– Совершенно правильно, Вик! – вопреки своему обыкновению не по-уставному выразился капитан Маккойн.– А могут и не повесить...
– Вот видишь! – приободрился Санчес.
– ...а содрать кожу или посадить на кол,– закончил свою мысль Маккойн.– Поэтому наша задача – разгромить варваров. Думаю, при явном техническом превосходстве это вполне возможно. А за победу каждый матрос получит мешок золота и должность наместника в одной из провинций!
– Ух ты! – ухмыльнулся Санчес.– Тогда мы надерем этим варварам их голые задницы! Только я считаю, сержанты должны получить больше, чем простые матросы!
Крепость в осаде
Солнце уже миновало зенит, и обстановка существенно изменилась. Крепость была осаждена. Вокруг, до горизонта, сколько видит глаз – сверкающие кольчуги, доспехи, стальные пластины на кожаных кафтанах, разноцветные плюмажи над остроконечными шлемами, конские, лисьи, волчьи хвосты на меховых шапках, тюрбаны, блеск мечей и копий, суровые лица – белые, желтые, черные, сливающиеся в один устрашающий и жестокий лик – лик врага. Злое ржание лохматых, похожих на диких зверей коней, звон железа, грозный шум дыхания десятков тысяч людей... И постоянные перемещения, будто армия еще не выстроена для атаки...
Капитан Маккойн опустил бинокль. Да, Голливуду это не под силу. В таких масштабах воспроизвести Средние века просто невозможно...
Ветер, почти неощутимый внизу, но довольно сильный здесь, на высоте более сотни футов, теребил конец зеленой чалмы, свисавший на плечо АльХасана. Муширы и командиры легионов стояли в стороне, стараясь, чтобы их тени не упали на халифа и посланца то ли Аллаха, то ли шайтана. За Маккойном стояли Палмер, Андерс и Санчес. Они не могли состязаться роскошью одежд и снаряжения с командирами тысяч, но их положение здесь было гораздо выше, чем положение сагиба Зудияра и сагиба Рахмана, нервно сжимающих рукояти своих дорогих, отделанных самоцветами сабель.
– Чего от них ожидать? – спросил капитан, ни к кому конкретно не обращаясь.– Что они могут предпринять в ближайшее время?
– Кто? – встрепенулся Бен-Барух.– А-а... Да что угодно. Большая часть их войска хоть сейчас могла бы отправиться на восток, в плодородные долины, остальные осадили бы нас здесь. Но на равнине мало воды, лежит она глубоко, больше пятидесяти локтей. Варварам не добраться до нее. Значит, длительная осада исключена, они скоро пойдут на штурм. Очень скоро – возможно, уже на закате. С превосходящими силами они надеются на легкую победу и богатую добычу.
Андерс и Санчес подошли к краю площадки и выглянули наружу, за стены, где закипало людское море.
– Их тьма,– сказал Андерс.– У нас просто не хватит патронов.
– И в рукопашной нам не победить,– уныло согласился Санчес.
– Кто у них самый главный? – спросил Маккойн.
– Аль-Тамаси по прозвищу Мясоруб, презренный выродок из клана выродков,– важно сообщил командир первого легиона Зудияр.– У него лик из железа... Омерзительный лик...
Принцесса Гия вышла на вершину башни, как всегда стремительно, обдав присутствующих ароматом розовой воды. Ее наряд соответствовал обстановке: строгое черное платье ниспадающее до пола, черный платок и чадра. Халиф при ее появлении вскрикнул, будто в него попала стрела.
– Почему ты здесь? – спросил он свистящим шепотом.– Ради тебя я отправил женский обоз в Багдад! Ведь если крепость падет...
– Обоз благополучно ушел, отец,– Гия вскинула голову.– Я послала вместо себя девицу Малиль, переодев ее в мои одежды. Долг повелел мне остаться...
– О чем ты говоришь?! Какой долг?!
Халиф то бледнел, то краснел. Он произнес еще несколько резких фраз, которые Ахмед не стал переводить. Но принцесса не обратила на них внимания. Она всем телом повернулась к капитану Маккойну.
– Я должна быть здесь, славный воин Шон-Магой,– ясным голосом сказала Гия, глядя в упор на капитана.– Это я предсказала, что ты будешь сражаться на нашей стороне и поможешь разбить варваров. Я должна видеть поединок сильнейших. Я нагадала вам победу!
– Аллах лишил тебя разума! – горестно воскликнул халиф.
