Состав узкого круга Петра шире, с момента демонстрации клипера не стал, и информация об Орле не просочилась. Значит можно им показывать настоящий фрегат.

Занесли самую понравившуюся мне модель фрегата. Закономерные восторги, да, он мне то же нравиться. Да вы в лючки загляните. Переждав первую волну восторгов, начал рассказ о фрегате, и его возможностях, то, что возможности эти пока теоретические, не упомянул. А вот о том, что фрегат совершенно секретный и никому о нем говорить нельзя — упомянул несколько раз. Объяснил подробно — почему. Но, для введения противников в заблуждение, у меня есть измененный проект фрегата, который можно показывать всем. Отдал несколько копий. Петр внимательно сравнивал чертеж с оригиналом, попросил пояснить, в чем разница. Рассказывал о неправильном положении мачт, которые будут портить тягу, о широких скулах и транцевой корме. Когда дошел до пушек, закрепленных прямо на корпусе, недостаточно прочном, что бы выдержать их отдачу, Петр откровенно заржал, по иному эти звуки назвать было сложно. Хлопнул по столу, со своим любимым «Быть по сему», и предоставил мне персональную аудиенцию, раньше, чем его об этом успел попросить.

Персональная аудиенция так же затянулась. Отчитался ему о принятых заказах от кумпанств, просил выделить строевого леса. Просил отсрочек для второй очереди фрегатов, объяснял, что и так взял сверх меры в первую очередь. Зато сказал, что для второй очереди еще свободны места на тринадцать фрегатов, и их было бы неплохо занять. А третья очередь совершенно пуста. Петр обещал посодействовать в заполнении вакансий, думаю, просто укажет оставшимся кумпанствам делать корабли у меня. Про лес — выписал бумагу, и с Тулой помог, должен же кто-то нам снаряды лить и заряжать, а вот детонаторы, это мы сами.

Потом настал тонкий момент. Вручил Петру ганзейскую медаль и порадовал его, что он принят в Ганзу почетным членом, взносов платить не надо, а вот пользоваться всеми привилегиями можно. Не скажу, что Петр особо обрадовался, но, как и предполагал, личной неприязни ганзейцы у него не вызывали. Отдал ему красиво оформленный статут Ганзы, Петр прочитал на удивление внимательно. Потом был вечер вопросов и ответов. В целом, государь задумку поддерживал, и обещал покровительство, но без каких либо льгот. Прошло все много лучше, чем опасался. Петра особо порадовала перспектива выйти к балтийскому морю и воспользоваться наработанной торговой сетью. Про подводные камни пока ему рассказывать не стал, надо еще дожить до этого выхода в Балтийское море.

Аккуратно толкнул мысль, что можно дружественных монархов так же принять в почетные члены Ганзы, будет эдакий клуб по интересам. Идея была воспринята благосклонно, отдал еще две коробочки с орденами купцов и скрученные вымпелы. Объяснил про вымпелы. Не все же мне с этими громоздкими, хоть и свернутыми, вещами таскаться, пускай теперь у Петра полежат.

А вот после этого, Петр стал серьезно из меня выпытывать подробности похода. Рассказал все честно, и подробно. Только просил никому не пересказывать, а то мне работать будет сложно. Особенно про девятнадцать потопленных кораблей, не считая еще четырех потопленных фортами. Петр смотрел на меня задумчиво. Ой, не нравиться мне его взгляд. Если наградит, еще ладно. Лучше деньгами. А вот если решит, что такой неуравновешенный субъект с повадками терминатора ему может помешать, то даже сбежать не успею.

Петр витал в сферах задумчивости, прерывать монархов тут не принято, так что молча ждал результатов. Но Петр заговорил о другом.

Он удовлетворяет предложения своих советников и мои, и едет в большое зарубежное турне, налаживать связи, нанимать людей, заключать договора и учиться всяким западным делам. Ехать думает, ранней весной, и мое присутствие обязательно. Деваться некуда, придется ехать с Петром в вояж, только маршрут хорошо бы узнать заранее.

Испросил разрешение до марта посетить будущие верфи под Воронежем, с коим и был отпущен.

Вот теперь начнется настоящая работа.

