– Смерть! Все один и тот же ответ! Все усилия будут напрасны!

Уныло отошла она от треножника и, опустив голову, еела на низенький табурет. Воцарилось продолжительное молчание.

– Когда обещал прийти Тиглат? – спросил наконец Таадар.

– Как только будет иметь верные сведения из суда.

Прошло еще около часа в мрачном молчании, как вдруг послышался легкий отдаленный звон. Это был условный сигнал. Старуха тотчас же встала и скоро ввела в комнату человека, закутанного в темный плащ, который тот сбросил на скамейку. Это был Тиглат.

– Ну что? Какие новости принес ты нам? – спросил Таадар, вставая и подходя к столу, на котором Абракро поставила зажженную лампу.

– Очень печальные, хотя и предвиденные, учитель! Хоремсеб будет замурован живым, казнь будет совершена послезавтра утром. Он ничего не прибавил к своим прежним показаниям. Что же касается нашей надежды спасти его, то от этого нужно отказаться. Он будет казнен внутри храма, и было бы безумием отважиться на какую–либо попытку.

Нервные конвульсии исказили угловатое лицо старого мудреца.

– А между тем, я не могу допустить, чтобы он погиб такой жестокой смертью. Если уже нельзя его спасти, то я должен хоть облегчить его участь! – энергично выкрикнул Таадар. Затем, обернувшись к старухе, он спросил:

– Абракро! Можешь ты, не вызывая подозрений, пробраться к Нейте и передать ей небольшую шкатулку?

– Я думаю, что да, учитель.

– Ты откроешь истину молодой женщине. Она любит Хоремсеба и, если есть хоть какая–нибудь возможность, она доберется до него и передаст ему мою посылку. В ней его спасение.

– Подумал ли ты, уважаемый учитель, об опасности подобной попытки? – озабоченно спросил Тиглат. – Простой случай может выдать Абракро, что повлечет твой собственный арест. Только чудом ты спасался до сегодняшнего дня от преследований врага. Послушайся моего совета и беги, не теряя ни минуты, если не хочешь сам погибнуть и погубить нас всех.

– Через три дня я оставлю Фивы вместе с Сапзаром, но совершенно покинуть Хоремсеба я не могу. Если эта шкатулка дойдет по назначению, осужденный примет вещество, благодаря которому он умрет… с виду. Но это будет только сон, от которого я могу его пробудить в течение, по крайней мене, двенадцати лун. Известно ли тебе, где его замуруют?

– В стене маленького северного двора, который постоянно заперт с тех пор, как там повесился один жрец.

– Отлично! В течение целого года можно будет найти удобную минуту, чтобы размуровать тело. Я убежден, что жрецы исполнят свой приговор. Тебе, Тиглат, я дам все необходимые указания, чтобы ты мог разбудить Хоремсеба. Потом ты пришлешь его ко мне в Кадеш, куда я думаю отправиться. Приготовься, Абракро! Я сейчас принесу то, что нужно передать.

Он вышел и скоро вернулся с маленькой шкатулкой из кедрового дерева. В шкатулке были два хрустальных флакона с серебряными пробками и стеклянный кубок, в который он вложил маленький свиток папируса. Заперев шкатулку, Таадар вручил ее Абракро и дал ей последнее наставление. Старуха закуталась в темный плащ, закрыла голову покрывалом и вышла из дома тайным ходом.

Нейта провела день в страшном беспокойстве. Хотя она знала, что в этот день судили Хоремсеба, тем не менее, она никогда еще не испытывала такой тоски. Когда наступила ночь, ею овладело странное состояние. Ей казалось, что она видит Хоремсеба, что он говорит с ней, но она никак не может понять о чем. Перед ее отуманенным взором неясно проплывали размытые картины, изображавшие то зал, где заседали жрецы, то стену, в глубине которой виднелась черная ниша, то, наконец, тайник, в глубине которого лежал скованный человек. Страшно измученная, Нейта забылась тяжелым, лихорадочным сном. Проснувшись, она увидела свою верную кормилицу, которая, склонившись к ней, подстерегала ее первый взгляд.

– Маленькая госпожа! Там пришла одна женщина, которая хочет поговорить с тобой о важном деле. Она ждет уже больше часа.

– Кто она?

– Я не знаю. Она закутана в покрывало и не называет своего имени. Она утверждает только, что ты думаешь день и ночь о том, о чем она хочет говорить с тобой.

– Приведи ее, а сама выйди, – сказала, побледнев, Нейта. Внутренний голос подсказывал ей, что она узнает что–нибудь о Хоремсебе.

Вошла Абракро. Когда Нейта узнала посетительницу, ее предположение перешло в уверенность.

– Благородная женщина, я принесла известие о твоем муже. Собери все свое мужество, чтобы избавить этого несчастного человека от страшных мучений.

