Снялись с якорей еще ночью, заблудиться тут было просто негде, а лоцманы знали эту акваторию досконально. Конвой шел к последнему пункту своего маршрута, в вольный город Любек.

На этот раз, дошли без приключений. Вновь поднимались, на этот раз по реке Траве, для разнообразия ничем не защищенной, кроме маяка, до прячущегося городка. Поднимались медленно, река крутили, то, сужаясь, то, расширяясь. Пожалуй, загонять сюда апостолов может стать проблемой. Наконец дошли до оплота ганзейских купцов. Любек выглядел солидно. Река расходилась перед нами на два рукава, обнимающие со всех сторон большой остров, километра два в длину и не меньше километра в ширину. Остров походил на плоский стог, поднявший свою вершину на пару десятков метров над рекой. На этом острове и стоял вольный город Любек, отгородив остров от реки высокими стенами с круглыми башенками. Сам город карабкался на холм, покрывая его сплошной чешуей черепичных крыш. То тут то там небо пронзали иглы шпилей, на вскидку, не меньше десятка. Город был старый и богатый.

Старый — из-за крепостной стены, в рыцарских традициях. Тем не менее, перед этой стеной были выстроены, на другом берегу реки, вполне современные, для этого времени, пушечные бастионы. Стены города выполняли теперь роль второй линии обороны.

А богатый — сюда одного только кирпича должно было уйти астрономическое количество, и черепицы, да и всего остального.

А еще, любимая немцами готика — все стрельчатое, устремленное вверх, добавляющее росту и так не маленькому городу. Впечатлился совершенно искренне. Шел по городу как на экскурсии, постоянно крутя головой. Параллельно слушал, в который раз, наставления купцов.

За время моего общения с ганзейцами вызнал большую часть истории союза. В основном их подвиги и победы, о поражениях и развале купцы говорили крайне скупо, они вообще не признавали ни того, ни другого. Однако, зная о моих планах, честно предупредили, что было несколько провальных попыток возродить союз, последняя из которых закончилась три десятка лет назад. За три десятка лет разошлись по частным рукам дома и фактории союза, умерли от старости самые преданные сторонники. На настоящий момент в союзе состояли, и то формально, три города Любек, Бремен, и Гамбург. Формально их было еще больше, но тут даже купцы соглашались, что остальные только числятся. Шли мы в головную контору союза, где проходили раньше съезды и собрания, на которые собиралось до двухсот представителей из разных городов. По пути мне рассказывали, кто теперь у кормила союза.

Послушав характеристики, уже не удивляюсь, что союз развалился. Сборище стариканов, помнящих былое величие и способных говорить только о нем. Хорошо еще, что самые фанатичные уже почили, остались те, кому союз уже безразличен, просто есть место для клуба воспоминаний. Остановил купцов, так как мы уже практически пришли. Стал выспрашивать, есть ли тут разумные ганзейцы детородного возраста, в смысле, способные работать. Мои провожатые даже обиделись, они вроде как тут и вместе со мной, и дети у них есть. Поправился, конечно, кроме них, есть кто-то еще? Было, но немного, и не известно, в городе они или в плаванье. Попросил привести всех, кого найдут, напирал на важность, и на то, что много времени не отниму. Купцы ушли за подкреплением.

Прошелся вдоль улочки, посмотрел на жизнь города. Контора солидного союза располагалась в деловом центре города, кругом был сплошной музей под открытым небом. Жизнь текла тут размеренно и не торопливо, прохожие никуда не спешили, у стен домов даже лавочки стояли. Нашел, пустую лавочку на солнечной стороне и сел писать в блокнот тезисы. Мой толмач просто прохаживался по улице. Жаль, что купцы настояли на немедленном походе в штаб союза. Планировал сначала выставку диковин, а потом разговор.

Купцы вернулись очень не скоро. За это время можно было раз шесть по периметру город обойти. Первый привел с собой несколько разновозрастных бюргеров, и чтобы не ждать остальных просто так мы оккупировали ближайшую таверну, которых тут было в избытке.

