Изучая войны, аннексии, военные экспедиции, военно-морские походы, президентские заявления и партийные платформы, Клинберг в 1952 г. выделил такие перемены в настроении, упомину только последние:
интровертное экстравертное
1918–1940 1940 – 1967
1967–1988 1988 – 2015
Внешнеполитический цикл Клинберга, таким образом, выявил интровертные фазы, в среднем по двадцати одному году каждая, и три экстравертные фазы, каждая в среднем по двадцать семь лет. Это движение, отмечал он, носит характер спирали, с усилением степени вовлеченности в дела за рубежом в каждой экстравертной фазе. В 1952 г., в момент высокой степени экстраверсии, Клинберг пришел к заключению, что «логично ожидать, что Америка отойдет, хотя бы в некоторой степени, от вовлеченности в мировые дела, и, возможно, она сделает это где-то в 60-е годы». Так и случилось, чему немало способствовал Вьетнам. Далее Клинберг предположил, что в следующий интровертный период главная проблема «будет иметь очень серьезные моральные аспекты».
Любопытно, что здесь присутствует предчувствие того значения, которое приобретут права человека. То, к чему на интровертной фазе могут отнестись равнодушно, на экстравертной фазе расценят как опасность, требующую решительнейшего ответа. В 1940 г., к концу интровертной фазы, могущественное, но численно сокращавшееся меньшинство американцев относились к Гитлеру снисходительно. Четверть века спустя, к концу экстравертной фазы, другое могущественное, и притом численно растущее, меньшинство отнюдь не считало, что жизненные интересы США во Вьетнаме находятся под угрозой.
Таким образом, внешняя политика пронизана духом изменений во внутриполитическом цикле, в то время как интенсивность, с которой этот дух навязывается миру, зависит от фаз во внешнеполитическом цикле.
И все же, даже если внешнеполитический и внутриполитический циклы и не совпадают, связь между внутриполитическим циклом и внешней политикой существует. Ибо на каждой фазе внутреннего цикла национальный интерес формулируется согласно присущим этой фазе ценностям. На каждой фазе внешняя политика используется для продвижения этих ценностей за рубеж. В периоды общественной целеустремленности существует тенденция к включению во внешнюю политику идей демократии, реформ, прав человека, гражданских свобод, социальных перемен, активной роли государства. В такие периоды отдается предпочтение странам с демократическими левоцентристскими режимами. В периоды частного интереса включается и действует тенденция, заставляющая осмыслять международные дела сквозь призму капитализма, частных инвестиций, «магии рынка», защиты американских корпораций, занятых бизнесом в зарубежных странах. В такие периоды предпочтение отдается странам с правыми и авторитарными режимами, обещающими обеспечить безопасность для частного капитала.
Исходя из этого, можно дать такой прогноз для США:
В 2007 американцы, уставшие от идеологического обмана, оправдывающего злоупотребления администрации (разлагающейся подобно Рейгановской), и столкнувшиеся с отрицательной реакцией всего мирового сообщества на свои бесцеремоные действия, входят в интровертную фазу и выберут в 2008 году президентом Хиллари Клинтон. На ее стороне – моральный перевес. Ее обманул президент Клитон, как и президент Буш – всю нацию. Американцам требуется моральное оправдание, человечный лидер.
В мире, становящемся все более бесчеловечным и циничным, как никогда востребованы лидеры эмоционального плана, утешители, налаживающие символические отношения родства всей нации. Эти отношения бывают «душевными», доверительными, искренними, проникающими в тайники сознания. Они имеют свои плюсы. Они имеют и минусы. Но они настоящие.
Сверхчеловечные отношения, утвердившиеся сейчас в мире, от политики до бизнеса, являются сугубо прагматичными и эгоистичными. Тут один человек для другого не имеет никакой ценности сам по себе. Способности человека имеют ценность для других, поскольку они могут реализоваться в жизненном успехе, и другие могут за его счет поживиться. Поэтому отношения девальвировались, чувства стали фальшивы, а сами люди уже не люди, а симулякры.
