Перед подходом к Вавчугу собрал еще раз экипаж и морпехов, напомнил, что были только на Соловках, и отдельно приказал морпехам никому не показывать свое оружие, и что-либо из своего снаряжения, а таких любопытных приводить ко мне.
На заводе первым делом побежал к литейщикам. За ту неделю, что мы ходили по морю, можно было две пушки отлить и обработать, не то, что одну. Пушку сделали и даже собрали. Приятно, когда мастера сами рвутся вперед, их только подправлять надо, а не подталкивать. Но есть в этом и минус, огорчаюсь снова, за рубежом мастера ничуть не хуже, им только дай зацепку и все преимущество растает.
Ходил вокруг собранной пушки, стоящей на одной половине поворотного круга будущей башни и прикидывал, а как она будет на колесном лафете. В целом пушка нравилась, сомнения вызывал только затвор, который выполнялся как единая литая деталь одевающийся на воротник ствола сверху, как прямоугольные пробки-открывашки, надевающиеся на горлышко бутылки открытого пива моего времени. По этой аналогии собственно и проектировал, только считал на прочность. Скорострельность при таком затворе будет низкая, но клиновой или поршневой затвор мне просто не сделать, а этот можно считать упрощенным вариантом клинового затвора. Обтюрацию пускай гильза обеспечивает. Гильзы для пушки и снаряды уже сделали. Целых две штуки. Снаряд состоял из верхней, и нижней половинок, которые так же соединялись, горячим методом, и обжимали медный поясок. Внутрь, через отверстие под передний взрыватель, засыпали песок до веса в шесть килограмм, и затыкали деревянным грибком, нарезки в отверстии нет. Вот только были у меня сомнения в прочности всего этого, но до испытаний ничего не узнать. Гильзу набивали нитробумажками по тому же принципу что и патроны, четверть от веса снаряда. Ходил вокруг снарядов, облизываясь как кот на сметану, и одновременно вздрагивая, от расчета их стоимости. Запас денег у меня теперь есть, но надо приложить все силы к прицелам, если пушкари будут систематически мазать, быстро стану банкротом. В связи с этими мыслями запретил испытания, пока не сделаем дальномер, надо весь комплекс вместе испытывать. Велел пока начинать делать вторую пушку, и заготовки под снаряды.
Надо еще взрыватель делать. Облегчало дело, с взрывателем, то, что нужен был пока обычный контактный, без усложнений, то есть трубка, иголка сверху, и скользящий по трубке патрон с капсюлем. А вот усложняло дело то, что начинки в снаряд, пока не было, и на какой детонатор начинка сработает — было не ясно.
Пока заканчивали оптику, и механизмы дальномера была масса времени, поехал в Холмогоры. Надо было решать, что-то с охраной промышленных тайн.
Архиепископ принял радушно, сразу повел с Спасо-Преображенский собор. Полюбоваться было на что, летом в соборе установили новый, огромный, иконостас, который Петр указал сделать еще в свой первый приезд, и даже 300 рублей на это повелел выделить. Собор вообще был любимой игрушкой архиепископа, его всегда можно было настроить на доброжелательный лад разговорами о Спасо-Преображенском соборе. Собор того стоил, хоть и не знаток соборов, но все же житель города Петра, есть, с чем сравнивать. Хвалил детище Афанасия вполне искренне, красивее церкви по всей Двине нет.
Слушал, как Афанасий нахваливает иконостас и иконы, а сам думал, вот ведь странно, церковь проповедует не создавать себе кумиров, а сами чем занимаются? Но высказывать свое видение вопроса благоразумно не стал. Благодаря этому, в архиерейском доме состоялся весьма плодотворный разговор. И тут же прошли небольшие торги. Афанасий хотел полноценную школу моряков как можно скорее, наши старые договоренности его уже не устраивали, а мне хотелось обезопасить производство от утечек. То, что рассказал мне архиепископ, повергло в онемение. Мне представлялось, что он порекомендует стрельцов из разбойного приказа или еще что-то в этом роде. Но оказалось, это все щенята, на фоне волков разведки и контрразведки самой церкви. То, что на западе лютовала инквизиция, знают все, а вот что и в православии эти органы есть — слышу в первый раз. Причем, работают они, судя по результатам — много лучше западных. Ведь сжигать на костре, это расписываться в своей беспомощности, не досмотрели вовремя. Православные службы охраны веры работали тоньше и на опережение, до костра не доводили. Вот такие были ошеломительные, для меня, новости. И вот такую группу мне и обещал собрать Афанасий, если буду сговорчив. Для этой группы еще надо церковь при заводе строить, но это уже были мелочи. Сеть у святых надзирателей по всей стране плотная, опыт, судя по рассказам архиепископа, исчисляется, чуть ли не со дня основания. Кстати, любопытно, а кто из апостолов исполнял эту функцию, и почему тогда допустил утечку? Надеюсь, теперь они работают лучше.
