Удача была на его стороне: не прошло минуты, как в кабинет из ниоткуда шагнул Тармил собственной персоной.

— Ваше величество! — изумленно протянул он. — Когда же это вы прибыли?

— Только что. Не хотел шумихи и всего остального — ну, ты знаешь. Впрочем, мне все это еще предстоит, никуда не денешься, но пока что… — он улыбнулся.

— Ты был бы не ты, если бы обошелся без сюрпризов, Эмиль.

Эмиль рассмеялся, и Тармил присоединился к нему. Они обнялись без всяких церемоний, крепко, по-дружески. Или, вернее сказать, стиснули друг друга так, что у людей послабее кости непременно захрустели бы. Теперь они были почти совершенно на равных; Эмиль больше не чувствовал себя рядом с ним маленьким и слабым, и дело тут было, в общем-то, не в титуле. Они давно сравнялись в росте и ширине плеч; молодой император вымахал под стать своему бывшему учителю. Власти же у обоих было столько, что временами впору было ею захлебнуться. Для Эмиля бывший придворный магик был не столько подданным, сколько соратником по тяжкому труду. Это был человек, на которого можно было сбросить хотя бы часть огромной горы дел по управлению империей. Полученная власть не слишком радовала Тармила, но ответственности он не бежал. И он вполне успешно соединял функции королевского советника и главы новообразованной магической гильдии.

Впрочем, название советника не слишком соответствовало его деятельности при дворе. Эмиль советов не спрашивал, а тем, что давались ему, так сказать на добровольных началах, не следовал. К тому же, то, что Тармил активно помогал ему разгребать государственные дела, отнюдь не говорило о том, что он полностью одобряет проводимую молодым императором политику. Долгая служба при Иссе приучила его к полному повиновению; при Эмиле же, как ни странно, он начал протестовать и выражать свое недовольство тем или иным решением императора. И высказывался он, нужно сказать, часто, поскольку многое из того, что делал его бывший ученик, ему не нравилось. Эмиль выслушивал его, мог вступить в спор, но своих решений не менял никогда.

— Итак, в Касот стало одной провинцией больше, — проговорил Тармил, выпустив Эмиля из своих медвежьих объятий и заглядывая ему в глаза. — Еще одно королевство пало под мечами завоевателей.

Эмиль предупреждающе поднял бровь.

— Оставь этот тон, Тармил, — ответил он. — Я делаю то, что должно.

— Да ну? Сколько еще королевств падет, прежде чем ты удовлетворишь свои амбиции?

— Столько, сколько нужно, — ответил Эмиль сухо. Он остановился у давно не топленого камина и оперся плечом о каминную полку. Это была удобная позиция: сам он оказался в тени и мог прекрасно наблюдать за Тармилом, отмечая малейшие изменения выражения его лица. — Империя должна расти.

— Ах, империя! Я и забыл, что ты теперь только и думаешь, что об интересах империи. Ты променял высокое искусство магии на политику и войны.

В каком-то отношении упреки Тармила были справедливы. Заваленный имперскими делами по самую макушку, Эмиль почти совсем перестал уделять время совершенствованию своего Дара. Впрочем, и той силы, что имелась в его распоряжении, было в избытке, и поэтому Эмиль не слишком переживал по поводу своей нерадивости. Да и дела временами наваливались такой горой, что было просто не продохнуть. И уж кто-кто, а Тармил должен был понимать это.

— Не начинай сначала, Тармил, — довольно резко сказал Эмиль, — и не лезь в политику, которую ты так не любишь. Ради Гесинды, занимайся своим высоким искусством магии. Кажется, я создал тебе для этого все условия.

— Конечно, ваше величество, — Тармил наклонил голову, но глаза его сверкнули, и Эмиль взял это на заметку. — Именно благодаря вам гильдия магов…

— Прекрати, я сказал! — оборвал его Эмиль, начиная злиться. — Что с тобой, в самом деле? Что-то случилось?

— Случилось. Твои мальчишки привезли во дворец скаанскую принцессу…

— Ну и?..

— Они передали мне твое распоряжение обойтись с ней как с гостьей. Что это значит? Зачем она тебе понадобилась?

— Я не обязан отчитываться всем и каждому в своих поступках. Туве нужна мне — и точка.

— Уж не для того ли, чтобы сделать ее своей женой?

