Подъехав к самому рву, троица остановилась. Передний некоторое время выдерживал театральную паузу, осматривая частокол. Мне показалось, что его взгляд на мгновение задержался на моем лице.

— Здравствуй, император, — наконец сказал он. Не прокричал, а именно что сказал. Только получилось это у него громко и внятно. Голос его мне тоже не понравился.

— Здравствуй, Бор. С чем прибыл?

— С плохой вестью, Саня.

Кто-то слева от меня тихо проговорил: «Да уж».

— Говори.

— С востока идут траки. Много траков. Такого никто не видел. Тебе не спастись.

— И что ты предлагаешь?

— Пошли с нами. Я уведу людей на запад, за реку.

— По моим землям?

— Такая беда, что не до мелких счетов. Ты без меня знаешь, что я мог пройти стороной, но решил сделать тебе хорошее предложение. Пошли.

— Иди сам. Но если ты кого-нибудь тронешь по дороге…

— Ты мне грозишь, император?

— Ты меня тоже знаешь, без нужды я не воюю. Так что просто предупреждаю. Иди на запад один.

— У нас кончаются припасы, — сказал Бор.

— Урожай в этом году плохой. Спроси хоть у Тимофеева. С его заливными землями он почти не зависит от погоды.

Слева от меня раздался сдавленный смешок. Напряжение на стене понемногу отступало, я это просто кожей чувствовал.

— Я мог бы взять и сам, — надменно проговорил гость. — Но не стал. Предлагаю честный торг.

— Я никогда не отказываюсь от хорошего торга, но сейчас нам нечем торговать. Самим бы зиму пережить. Еще раз говорю, потолкуй с Тимофеевым.

— Во-во, Тимофеев ему даст, а догонит, так еще раз, — снова прозвучало слева. — По старой дружбе.

Я посмотрел в ту сторону. Похоже, комментировал давешний конник с юной бороденкой. Надо бы попробовать с ним потолковать.

— Прощай, Саня. Вернусь — договорим.

Бор резко развернул коня и взял с места в карьер. Красиво так пошел. Картинно. По стене пронесся облегченный вздох.

— Стоять всем на месте! — громко велел император.

Я решил, что ко мне это не очень относится, и пошел на его голос, благо недалеко. Люди косились на меня, многие очень неодобрительно, но пропускали. За спиной я слышал шепотки. Только попробуйте! Буду стрелять без жалости.

И тут же себя одергивал. Что ты от них хочешь? В чем они виноваты? Государство их фактически бросило, силком загнав в Средневековье. Самое поганое, что при помощи самых же высоких технологий. Наглядный пример того, что передовая научная мысль способна вернуть нас в каменный век. И все для этого сделано самым тщательным и гадским образом. Внешние кордоны по периметру с пулеметчиками на вышках и лучшими системами слежения и предупреждения. Эти люди поставлены на грань выживания без какой-либо помощи извне. Вот интересно, кто я для них? В головы им, ясное дело, не заглянешь, но, полагаю, теплых чувств ко мне тут никто не испытывает. Мало того, что чужак, так еще и приехал со стороны и от имени их предавших. Хотя, возможно, они и не рассуждают такими категориями. Скорее всего, за это время они настолько привыкли к своей обособленности и, скажем так, свободе, что совсем не жаждут перемен и возврата в прошлое. Или настоящее, смотря как это рассматривать, с чьей точки зрения, их или либерального правозащитника, всклокоченного необходимостью защищать общемировые ценности.

Пробираясь за спинами людей, я время от времен посматривал в сторону кочевников. Бор еще с полпути на бешеном галопе поднял руку и сделал отмашку, показывая своим людям направление движения. Все это время они так и провели в седлах. Табор медленно тронулся туда, куда он показывал. Отчего-то мне их стало жалко. Беженцы.

Император Саня о чем-то негромко говорил с сотником. Причем если первый был откровенно зол, то Илья явно сконфужен. Смотрит в сторону, насупился. Только что ножкой не делает, как провинившийся мальчишка. Саня заметил меня раньше, чем я приблизился настолько, чтобы отчетливо слышать их разговор. Хочется верить, что камеры с чувствительными микрофонами сработали лучше моих ушей. Кстати, пора уже и выключать — их батареи и так здорово подсели. У меня есть еще один комплект, но он последний. К сожалению, я столько времени писал всякую муру, тогда казавшуюся мне важной, что теперь вынужден строго дозировать. Ну кто же мог предположить, что я настолько тут задержусь.

