Литмир - Электронная Библиотека

Неухоженные зеленые полосы становятся в тягость культурным посевам. Когда деревья разрастаются и у них появляется обильное потомство, то возникает своеобразная живая зеленая стена, которую не в силах продуть ветер. Зимой он сгоняет сюда снег с окрестных полей, наметая огромные сугробы.

Затем приходит весна. И вот уже снег на пашне стаял. Однако в лесной полосе и близ нее затененный ветвями деревьев наст держится долго. Уже пора сеять, а здесь ни проехать ни пройти. Тракторист вынужден далеко огибать эти участки, чтобы не завязнуть по самую кабину. И мало того, что за их счет существенно сокращается общая площадь пашни, на них еще и пышно разрастаются сорняки, с которыми необходимо бороться — иначе они могут сильно загрязнить посевы пшеницы или других культур.

Такую картину можно наблюдать довольно часто. И закономерно, что в этих условиях агрономы да и другие специалисты-полеводы невольно задумываются не столько о пользе лесозащитных насаждений, сколько о доставляемых ими неудобствах.

Вот откуда идет довольно распространенное мнение о том, что в условиях целинной системы земледелия защитные зеленые полосы, не говоря уже об оптимальных лесомелиоративных системах, не играют существенной роли. Дескать, без них обойдемся.

Обойтись, конечно, можно. Только нужно ли? Полезащитные полосы — помощники полю.

ПОЛЕВАЯ ДОРОГА. Целина обжита. И в каком бы месте мы ни оказались во время путешествия по Приишимью — даже в самом глухом, везде чувствовалось присутствие человека, даже если его самого в данный момент не было поблизости. Обкатанная дорога, линия электропередач, искусственная лесная полоса — все говорило о том, кто на этой земле истинный хозяин. Но, пожалуй, самое сильное впечатление производили возделанные поля.

Бывало идешь проселочной дорогой ранним утром — солнце только что вынырнуло из-за горизонта и начинает пригревать, а там вскоре и полдень приближается: длинная тень, что убегала вперед на десятки метров, теперь укоротилась настолько, что сам себе наступаешь на голову, а по сторонам — все тот же пейзаж. Расстилается вокруг необозримое море волнующейся под легким ветром пшеницы. Иногда попадаются массивы, занятые ячменем или овсом, но — редко, в основном вокруг пшеница.

Однообразная картина быстро утомляет взор и вскоре перестаешь замечать отличительные особенности окружающей местности. Как тут не вспомнить слова известного писателя Владимира Солоухина: «Одно дело, что человек, задерганный ритмом современной жизни, отучается от духовного общения с внешним миром, с природой, другое дело, что и сам этот внешний мир приведен подчас в такое состояние, что уже и не приглашает человека к духовному с ним общению».

Сказано резко и во многом справедливо. Но почему «человек отучается?» Преобразив землю, покрытую некогда сплошь ковылем да типчаком, он фактически создал новую эстетическую ценность, и если пока не можем понять ее, всесторонне оценить, то это явление временное. Может быть, мы «не отучаемся», а наоборот — постепенно приучаемся к духовному общению с новой окружающей нас действительностью?

Приишимье - img_14.jpeg

Размышляя об этом, я с возрастающим интересом поглядываю по сторонам. Вот закончилась очередная «клетка» — зерновой массив, отгороженный от соседнего кулисами из подсолнечника. Это красивое растение, чья золотистая шляпа все время поворачивается вслед за солнцем, обладает удивительной биографией. Вот свидетельство о первой встрече с ним цивилизованного человека: «Росли на острове деревья бесчисленных пород, и у каждого плоды были на свой лад, и все они на диво благоухали. И я себя чувствовал самым обездоленным человеком на свете потому, что не мог определить этих деревьев и плодов, а я уверен, что все они весьма ценны. Я везу с собой образцы плодов и трав, отобранных здесь».

Автор этого высказывания — Христофор Колумб, который, отправившись на поиски новых морских путей в Индию, открыл новый континент, где произрастал среди других растений, так удививших мореплавателя, и подсолнечник. Его семена были доставлены в Испанию и в 1510 году впервые высеяны в Мадридском ботаническом саду. В Европе его назвали «цветок Солнца».

