— Что-то не так? — с мрачной вежливостью поинтересовался Герберт. — Зимой не достанешь хорошего флер-д-оранжа?

— Дело не в этом. Просто она не состоится. Прости, но я вынуждена прервать нашу помолвку.

Ее слова подействовали, как удар кулаком по столу. Наступило гробовое молчание (нужно учесть, что для нежити слово «гробовое» имеет положительную окраску). Виконт фон Кролок медленно поднес руку ко лбу чтобы перекреститься, но вовремя спохватился.

— Да, Герберт, это так, — продолжила Сара заупокойным тоном. — Не нужно слез, они не изменят мое решение. Я бесконечно в тебе разочарована. Супруг, не умеющий постоять за себя, мне не нужен. Ваша потасовка открыла мне глаза! Ты был просто жалок! Наверняка поколения твоих предков ворочаются в гробах от стыда!

Виконт заверил ее, что поколения его предков и так ворочаются в гробах, потому что готовятся пойти на Бал, но ради такого случая они сделают несколько дополнительных поворотов.

— Зато мое сердце снова свободно! — провозгласила фроляйн Шагал. Ее слова заставили Альфреда вздрогнуть. В груди шевельнулась надежда, что, быть может, он еще поборется за ее любовь, но…

Доселе его знакомство с женщинами ограничивалось медицинским атласом. Причем профессор анатомии, герр Блюхер, отличался настолько консервативными взглядами, что вымарывал в учебниках наиболее «непристойные» картинки. А самой длинной ремаркой, когда-либо услышанной от девицы, было «На что вы пялитесь, юноша?» Неудивительно, что Альфред был на вершине блаженства, оказавшись под одной крышей с особой, обожавшей купаться неглиже и разгуливать по дому в одной сорочке. А поскольку она не только разговаривала с ним — в основном про то, когда же освободится ванна — но и подарила ему мочалку, воображение юноши возвело ее в ранг небожителей. Но последние полчаса явили новые грани ее личности. В частности, Альфред узнал, что у Сары острые как скальпель ногти, мощные голосовые связки и ярковыраженная антипатия к нему самому. И когда все три элемента выступали в тандеме, эффект получался сногсшибательный.

Конечно, нет ничего романтичней неразделенной любви. Но одно дело — вздыхать под балконом, и совсем другое — жить с женщиной, которая проверяет сахарницу на предмет мышьяка и держит нож под подушкой, на случай ей муж позволит себе лишнего. Про такое сонеты умалчивают.

Кроме того, Сара вообще не должна здесь находится! Согласно этикету, поединок оканчивается тем, что противников или уносят на носилках, или же они, помирившись, идут в кабак. Но еще не было такого случая, чтобы дама, из-за которой затеяна заварушка, пришла на поле битвы угостить обоих дуэлянтов подзатыльниками. Нигде в книге об этом не упоминалось. Это против правил! А Сара пришла и все испортила!

Надувшись, Альфред засопел, возмущенно но тихо, чтобы не дай бог не привлечь ее внимание.

— Но как мне быть? — задумалась Сара. — За тебя, Герберт, я не пойду. Не расстраивайся, ты не виноват, что у тебя слабый характер. Надо полагать, это из-за близкородственных связей в аристократических семьях. Про тебя, Альфред, даже думать страшно, ты меня задушишь в первую брачную ночь. Хммм….

Почувствовав, что стал объектом ее внимания, Куколь поспешил сообщить, что романтические отношения между красивыми барышнями и калеками вроде него не ведут ни к чему хорошему. Были уже прецеденты, когда такая связь заканчивалась печально. Тогда горбун погиб, предварительно столкнув с крыши собора своего благодетеля. На это Сара резонно заметила, что проделать подобный трюк будет непросто по двум причинам:

1) граф фон Кролок не полезет на церковную крышу ни за какие коврижки

2) это строение в их деревне такое низкое, что если спрыгнуть с него, разве что ногу вывихнешь.

   Куколь, по прежнему сохраняя самообладание, поведал, что девица в той истории тоже встретила трагический конец — ее повесили. Поскольку повешение не в ходило в ее планы, по крайней мере, на ближайшие сто лет, Сара хмыкнула и равнодушно отвернулась.