Первый раз за свою эпопею пил пиво. Раньше было не до этого, на Руси пиво варили редко, была там проблема с налогами, в которую не вникал, а в немецкой слободе, где этот жидкий хлеб варили постоянно, и никаких налогов с него не платили, было просто некогда. Не будучи особым фанатом пива, специально не искал, где бы им запастись. Но сидеть в Немецкой пивной и пить чай, если он тут вообще был, это уже верх неприличия. Пили Пиво, именно с большой буквы, закусывали жареными колбасками. Постепенно начинал становиться фанатом. Отличное пиво и острые колбаски. К пиву тут много чего предлагали, и сыр, и курятину, и копчености — но сработал стереотип, в германии к пиву надо жареные колбаски. Еще порадовал аккуратный туалет, как непременный атрибут пива и долгого ожидания.

Моя группа поддержки собиралась еще пару часов, и еще почти столько же ждали, когда соберутся все старейшины в своем зале заседаний. За это время успел со всеми перезнакомиться и десяток раз пересказать, чего хочу и чего могу. Толмача приходилось постоянно отрывать от кружки, надеюсь, он меня потом, ночью, не удавит. Привирал, каюсь, а что делать. Выкристаллизовывался новый план, как можно помочь Петру. Войны, конечно, избежать не удастся, но вот обеспечить ему пятую колонну, да еще и за их деньги — игра стоила свеч. Кстати, только в этом времени до меня дошел глубинный смысл этой фразы. Дорогие тут свечи, пять, раз подумаешь, зажигать или не стоит. Надо что-то со светом решать. Наши масляные фонари, стоящие во всех цехах, то же удовольствие дорогое. Ну вот, опять от текущих дел отвлекаюсь, это все пиво виновато.

Наконец, нас пригласили в зал заседаний. Настроение, после пива, было расслабленным и благодушным. Приходилось постоянно себя одергивать, мне тут зубы надо показывать, а не хвостом вилять. А тут еще толмач мой говорил с паузами. С одной стороны хорошо, успеваю все обдумать, а с другой, он мне сейчас такого напереводит… надо языки учить.

Открыл заседание старичок. Понятно, не очень то вы мне и рады, зачем же так откровенно врать. И можно чуть короче, а то опять естественные желания бродят.

Угу, и эту речугу они называют кратким вступительным словом? Простите мужики, но так до деловой части просто физически не досижу. Встал, попросил слова.

— Великие купцы Ганзы — ганза переводилась как союз, так что ничего в названии менять не имело смысла, а к тому, что не по-русски будет называться союз, относился совершенно спокойно, умные поймут, что к чему, а остальные пусть думают, что хотят. Опять отвлекся, эх еще бы сбегать на пяток минут. Ладно, на чем там остановился? А то пока переведут, о сотне вещей подумать успеваешь. Ага, о великих купцах, продолжим

— Вы все умные и опытные купцы, верю в вашу мудрость, и посему скажу кратко. Именно сегодня Вам предстоит решить возродиться былая слава Ганзы, или сгинет навек.

Жду окончания перевода, и начинаю говорить, не дав купцам возмутиться.

— Вы считаете, что ваш союз на века, и не мне вам такое говорить. Но вы ошибаетесь. С сего года, мои торговые суда начнут большую торговлю а мои военные корабли способны защитить от любого пирата. Пока у меня два корабля, в каждом помещается по сто тысяч пудов груза. И строю их по два судна в год. Подумайте, что будет через десять лет.

Выжидал паузу, положил под плащом руки на пистолеты, так спокойнее. Про корабли несколько приврал, денег на вторую пару еще хватит, если расторгуюсь, но они уже встанут в большую сумму, а не в десять процентов стоимости, как мне обошлась первая пара. Так что строительство будет идти медленно, если не возьму заказы на корабли от этих купцов.

Переждал самый пик возмущенных криков и громко продолжил

— Это не то, о чем хочу говорить с вами.

Выждал еще, пока чуть притихнут, и переведет толмач.

— Сегодня мы можем вместе основать торговый союз, и он понесет дальше вымпела ганзейских купцов. А можем кричать и ничего не делать, и тогда создам свой союз, и постепенно о ганзейских купцах забудут. Вам решать, думайте купцы. Советуйтесь. Вернусь через пол часа, и обсудим, а о моих кораблях, вон, купцов расспросите.