– Что это за поединок? – спросил Маккойн.
Аль-Хасан воздел руки к небу, очевидно вознося молитву.
– Тысячи жизней можно спасти одной смертью,– смиренно произнес Бен-Барух.– Каждая армия выставляет лучшего бойца, кто победит в поединке, тот приносит победу своим...
Маккойн пожал плечами. Честно говоря, он не знал, как вести себя в случаях, когда непонятно – чего от тебя хотят. Гия протянула руку и нежно положила ему на плечо.
– Богатырь, который пробивает железо, легко победит самого лучшего бойца варваров...
– Что?! Вы хотите, чтобы я...
– Вот боец, которого мы считали лучшим! – Бен-Барух указал на стоящего в стороне хряка.– Но ты доказал, что это не так. Вот твое снаряжение...
На каменных плитах лежали обоюдоострый меч, круглый щит, длинное, с трегранным наконечником копье, кольчуга, словно сброшенная кожа пустынной змеи, и шлем со стрелкой, защищающей переносицу.
– Надевай это, марбек, и подари очередную победу солнцеподобному халифу! – сладким тоном закончил Бен-Барух.
Маккойн выпятил нижнюю челюсть:
– Я не служу халифу! Я давал присягу Соединенным Штатам!
Бен-Барух втянул голову в плечи и потупился. Халиф сделал вид, что ничего не слышит, и целиком поглощен видом наступающей армии. И только Гия прожигала капитана огненным взглядом раскосых, карих глаз.
Нежная ладонь погладила Маккойну шею:
– Рыцарь, сослуживший службу своей даме, вправе ожидать ответных уступок,– шепотом произнесла принцесса.
Маккойн смерил глазами обтянутую черной тканью гибкую фигуру и улыбнулся:
– Ну что ж, это серьезный аргумент!
Рыцарь против морпеха
Ничего из приготовленного снаряжения Маккойн не взял. Вместо этого он отдал несколько приказаний, потуже затянул ремешок каски, тщательно подогнал бронежилет, расстегнул кобуру и свел усики гранаты. Потом спустился с башни и направился к тяжелым, окованным железом воротам. Сердце колотилось, как всегда перед боем. Но сердца колотятся по-разному. Говорят, в римских легионах воинов делили на две категории – тех, кто краснеет при окрике и угрозе, и тех, кто бледнеет. Первые считались настоящими бойцами. Сердце Маккойна усиленно разгоняло кровь, его лицо покраснело, мышцы на руках и ногах вздулись, защищенная бронежилетом грудь вздымалась, как кузнечный мех.
Дежурившие у ворот гвардейцы расступились и приветствовали его гортанными криками и ударами рукоятей мечей о круглые щиты.
Бум-бум-бум-бум! Бум-бум-бум-бум!
Маккойн прошел по живому коридору, ворота приоткрылись, и он вышел из крепости. Солнце слепило глаза, и он опустил солнечные фильтры на пылезащитные очки. В трехстах метрах застыла стена из прямоугольных и треугольных вражеских щитов. Она занимала все видимое пространство – справа налево и слева направо. Несколько минут назад, с высоты крепостной башни Маккойн видел, что вооруженные шеренги уходят до самого горизонта.
Один человек, сколь бы храбр и хорошо вооружен он ни был, чувствует себя муравьем перед лицом огромной армии. Капитан оглянулся. Сотня гвардейцев вышла из крепости вслед за ним, выстроилась полукругом, ощетинилась копьями, продолжая колотить в щиты. Бум-бум-бум-бум! Но это была, скорей моральная поддержка. Зато его взвод, невидимо расположившийся за зубцами крепостной стены, с пулеметами и винтовками на изготовку, представлял собой вполне реальную силу.
Маккойн двинулся вперед. Несмотря на огневую мощь за спиной, каждый шаг давался с трудом. Он уходил от надежных крепостных стен все дальше и дальше, а стальной забор из украшенных геральдическими знаками щитов и сверкающих в лучах низкого солнца копий, становился все ближе. Шум поддержки становился тише, а недоброжелательный ропот усиливался. Для капитана, который привык действовать в составе подразделения, было очень непривычно оторваться от своих и в одиночку наступать на несколько тысяч человек! Да что там непривычно, просто жутко! Сейчас эта затея казалась Маккойну просто безумной, и он пожалел, что ввязался в нее. Но отступать было поздно, он только замедлил шаг.
