2 марта, вторник, мансарда

Только я решила, что хуже мне уже не будет – просто некуда, – как мама вручила мне письмо. Это произошло, когда я входила в дом,

Обычно я люблю получать почту. Потому что обычно я получаю по почте всякие интересные штучки, например последний выпуск журнала «Психология сегодня», где я могу прочитать о моих предстоящих психологических расстройствах. Или просто полистать его в ванной перед сном вместо книги, которую мы проходим по английскому (в этом месяце мы проходим «О, пионеры!» Уиллы Кэтер. Тоска!).

Но то, что мама вручила мне сегодня, когда я открыла дверь, явно нельзя было почитать перед сном и вообще это вряд ли было что-то интересное, потому что оно было слишком тонким.

– Миа, тебе письмо из журнала «Шестнадцать»! – сказала мама, вся такая возбужденная и радостная. – Наверное, это по поводу конкурса.

Но я-то сразу могла сказать, что радоваться нечему. В письме наверняка были плохие новости. Было совершенно ясно, что в конверте лежит всего один листок бумаги. Уж если бы я выиграл а конкурс, они бы, наверное, приложили к письму контракт, не говоря уже о денежной премии, правда? Например, в фильме «Аспен Экстрим», когда рассказ Т.Дж. Берка про то, как его друг Деке погиб в снежной лавине, напечатали в журнале, ему прислали сам журнал, на обложке которого была блестящими буквами напечатана его фамилия. Так он и узнал, что его рассказ опубликовали.

Но в конверте, который мне передала мама, явно не было номера «Шестнадцать» с моим именем на обложке, потому что конверт был совсем тоненький,

– Спасибо, – сказала я и быстро взяла у мамы конверт, надеясь, что она не заметит, что я вот-вот разревусь.

– Что в письме? – полюбопытствовал мистер Джанини.

Он сидел за обеденным столом и кормил своего сына маленькими кусочками гамбургера» хотя у Рокки всего два зуба – один наверху и один внизу, и ни один из них не коренной.

Однако в нашем семействе никого, кажется, не волнует тот факт, что Рокки пока еще не умеет жевать твердую еду. Детское питание он есть отказывается, ему подавай то, что едим или мы, или Толстый Луи, поэтому он ест то, что у мамы и мистера Дж. в этот день на обед. Обычно это что-нибудь мясное, наверное, поэтому Рокки такой большой для своего возраста. Как я ни пытаюсь с ними бороться, мама и мистер Дж. все равно кормят Рокки всякими неподходящими вещами вроде цыпленка «Дженерал Цо » или мясной лазаньи, потому что ему все это НРАВИТСЯ.

Как будто мало того, что Толстый Луи ест только питание с цыпленком или тунцом, теперь еще и мой младший брат вырастет плотоядным.

А из-за вредных антибиотиков, которыми мясная промышленность нашпиговывает свою продукцию, Рокки когда-нибудь наверняка вырастет таким же длинным, как Шакилл О'Нил. Однако еще я опасаюсь, что у Рокки не больше интеллекта, чем у птички Твити, Потому что, сколько бы я ни показывала ему кассет «Моцарт для детей», сколько бы часов я ни тратила, читая ему вслух детскую классику – «Кролика Питера» Беатрис Поттер и «Зеленые яйца и Окорок» доктора Сеусса, Рокки все равно ни к чему не проявляет интереса, ему нравится только со всей силы швырять пустышку в стену, ходить по мансарде, громко топая ногами (при этом кто-то должен удерживать его в вертикальном положении, держа за лямки комбинезончика, обычно это бываю я, и у меня, между прочим, уже начинает болеть от этого спина) и вопить во все горло «Так!» и «Кии!».

Мне кажется, это ни что иное, как явные признаки серьезной задержки в умственном развитии. Или синдрома Аспергера.

Однако мама считает, что для почти годовалого ребенка Рокки развит нормально и что мне надо успокоиться и перестать быть такой младенцелизательницей (ну вот, теперь уже и родная мать переняла прозвище, которое мне дала Лилли).

Но несмотря на такое предательство, я очень боюсь признаков гидроцефалии. Осторожность никогда не бывает излишней.