Тихим голосом она рассказала про вчерашний суд, про вынесенный князю приговор: быть заживо замурованным на рассвете следующего дня. Страшно бледная, вся трепеща, выслушала Нейта этот рассказ, глухо вскрикнула и лишилась чувств. Абракро вытащила из кармана синий пузырек, дала понюхать Нейте и натерла ей виски и лоб. Нейта почти тотчас же пришла в себя, но была в ужасном возбуждении.

– Милосердные боги! Что могу я сделать, чтобы избавить его от этой нечеловеческой казни? – закричала она, ломая руки.

– Я укажу тебе дорогу к его спасению, – прошептала Абракро. – Взгляни на эту шкатулку. Ее посылает Хоремсебу преданный ему человек. Если тебе удастся передать ее ему ночью (ты это должна непременно сделать сама), он найдет в ней средство, которое, вероятно, спасет ему жизнь, и уж, во всяком случае, избавит его от ужасной казни. Больше я ничего не могу тебе сказать, твой муж будет благословлять тебя и на этом и на другом свете, если тебе удастся это сделать. Мне кажется, ты достанешь печать или кольцо царицы и тебя без затруднения пропустят в темницу.

– Я достану его, Абракро! Этой же ночью у меня будет печать царицы, и я передам шкатулку Хоремсебу или умру! – с лихорадочной энергией выкрикнула Нейта.

– Да помогут тебе боги, благородная женщина! А теперь позволь мне дать тебе капли. Они дадут тебе необходимый покой, чтобы ты могла действовать, не выдавая того, что я тебе доверила.

Полная энергии и холодной решимости, Нейта приказала одеть себя и отправилась в царский дворец. Ее немедленно ввели к Хатасу, оканчивающей свой скромный завтрак. Несмотря на свою смертельную бледность, она была так спокойна и так хорошо владела собой, что царица ничего не заподозрила и действительно поверила, что бессонница была причиной ее расстроенного вида. Хатасу благосклонно беседовала с ней и со снисходительной улыбкой согласилась на робкую просьбу позволить ей остаться в комнате царицы, пока не соберется совет.

Когда доложили о приходе Сэмну, царица в сопровождении Нейты прошла в свой рабочий кабинет и вскоре погрузилась в различные дела, о которых докладывал ей верный советник. Речь шла о всевозможных счетах и непредвиденных расходах, вызванных постройками, сооружаемыми в храме Амона. Хатасу подписала и скрепила печатью приказ своему казначею выдать Сэмну необходимые суммы.

Никогда еще Нейта не вникала с таким напряжением в такие неинтересные дела. С лихорадочным волнением следила она за каждым движением обоих собеседников, затем ее взгляд упал на кольцо, которое только что употребила в дело царица. Это была ее личная печать, известная всем. Если Нейте удастся овладеть печатью, перед ней беспрепятственно раскроются двери темницы Хоремсеба.

Как будто под влиянием сконцентрированной воли молодой женщины, Хатасу, казалось, забыла про кольцо, закрыв его листом папируса. И, действительно, царица была очень озабочена. Ее беспокоил тревожный вид Нейты, и, кроме того, она торопилась на совет, где ее уже ожидали. Отдав последние приказания Сэмну, она встала, оставив на столе разбросанные планы. Приказав Нейте идти к себе и отдохнуть, Хатасу вышла из комнаты.

Едва портьера упала за государыней, как Нейта схватила кольцо и вышла из кабинета, куда никто не имел права входить в отсутствие царицы.

Наконец наступила ночь, а вместе с ней и время действовать. Нейта приказала приготовить закрытые носилки с четырьмя носильщиками. Надев темные одежды, она закуталась в большое шерстяное покрывало, в складках которого спрятала драгоценную шкатулку. К великому изумлению кормилицы и управляющего, Нейта одна села в носилки и, отказавшись от всех скороходов и факельщиков, приказала идти по берегу Нила. Но как только носилки отдалились на некоторое расстояние от дворца, женщина приказала носильщикам изменить направление и нести ее к храму Амона. Ограда священного места была уже заперта, но привратник, отлично знавший в лицо любимицу фараона, беспрепятственно впустил носилки и указал дорогу к той части строений, где был заключен знатный узник. На небольшом дворе, занятом солдатами, носилки остановились. Нейта попросила подошедшего к ней начальника охраны провести ее к Хоремсебу, так как царица разрешила ей проститься с ним, в доказательство чего она показала ему царское кольцо. Тот поклонился и, объявив, что он должен сообщить об этом жрецу, которому поручено наблюдение за узником, поспешно ушел со двора. Нейта ждала, дрожа от нетерпения и страха. Но при виде старика, подходившего к ней в сопровождении начальника охраны, она вздохнула с облегчением. Она встречала старого жреца у Роанты и знала, что он был другом Рансенеба.