— Да, повезло мне, ничего не скажешь. Вы как хотите, господа, но замуж за кого-нибудь я все же выйду!.. Ах, ваше сиятельство.

Девушка склонилась в реверансе, а когда выпрямилась, в глазах ее разгорался недобрый огонь.

Граф фон Кролок, одетый к балу, приближался летящей походкой, время от времени перебрасываясь репликами с Абронзиусом, который семенил у него за спиной, застревая в сугробах и роняя из карманов колья, молотки и прочую приятную мелочь.

В нескольких шагах от поля боя отец замер и улыбнулся так задушевно, что Герберту захотелось закопаться в снег. Ведь для вампира улыбка это в первую очередь демонстрация клыков. Воплощение дружелюбия, фон Кролок обвел глазами присутствующих и задержал взгляд на Альфреде, с интуицией кошки, которая из всех гостей выбирает единственного аллергика чтобы усесться ему на колени.

— Альфред, — вкрадчиво обратился он к «слабому звену.» — Быть может, ты поведаешь мне, что здесь произошло?

Потупившись, юноша что-то промычал, а виконт поспешил вмешаться.

— Это лишь несчастный случай, рара! Я учил Альфреда охотится на ворон и… и продырявил себе грудь из его пистолета!

— Мне следовало самому догадаться. Впредь будьте поосторожней, — проворчал граф, заставив сына надуть губы. Мог хотя бы засомневаться ради приличия!

— Увы, ваше сиятельство, это не единственная печальная новость, — Сара ступила вперед. — Из-за обстоятельств, совсем от меня независящих, мне пришлось прервать помолвку с вашим сыном. К сожалению, его характер мне не подходит… Умоляю, не смотрите на него так. На самом деле, это не его вина, а ваша.

— Моя вина?

— Вернее, ваша беда. Ах, ваша участь заслуживает сочувствия, ведь вам приходится воспитывать сына в одиночку! Это так непросто — вырастить из него продуктивного члена общества, если рядом нет надежного женского плеча. Но я готова вам помочь, — скромно предложила Сара.

Ни с того ни с сего графу сделалось жарко. Он почувствовал желание размотать свой шейный платок, причем где-нибудь в сотне миль отсюда.

— Я… не совсем понимаю…

— Да что тут понимать? Герберту еще рано обзаводиться женой. Ему нужна мать.

— ЧТО?!

— Не что, а кто. Мать, любящая мать. К счастью, у вас есть я. В деревню я уже не вернусь — люди решат, что со мной что-то серьезно не так, раз на меня даже вампиры не позарились. Поскольку я все равно остаюсь, то с удовольствием возьму на себя эту роль.

Пошатнувшись, граф схватил Профессора за плечо, чтобы поддержать равновесие.

— Ну а если вы все еще сомневаетесь, Ваше Сиятельство, то давайте спросим вашего сына. Скажи, Герберт, — ласково обратилась она к виконту, — кто тебе нужен больше- жена или мать?

Виконт отреагировал так, как человек отреагировал бы на вопрос «Какой вид казни предпочитаете — вас четвертовать или содрать живьем кожу?» Промямлив что-то себе под нос, он попытался уверить себя, что на самом деле ничего этого не происходит.

— Бедный мальчик, — вздохнула Сара, — потерял дар речи от счастья. Ваше сиятельство, считайте, что вы меня уговорили. Я буду вашей невестой.

С этими словами она откинула шаль и, грациозно склонив голову, открыла его взору белоснежную шею…

— А ведь говорил я тебе, Альфред, что они умеют летать! — прошептал Профессор, довольно потирая руки.

   Повисев в воздухе покуда к нему не вернулось самообладание, граф фон Кролок наконец опустился на землю, неуверенно помахивая плащом. Куда катится мир? В прежние времена девицы мечтательно закрывали глаза и позволяли писать стихи на своей коже, лишь время от времени жалуясь, что щекотно. Вряд ли в те времена девица выкинула бы такой фортель, как сейчас Сара. Тонкие губы графа скривились. Меньше всего ему хотелось обзаводится супругой, а уж такой, как фроляйн Шагал, и подавно. Если следить за кем-то с момента рождения, к своему совершеннолетию этот человек успевает набить тебе оскомину. Кроме того, в каждой даме должна быть загадка, но какие уж тут загадки, если знаешь, когда у нее прорезался первый зуб?