Договорились. Да и об этом договорились. А вот рабочих на это у меня нет, дадите? Договорились. Нет, при чем тут креститься то? Вот они пусть и присмотрят, мне от церкви скрывать нечего.
Хорошо поговорили, почаще бы ему иконостасы делали. Отца Ермолая мне выдали сразу. Крепкий, благообразный мужичек, лет тридцати с хвостиком. Пока Афанасий обеспечивал меня работниками для церковного строительства, сидели у отца Ермолая и знакомились. Общее впечатление было неплохим, но постоянно преследовало чувство, что наш разговор конспектируют. Рассказал подробно об основной проблеме, утечке новых технологий и то, к чему это может привести. Рассказал о бумагах, найденных мной у шведа. Причем так и сказал, найденные, без уточнений как именно. Так этот отец, даже не заострил на этом деле внимания, покивал благодушно и все. Мнение, о его профпригодности, начало резко падать. Рассказал о подозрениях к купцам из кумпанства, и скомкал разговор, извинился, сказал что пойду, покурю, но в дверях был остановлен фразой Ермолая
— Сын мой, не бери грех на душу с купцами. Мы сами разберемся, а то получиться у тебя аки с голландцами.
— С какими голландцами отец мой? — Усмехаюсь от дверей священнику.
— Ступайте князь, об том после поговорим — отвечает Ермолай, сохраняя всю ту же благообразность.
Может, и сработаемся.
Возвращались большой компанией, Настроение значительно улучшилось, все же спихнуть на кого-то серьезную проблему это лучший способ облегчить себе жизнь. В Вавчуге отец Ермолай сразу пошел выбирать место для обители и рабочих за собой увел.
Ну а любопытный, я, побежал по своему обычному кругу.
На школьный праздник был сделан первый выстрел из будущих грозных орудий, хорошо, что выстрел делали длинной веревкой и из-за холмика. Получилось прекрасное оружие массового поражения, только теперь надо задуматься о его доставке во вражеский стан и уговорить их там из него выстрелить. Две недели коту под хвост. Но изучение останков ствола дало хороший результат, во-первых было сильное раздутие ствола, а значит сталь надо все же чуть с большим содержанием углерода, и во-вторых разрыв был в казенной части, значит можно решить дело надев на казенную часть до трети ствола еще одну трубу. Но был и положительный опыт, затвор, на который больше всего грешил — выдержал испытания совершенно спокойно.
До вечера сидел с мастерами и переигрывал чертежи, дал мастерам десять дней на повторную отливку, но они выторговали у меня две недели. Начинать новые дела не хотелось, пока не решим вопрос с утечкой, но вот начинать исследования шимозы было пора.
Новый пороховой форт, который с моей легкой руки все стали так называть, насчитывал уже два десятка рабочих и был действительно фортом, обнесенный земляным валом и разгороженный внутри такими же валами крест на крест, и с земляными хранилищами. Внутри получалось четыре цеха, один для капсюлей и сборки патронов, а теперь еще и снарядов, детонаторы тут то же начали собирать, только снаряды пока не заливали, нечем было. Второй цех делал нитробумажки, в третьем подмастерье фейерверков пытался сделать большую ракету, по моим чертежам, а в четвертом пора было начинать производство шимозы. Вот этим то и занялся. Правда, тут схитрил, каюсь, поручил провести цикл одному из перспективных рабочих цеха нитробумажек, расписали с ним все, что надо делать, и что должно получаться, велел позвать меня, когда из промывочного кипятка, при охлаждении, осядут желтые кристаллы, и ушел из цеха от греха. Но обещал ему, если все сделает правильно — отдам цех под его начало, а сделает не правильно, взлетит на воздух.
