Впрочем, Лайла уже битый час лежала в шезлонге в надежде еще разок взглянуть на него. Почему у нее всякий раз при виде этого красавца сдавливало горло? Лайла также не могла понять причины той паники, которая охватила ее, когда он вдруг выключил косилку и стремительно направился к ней.

Прежде чем Лайла смогла подавить в себе внезапное желание убежать, юноша уже стоял у витого чугунного забора, огораживавшего бассейн.

– Эй!

На мгновение Лайла застыла, но затем под действием внезапно пробудившегося инстинкта самосохранения медленно села.

– Чем могу быть полезна? – произнесла она в своей лучшей светской манере, чтобы скрыть волнение.

Он одарил Лайлу улыбкой, от которой у нее внутри все перевернулось.

– Вы не могли бы принести мне стакан воды? – При виде его мускулистой груди, обтянутой мокрой черной футболкой, ее бросило в жар. Смущенная, Лайла встала и сняла очки, используя любой предлог, чтобы не смотреть на наглеца.

– Простите?

– Я хочу пить, а вы, кажется, не заняты, и я был бы вам очень признателен, если бы вы принесли мне воды.

Она снова взглянула на него, пытаясь понять, что ее больше раздражало: его самоуверенность или незнакомая реакция собственного тела на его присутствие.

– Я так не думаю.

Лайла взяла книгу и снова села, ожидая, что он обидится и уйдет.

Но он не сделал этого. Напротив, плотнее прислонился к забору и оперся на него своими грязными мускулистыми руками.

– А-а. Значит, боитесь унизиться до разговора с наемным работником?

Уязвленная тем, что он мог такое о ней подумать, Лайла гордо вскинула подбородок.

– Конечно, нет.

Одна угольно-черная бровь взметнулась вверх.

– Тогда в чем проблема?

Их взгляды встретились. К ее восхищению, его глаза оказались не темными, как она предполагала, а ярко-зелеными. Рот был одновременно мягким и твердым, губы полными и…

Напуганная ходом своих мыслей, Лайла снова встала. Перекинув через плечо длинную косу, она зашагала к веранде и наполнила стакан ледяной водой, не обращая внимания на то, что у нее трясутся руки. С высоко поднятой головой она подошла к забору и протянула юноше стакан.

Парень медленно взял его, нарочно коснувшись своими мозолистыми пальцами ее руки.

Подняв стакан, запрокинул голову и выпил воду. Лайла не могла отвести глаз, когда он слизнул с губ последнюю каплю.

– Спасибо, – он вернул ей стакан. У нее самой пересохло в горле.

– Пожалуйста. А теперь, прошу вас, уйдите. – Парень вел себя так, словно не слышал ее слов.

– Меня зовут Доминик. Доминик Стил. А вас?

– Не вижу никакой причины, по которой вам нужно знать мое имя.

– Боюсь, тут вы ошибаетесь. В конце концов, – его взгляд скользнул по ее губам, – как я смогу пригласить вас на свидание, если не знаю, как вас зовут?

Если бы у нее осталось хоть немного здравого смысла, она бы ушла. Однако Лайла застыла как вкопанная. В воздухе повисло молчание. Затем она наконец услышала хриплый голос, в котором с трудом различила свой собственный:

– Лайла… Кантрелл.

– Лайла, – повторил он. – Красивое имя для красивой девушки.

Доминик улыбнулся, отчего ее ноги стали ватными.

– Ну что, Лайла, ты пойдешь со мной на свидание? Пожалуйста, соглашайся.

Девушка знала, что ей следует сказать «нет», поскольку легко представляла себе реакцию бабушки на то, что она идет на свидание с газонокосильщиком. Но бабушка до конца лета уехала в свадебное путешествие. Так что, кроме слуг, в доме никого не было, и до начала нового учебного года в Стэнфорде она будет одна. Впрочем, Лайла не очень любила ходить на свидания. Молодых людей она всегда считала либо грубиянами, либо занудами.

Но Доминик Стил не был ни тем, ни другим. За каких-то пять минут он умудрился перевернуть с ног на голову упорядоченный мир Лайлы, одновременно удивляя, раздражая и заинтриговывая ее. Поэтому остатки здравого смысла говорили ей, что это влечение ни к чему хорошему не приведет.

