой Уайнбергер – это будет очень страшно. Но оказалось, что вовсе нет.
Тут я прикусила язык. Ну, вы понимаете. Это слишком тяжелый груз, чтобы на кого-то его вываливать. Тем более, на парня. Тем более, на парня, с которым, как пишут газеты, ты якобы связана романтическими отношениями, хотя в этих слухах нет абсолютно, просто нисколечко правды.
Сначала Джей Пи ничего не сказал. Он просто сидел и колупал ногтем большого пальца этикетку пивной бутылки. Казалось, его вдруг очень заинтересовал уровень напитка, оставшегося в бутылке.
Не очень хороший знак, правда? Как будто он даже не может на меня посмотреть.
– Это очень странно. – Я вдруг запаниковала. Мне стало казаться, что я соскальзываю еще глубже в ту яму. – Странно, что я призналась тебе, что прохожу курс терапии. Теперь ты будешь думать, что я совсем ненормальная, да? То есть, еще более ненормальная, чем раньше.
Но вместо того чтобы встать и сказать, что ему пора уходить – как я ожидала – Джей Пи удивленно посмотрел на меня и улыбнулся.
И ощущение, что я соскальзываю, стало немного слабее. И не только потому, что улыбка делала его еще красивее.
– Ты что, шутишь? – спросил он. – Я просто сидел и думал, есть ли в школе Альберта Эйнштейна хоть кто-нибудь, кто НЕ проходит курс терапии. Кроме Тины и Бориса, конечно.
Я заморгала.
– Как, и ты тоже?
Джей Пи фыркнул.
– С двенадцати лет. Именно в этом возрасте у меня развилась привычка бросать бутылки с крыши кашей высотки. Глупое занятие, я мог кого-нибудь убить, В конце концов меня застукали – слава богу – и с тех пор родители следят, чтобы я не пропускал ни одного еженедельного занятия с психологом.
Мне просто не верилось. Кто-то из тех, кого я знаю, проходит через то же самое, что и я? Не может быть!
Я села на кухонный табурет рядом с Джеем Пи и с воодушевлением спросила:
– Тебе тоже нужно каждый день делать что-нибудь, что тебя пугает?
– Вообще-то нет, – сказал Джей Пи. – Считается, что мне каждый день нужно делать МЕНЬШЕ пугающих вещей.
– А-а. – Я была немного разочарована. – Ну и как, помогает?
– В последнее время – да. – Джей Пи поднес ко рту бутылку и отпил. – В последнее время стало помогать очень хорошо. Хочешь пива?
Я замотала головой.
– И сколько времени это заняло? – спросила я.
Удивительное дело, я просто не могла поверить, что разговариваю с человеком, который пережил – и переживает – то же самое, что переживаю я. Или во всяком случае, нечто похожее. – Я имею в виду, сколько ты ходил к психологу, прежде чем тебе стало лучше?