– Ну, так что они пишут? – спросила мама, имея в виду письмо. – Я хотела его вскрыть и зачитать тебе новость по телефону, но Фрэнк мне не разрешил, он сказал, что я должна уважать границы твоего личного пространства и не открывать твою почту,

Я бросила на мистера Дж. взгляд, полный благодарности, что было непросто сделать, поскольку я все еще старалась не расплакаться, и сказала:

– Спасибо.

– Пожалуйста, – ответила за него мама с этаким отвращением. – Я тебя родила, я шесть месяцев кормила тебя грудью, так что я могла бы иметь право читать твою почту. Так что в письме?

Я дрожащими пальцами открыла конверт, заранее зная, что я там обнаружу.

Как и следовало ожидать, внутри лежал один-единственный листок бумаги с напечатанным текстом:

Журнал «Шестнадцать»

1440 Бродвей

Нью-Йорк, NY 10018

Уважаемый автор!

Спасибо вам за то, что вы прислали рукопись в журнал «Шестнадцать». Принимая решение не публиковать ваш рассказ, мы тем не менее ценим ваш интерес к нашему изданию.

Искренне ваша

Шонда Йост,

редактор художественной литературы

«Уважаемый автор»! Они даже не потрудились напечатать мое имя! У меня нет никаких доказательств, что кто-нибудь хотя бы ПРОЧЕЛ «Долой кукурузу!», не говоря уже о том, чтобы немного задуматься над смыслом рассказа.

Думаю, мама и мистер Дж. поняли, что мне не понравилось то, что я прочитала, потому что мистер Дж. сказал:

– Да, неприятно. Но ничего, тигр, в следующий раз ты их сделаешь.

Рокки по этому поводу сказал только одно:

– Так!

Высказался и швырнул в стену кусочек гамбургера.

Заговорила мама:

– Я всегда считала, что журнал «Шестнадцать» – унизительное чтение для молодых женщин, потому что в нем полно фотографий красивых и невероятно тощих моделей, а это может только усилить переживания молоденьких девушек из-за их собственных фигур и их неуверенность в себе. Если разобраться, кому интересно, какие джинсы больше подходят к фигуре вашего типа, низко сидящие или на талии? Лучше бы вместо этого рассказали девушкам что-нибудь полезное, например, объяснили, что даже если ты занимаешься Этим Делом стоя, это не мешает забеременеть.

Тронутая сочувствием моих родителей, да и младшего брата тоже, я сказала:

– Ладно, все нормально, это же не последний конкурс,

«Хотя я очень сомневаюсь, что смогу когда-нибудь написать рассказ лучше, чем «Долой кукурузу!», Я написала его на одном дыхании, вдохновленная ужасно трогательным зрелищем: Парень, Который Терпеть Не Может, Когда В Чили Кладут Кукурузу, сидит в кафе СШАЭ и зернышко за зернышком выбирает из своей порции чили кукурузу с самым печальным выражением лица, какое мне только доводилось видеть у кого бы то ни было. Я никогда больше не увижу ничего столь же трогательного. Ну, может быть, кроме выражения лица Тины Хаким Баба, когда она узнала, что из ее любимого реалити-шоу «Аркадия» исключили Джоан, ее любимую участницу.

Не знаю, кто написал рассказ, который «Шестнадцать» признает лучшим, и хвастаться не хочу, честное слово, но просто НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, чтобы ее рассказ так же захватывал и трогал за сердце, как мой «Долой кукурузу!».

И НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, что она так же сильно, как я, любит писать.

Не спорю, она, может, и пишет лучше, но стало ли для нее писательство – как для меня – такой же жизненной необходимостью, как дыхание? Очень сомневаюсь. Она, небось, сейчас дома, и мама ей говорит:

– Ах да, Лорен, вот что принесли сегодня по почте.

И она открывает письмо из журнала «Шестнадцать», АДРЕСОВАННОЕ ЛИЧНО ЕЙ, просматривает контракт и говорит небрежно:

– Гм, еще один мой рассказ публикуется. Как будто мне не все равно. Чего мне на самом деле хочется, так это чтобы меня сделали капитаном команды болельщиц и чтобы Брайан пригласил меня на свидание.

Понимаете, для меня-то писательство значит больше, чем участие в команде болельщиц. Или чем Брайан.