Самым разумным было отказаться. Разве ты не устала всегда все делать правильно? Тебе не надоело быть круглой отличницей, хорошей внучкой? – шептал незнакомый голос внутри нее. В конце концов, ты уже не ребенок. Что бы там ни говорила бабушка, ты совсем не похожа на свою мать…

– Ты что, боишься меня?

– Я? – с легким пренебрежением произнесла Лайла.

– Тогда докажи, – он испытующе посмотрел на нее.

– Что ж, хорошо. – Она изо всех сил старалась придать уверенности своему голосу, но ей не удалось совладать с бешеным стуком своего сердца. – Думаю, я могу поменять свои планы.

Он довольно улыбнулся.

– Отлично. Тогда я заеду за тобой в восемь, – Доминик повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился и оглянулся.

– Что? – спросила Лайла.

– Надень брюки.

– Зачем?

Его лицо приняло загадочное выражение.

– Вечером узнаешь.

С самоуверенностью царственной особы он зашагал прочь. Лайла смотрела ему вслед, сомневаясь в правильности своего решения.

Первый намек на то, что ее ожидало, она получила, когда Доминик подъехал к воротам особняка на блестящем черном мотоцикле.

Радуясь тому, что бабушка в отъезде, Лайла неохотно согласилась сесть на мотоцикл. Оказавшись позади Доминика, она обнаружила, что у нее нет другого выбора, кроме как обхватить парня за пояс, прижаться щекой к ложбинке меж его лопаток и довериться ему.

Вспоминая об этом позже, Лайла подумала, что эта поездка оказалась подходящей метафорой для отношений, которые за ней последовали. Они были бурными, сумасбродными, захватывающими и волнующими. Доминик показывал ей места, о существовании которых она раньше и не подозревала.

Через несколько часов она начала в него влюбляться. Через несколько дней они стали любовниками. А после этого…

– Лайла? Ты не спишь?

Вздрогнув, девушка открыла глаза. И очень удивилась, обнаружив, что, пока она предавалась воспоминаниям, наступила ночь. Камеры были погружены во тьму, которую прорезал лишь тоненький лучик лунного света, пробивавшийся сквозь маленькое зарешеченное окошко. Этого оказалось достаточно, чтобы увидеть склонившегося над ней Доминика. Потеряв ориентацию в пространстве, Лайла, не уверенная, что это происходит наяву, в ужасе уставилась на него.

– Но… как ты попал сюда?

– Я пронес отмычку в ботинке. – Он протянул ей руку. – Пошли. Пора отсюда выбираться.

Его крепкие мозолистые пальцы коснулись ее руки. Глубоко вдохнув, Лайла встала. Нетвердо держась на ногах, она подготавливала себя к мысли о том, что после долгих недель ожидания настало время действовать. К тому времени, когда в голове у нее прояснилось, она уже очутилась в камере Доминика.

Лайла покорно следовала за ним, любуясь рельефом его плеч. Вдруг он резко остановился и сделал шаг в сторону. В лицо ей ударил сильный морской бриз, и она уставилась на зияющее в стене отверстие размером с человеческую фигуру. За ним простиралось лишь черное небо, усеянное мерцающими серебристыми звездами.

– Боже мой. – Вспомнив, что Доминик что-то говорил о склоне, Лайла вздрогнула. Нет, это даже представить себе невозможно. Сделав осторожный шаг вперед, она высунула голову. Где-то далеко внизу океанские волны с громким гулом бились о скалы. – Это и есть твой спасительный маршрут?

– Совершенно верно.

В отличие от океана, Доминик вдруг оказался так близко. Его дыхание согревало ее висок, и по всему ее телу побежали мурашки.

Лайла попыталась взять себя в руки.

– Здесь, по меньшей мере, футов сто.

– Нет, около пятидесяти.

– Но как мы спустимся?

– Очень просто, – усмехнулся Доминик. – Мы будем прыгать.

На мгновение Лайле показалось, что она ослышалась, затем она испугалась.

– Ты ведь шутишь?

– Нисколько.

– Но это же безумие! Если мы не разобьемся при падении, волны швырнут нас прямо на скалы. Или же мы упадем на подводные камни.

– Этого не случится, – спокойно сказал Доминик. – Сейчас прилив, и глубина будет приличной. Я проверял.