Однако в течение трех веков подсолнечник считался на своей второй родине декоративным цветком — красивым и экзотическим. В XVIII веке он попал на глаза Петру Великому, который им заинтересовался. Так цветок Солнца оказался в России, где его сначала также использовали в основном в декоративных целях.

Но вот наступил 1829 год. Если до этого считалось, что наибольшее употребление семени есть «пища попугаям», то теперь положение изменилось. Крепостной графа Шереметева, крестьянин из села Алексеевка Воронежской области, из семян подсолнечника на ручной маслобойке получил превосходное масло, которое чрезвычайно быстро завоевало в стране популярность. Спустя треть века русские промышленники похвалялись, что смогут «залить подсолнечным маслом Балтийское и Черное моря».

Впрочем, из сельскохозяйственных культур, которые широко распространены сегодня в Приишимье, богатой приключениями биографией могут похвалиться многие.

Палитра пашни в Приишимье своеобразна. Поля зерновых культур сменяются массивами кукурузы, выращиваемой на силос, а вблизи населенных пунктов — картофельными плантациями и огородами, где в основном выращивается тот же картофель, подсолнухи, помидоры да огурцы. Суровые природные условия — бедная почва и дефицит влаги — наложили довольно-таки суровые ограничения на возможности земледельца, заставив его выращивать в основном неприхотливые культуры.

Следует отметить, что и до распашки целинных земель здешние места не отличались богатым разнотравьем. Лишь в северной части Приишимья, где имеются черноземы, растительный покров достаточно разнообразен. Однако и здесь сухое лето сильно ограничивает природный «ассортимент» трав — почти все растения приспособлены переносить засушливый климат. Они имеют мелкие и узкие листья, часто опушены или покрыты легким восковым налетом, что защищает их от излишнего испарения влаги.

В этой зоне преобладают различные виды ковыля — прежде всего красноватый и сарептский, типчак, тонконог, волоснец, белая полынь, мятлик, астрагалы и некоторые другие. Такая степь очень хороша весной, когда вслед за подснежниками распускаются другие первоцветы — прострел весенний, адонис, тюльпаны. Равнина раскрашивается в яркие цвета, словно набрасывает на плечи вышитый платок.

Но время первоцветов скоротечно. Они проходят, и степь начинает зеленеть. Различные оттенки этого цвета — от самого светлого до изумрудного — можно наблюдать здесь до середины лета, когда солнце, выпивая соки растений, начинает добавлять в их окраску желтые тона. К осени на полях царствует лишь серый цвет — такими они и уходят под снег.

Степь в южной части Приишимья значительно беднее северной: куда ни посмотришь — один ковыль да типчак. Порой встречаются заросли полыни, часто можно увидеть чий, которому никакая засуха не страшна, он растет густыми кустами, разбросав в стороны и вверх тонкие жесткие стебли.

Такая равнина хорошо в пору цветения ковыля. В этот период у него появляются длинные и тонкие нитевидные придатки — ости, длина которых может достигать сорока сантиметров. Такое впечатление, словно у растения вдруг вырос серебристый султан. Когда смотришь вдаль, они сливаются в единый дымчато-белый сплошной ковер, который волнуется и переливается под ветром, будто живой.

И вообще, о ковыле нужно сказать, что это растение удивительно приспособлено для жизни в условиях резкоконтинентального климата. Растет он своеобразно — в виде крупного, очень плотного куста с мощной корневой системой, образующей плотные дернины. У самой земли многочисленные побеги плотно прижаты друг к другу, однако выше они немного расходятся, располагаясь более свободно. Листья у этого злака очень узкие и почти всегда сложены вдоль — такая структура призвана уменьшить испарение из внутренних тканей растений. Лист ковыля всегда складывается таким образом, что устьица оказываются на его внутренней поверхности — это тоже способствует задержке влаги и экономному ее расходованию.

20
{"b":"133443","o":1}