— Ты очень проницателен, Тармил, — сказал Эмиль, с угрозой глядя на магика. — Но, пожалуйста, держи свои догадки при себе! Теперь, когда я вернулся, Туве — моя личная забота. С ней обращались почтительно, пока меня не было? Разместили удобно? Все ее просьбы исполнялись?

— Никаких просьб не было. Она молчит, как немая. Что до остального, то все в порядке, не беспокойся. Ей оказали все полагающиеся почести, приготовили для нее лучшие комнаты из тех, что стоят свободными… Но ты не дело задумал, Эмиль.

— Не учи меня! Ты отказался от меня, как от ученика, девять лет назад. Срок достаточный, чтобы привыкнуть решать самостоятельно. Тармил! — Эмиль выпрямился и сделал несколько шагов вперед, выйдя на свет. — Ради богов, давай пока оставим эту тему. Я еще ничего не решил, а вы все подгоняете события, когда это не нужно. Помолчи минутку, — он склонил голову и прижал ладонь ко лбу, словно у него болела голова. Такое простое действие хорошо помогало ему сосредоточиться. — Вот так. Теперь скажи, кто из моих родственников сейчас находится в Эдесе?

— Твоя сестра здесь.

— Карлота? Зачем ее Безымянный принес?..

— Поклониться Перайне в эдесском храме. Ее младшая дочь сильно хворает.

— В самом деле? — довольно равнодушно спросил Эмиль. К племянникам, как и к сестре, он привязан не был. — Хилые у Карлоты, однако, детишки. Это странно, ведь сама она всегда отличалась крепким здоровьем. А ведь, кажется, она уже приезжала в прошлом году, когда болел ее сын?

— Старшая дочь, — поправил Тармил. — Ее приезд совпал еще с тем неприятным случаем…

— Ах да! — вспомнил Эмиль и коротко рассмеялся, невольно приложив ладонь к левому боку.

"Неприятный случай"! Тармил иногда бывал чудо каким дипломатичным. Случай, о котором говорил Тармил, выглядел скорее покушением на убийство; впрочем, уверенности, что хотели убить именно Эмиля, не было. К сожалению, допросить убийцу не удалось: он не рассчитал сил и не сумел уложить Эмиля с первого удара; привыкший давать сдачи Эмиль сил тоже не рассчитал и с первого же удара уложил его насмерть. Руки его двигались чисто на рефлексах. Только спустя минуту, когда все было кончено, он сообразил, что неплохо бы оставить неудачливого убийцу в живых и уточнить у него, каковы же были его намерения. Увы, допрашивать мертвецов он не умел. Пришлось возвращаться во дворец, так и не поняв, покушение это было или просто случайность. Эмиль тогда здорово всех напугал, когда явился под утро, истекая кровью, со здоровенной дырой между ребер — но при том пришел он на своих двоих. В ране оказался яд; это обстоятельство наводило на мысли, что убийца был все-таки не просто любителем легкой наживы, устроившим себе засидку в подворотне. Покушение — если это было покушение — не удалось: королевские лекари знали свое дело хорошо, да и молодой и могучий организм Эмиля просто так сдаваться не собирался. Эмиль долго маялся с раной, но остался жив. Он и забыл бы про этот случай, если бы Тармил не считал своим долгом напоминать о нем каждый раз, когда хотел указать, что негоже императору шататься ночами по злачным местам, как простому смертному, да еще в одиночку. Вот и сейчас он не смог удержаться от нотаций:

— Не ходил бы по ночам по кабакам, ничего и не случилось бы.

— Да ну тебя, — отмахнулся Эмиль и добавил задумчиво: — Интересно, чем аукнется пребывание Карлоты в Эдесе в этот раз.

Тармил удивленно взглянул на него.

— Ты же не думаешь, что она…

— Не знаю, — пожал плечами Эмиль. — Она меня ненавидит — это я знаю наверняка. И мне этого достаточно, чтобы держать ухо востро. Так, кто еще здесь? Кого мне еще опасаться?

— Опасаться? — захохотал Тармил. — Это что-то новенькое! У тебя развилась мания преследования? Успокойся, больше никого опасаться не нужно. Принц и принцесса пребывают в загородном дворце, и в Эдес нос не суют уже несколько месяцев. Это и понятно: видеть тебя они не очень-то желают.