В этом был безусловно прогресс, поскольку оперировать современной информацией старыми методами стало просто невозможно. Но был и несомненный регресс, так как на место логического способа мышления пришло сверхлогическое, в котором потеряло смысл понятие истины как соответствия реальности и исчезли условия для логической дедукции. Мы перестали познавать реальность как таковую и рассуждать логически. Мы стали комбинировать комплексы («упаковки») знаний, не анализируя их структуру и отношение к реальности, и сами эти комплексы стали для нас последней реальностью, не подлежащей сомнению. Таким образом, пережив и изжив стадию логического мышления, мы как бы вернулись к первобытному переживанию безотчетных интеллектуальных состояний, но на более высоком уровне, опосредованном интеллектуальным трудом многих поколений прошлого. А упрощение сознания неизбежно приводит к упрощению общественных отношений, возврату к архаичным формам общественного устройства. Например, к клановости, к мафиозным отношениям. Каждая группа объединяется на основе какой-либо древней идеи, будь то общий район происхождения, или просто идеализация сильного лидера.
По сути, мы возвращаемся на «круги своя». Что доказывает тезисы теории Гумилева и Чижевского, которые нашли практическое применение в методике прогнозирования длинных волн в экономике и политике. Я говорю о длинных волнах Кондратьева.
Ряд ученых полагает, что основной причиной длинных волн в экономике являются крупные войны. Отмечая важность учета влияния войн и социальных потрясений, Н.Д.Кондратьев тем не менее не считал их основной силой мсторического развития. «Войны и революции равным образом не могут не иметь весьма глубокого влияния на ход хозяйственного развития. Но войны и революции не падают с неба и не родятся по произволу отдельных лиц. Они включаются в ритмический процесс развития больших циклов и оказываются не исходными силами этого развития, а формой его проявления. Но раз возникнув, они, конечно, в свою очередь оказывают могущественное, иногда пертурбирующее влияние на темп и направление экономической динамики».
Иначе оценивают роль войн сторонники мир-системного подхода. И.Валлерстайн, Ф.Бродель и другие авторы полагают, что в течение последних 500 лет сформировалась широкая экономическая система, представляющая собой целостное объединение государств, не имеющее центральной политической власти. Согласно теории Валлерстайна, страны, входящие в мир-систему, разделяются на центральные, полупериферийные и периферийные. Считается, что центральные страны управляют периферийными, ведя при этом непрерывную борьбу между собой за мировое лидерство. Неравномерность экономического развития, появление новых претендентов на мировое лидерство приводит к обострению борьбы за ресурсы, «жизненное пространство», рынки сбыта, сферы влияния. Периодическая дестабилизация системы международных отношений в конечном счете заканчивается масштабными войнами, которые приводят к смене гегемона. Что же сдерживает социальные системы от слишком частых кровавых конфликтов? По мнению ряда ученых, основным сдерживающим фактором является социальная память.
Знаменитый историк А.Тойнби обнаружил в истории, начиная с XVI века, 115-летний цикл войны и мира. Наличие периода длиной в два поколения Тойнби объяснил тем, что выжившее в войне поколение передает ощущение ужаса от войны своим детям. Однако когда военные истории рассказываются внукам, тяготы войны уже стираются из памяти и в рассказах делается упор на героические и величественные военные подвиги. Поэтому внуки вновь готовы к испытаниям и мечтают о военной славе. Когнитивную гипотезу о длительности социальной памяти в два поколения поддерживали многие ученые (Шумпетер, Форре-стер). Казалось бы, эту гипотезу опровергает то, что вторая мировая война началась всего лишь через 20 лет после первой мировой. Сторонники данного подхода объясняют этот неудобный факт тем, что считают вторую мировую войну просто продолжением первой мировой, которая осталась какой-то незавершенной.