Авансы от кумпанств получены, людей, сани и материалы с продуктами, на первое время, кумпанства обещали направить прямо к верфям. Пора зачинать азовский флот!

Ах, да! Еще обещал послам напомнить, что они не у себя дома. Ну, тогда, для полноты картины, надо еще и наше дворянство встряхнуть.

Ехал домой и улыбался, зима обещала быть веселой.

Подъехав к дому, заметил некоторое оживление на подворье. Выставку еще не открыли, с чего вдруг? Подошел к стоящим группками дворовым. Умилился очередным сюрпризом — морпехи доигрались в прятки. Один из них спрятался очень качественно, только вот место уже оказалось занято. Не подумав, ничего дурного, морпех просил еще одного игруна в прятки подвинуться, мол, он тут не один. А тот в ответ молча ударил парня ножом. Судя по рассказам, ударил очень грамотно, снизу вверх в район талии. Только на морпехах в этом месте сбруя висит. Морпех, скорее от неожиданности, закатил гостю кулаком в глаз, и, судя все по тем же рассказам, закатил хорошо, гостя через весь двор в дом несли.

Итак, послы начали партию. Больше просто некому. Факторий мне так просто не дадут. Надо будет, при встрече с послами, вежливо поинтересоваться, много ли у их стран послов в запасе, просто из любопытства.

Зашел в дом, ко мне тут же бросился морпех, с докладом. Да неужто?… Цельного шпиона поймали?… И что он говорит?… Не может быть!.. Вот так вот, просто проходя мимо?… ну, давайте его сюда.

Шпион сидел напротив, голый, до исподних штанов. Мое требование, раздеть татя, перед тем, как буду с ним говорить, несколько всех шокировало. Ничего, еще и не такое увидите.

Сидящий на лавке, между двумя стоящими сзади морпехами, мужичок — заливался соловьем. Говорил, ожидаемо, на русском, обвинял и возмущался. Его слова были мне не интересны, слушал только краем сознания. Сам мысленно прокачивал этого деятеля.

Сухая, жилистая фигура, хорошо раскачены плечевые мышцы, но слишком тонкая кисть, нож? Может быть, для тяжелой шпаги кисти слабоваты. Сидит, сутулясь, но такая поза для него не характерна, переигрывает, значит не внедренец а боевик. Следит только за мной, видимо, уверен, что оба морпеха ему не помешают, останавливает только мой взведенный пистолет. Говорит без пауз и перерывов, ждет, что мы расслабимся? Тогда ему уже пора идти на прорыв, столько времени говорить — он же все силы потеряет.

Понятно, ничего он не расскажет. Пока. Плавно встал, шагнул к болезному.

Все же он боевик слабый, что же он только мою руку с оружием контролировал, у меня их две, вообще то.

Просил морпехов отнести обмякшее тело в ледник, тот который пустой. Оставить там, и у дверей поставить двух человек. С пленным не разговаривать, как очнется, звать меня.

Аккуратно поковырялся в вещах. Абсолютно ничего не обычного. Только правый рукав засален существенно больше левого.

Собрал морпехов, велел облазить все чердаки и заглянуть во все щели, искать ружье, скорее всего, кавалерийское, короткое, и сумку. Некогда мне кроссворды разгадывать, откуда он стрелять должен был, народу много, пусть все обыщут, вдруг напарника найдут.

У меня более важные дела есть, надо письма в Вавчуг писать, для завода, Осипа, Глеба и так далее. Надо деньги отправить, и главное, что бы они дошли. Сколько дать еще времени, на сбор монастырских людей, понятия не имею, но через неделю, максимум десять дней надо выдвигаться к Туле, а от нее к Воронежу.

От сочинения многостраничного письма, меня оторвали уже на шестой странице, наш боевик оклемался. Наивные, оклемался он давным-давно, просто продумывал линию поведения. Или это снова паранойя?

Вышел послушать вопли на тему «Да что же это такое делается, люди добрые».

Вышел спокойно. Бегающее по чердакам стадо морпехов спугнет любую лежку. А из соседних домов стрелять не удобно, да и не могу всю жизнь прятаться.

Сел на чурбак, рядом с ледником, громко попросил татя продолжать более жалостливо, а то пока не верю. Попросил только для того, чтобы дать понять — слушатели прибыли.