— Ловко ты, — с ходу польстил я императору. Не из привычки к лести, исключительно из дипломатических соображений; пора налаживать отношения.

Он колко посмотрел мне в глаза.

— Я вот думал, ты нас поддержал бы или как? А?

Сам я знаю однозначный ответ на этот вопрос. Но прямо на него предпочел не отвечать.

— Еще не решил. Слушайте, мужики, я бы поел. Заодно кое-что обсудим. Вы как?

— Грех не накормить гостя. А ты, — Саня зло посмотрел на сотника. Тот был заметно пьян. Абсолютное оружие в действии. — Ты здесь. Потом придешь, расскажешь… — Он выдержал паузу. — Нам.

Черт, ну что им стоило сделать нормальные лестницы, не с перекладинами, а со ступеньками. Пусть даже без ковровой дорожки, я согласен.

Я высоко оценил наличие поста около моего мустанга. До сего дня мне не приходилось видеть постового с топором на плече. К тому же настолько конопатого.

— Так держать! — бодро сказал я, проходя мимо стража. Тот ответил мне странным взглядом, в котором я как-то не заметил дружелюбия. Шутить мне сразу расхотелось. Вот не зря говорят, что не стоит лезть в чужой монастырь со своим уставом. Как раз тот самый случай.

Под водительством императора Сани, который по дороге то и дело отдавал распоряжения или просто бросал реплики, на мой взгляд, не пропуская ни одного встречного-поперечного, мы вернулись в оружейную комнату.

Меня смущало, что некоторых слов я просто не понимал. Что, например, означает «чеготок»?

— Ну, Попов, о чем ты хотел говорить?

— Вообще-то сначала я рассчитывал на обед.

— С собой возьмешь.

Крабы встали на дыбы, как бы не было беды.

— Ты меня прогоняешь?

— А ты хочешь остаться?

А действительно, хочу ли я?

— Что произошло? — уже серьезно спросил я.

— Ты не понимаешь?

— Объясни.

— Ладно. Здесь один хозяин — я. Это понятно? Я кивнул.

— Ты принес нам смущение. И хуже того — ты держал меня под стволом. Это потеря уважения. Оно мне надо? Теперь до зимы придется разгребать.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь.

— Погоди! Напоил Илью. Люди все замечают. Косятся. Завидуют. Думают, что если кому-то это позволено, то почему не нам тоже. Что, у нас праздник какой-то? Нет. Тогда что? Вот так-то. Теперь скажи, для чего Бор с людьми сюда заявился? За припасом?

— А зачем еще?

— Ты не поймешь. Он только и может, что грабить. Обмануть, украсть, угнать, убить. Разбойник он.

— Так он не от траков бежит?

— От них, конечно, тоже. Но он мог и стороной пройти. Но сунулся сюда. Зачем? А за тобой!

— Вот так-таки прямо за мной? — разозлился я. — Император, не перегибай палку. У меня не ангельское терпение! Ты сейчас скажешь еще, что из-за меня была засуха, и тогда вообще мне все очень понравится. Или, хрен тебя знает, что траки двинулись потому, что я приехал.

— И скажу. А как ты думал?

Несколько секунд мы смотрели друг на друга в упор. Два козла, изготовившиеся к схватке. Не моргая. Бескомпромиссно. Зло. Нагнетая напряжение. Я его одним движением направлю в нокаут или куда подальше. Совсем далеко. И невозвратно.

Злость во мне кипела круче переваренного супа, который срывает крышку с кастрюли и выплескивает пену на огонь, после чего квартира заполняется вонью сгоревшей органики.

Не знаю точно, как в этих случаях поступают дипломированные контактеры-психологи из, скажем, той же конторы, которая работает с террористами. То есть по слухам, отголоскам я в курсе. Да и меня когда-то учили. Помнится, у меня был конспект лекций в палец толщиной.

— Слушай, Саня, — процедил я, — либо ты прямо сейчас мне все объяснишь, либо… Сам понимаешь.

— Скажи спасибо, что я тебя вообще отпускаю.