Но все-таки уникальной гордостью Антибора был, конечно же, Центр. Здесь были собраны здания со всех концов Земли. Из всех ее самых прекрасных и знаменитых столиц. На разных берегах причудливо извивавшейся реки возвышались Московский Кремль и лондонский Тауэр, Будапештский Парламент и Венский Королевский дворец. На площадях с Покровским собором из столицы России соседствовали ватиканский собор Святого Петра и Нотр-Дам из Парижа. А за фасадом вашингтонского Белого дома, почти примыкавшего своим левым крылом к римскому Колизею, совсем недалеко друг от друга возвышались Эйфелева и Останкинская башни. Всего архитектурного разнообразия Центра нельзя было даже перечислить. И еще здесь были многочисленные действующие музеи изобразительных искусств: и Дрезденская галерея, и Лувр, и Прадо, и Эрмитаж, и Третьяковка.

И музыкальный театр. И несколько кинотеатров, в которых крутили мультики, — Файрмен, правда, в них не ходил, ему хватало домашней видеотеки. Были и стадионы. А улицы и площади Центра имели не только номера, как в жилых квадратах, но и названия. Главная площадь столицы называлась — площадь Гармонии. Короче, в Центре можно было с пользой проводить не то что дни — целые недели и месяцы и при этом не скучать.

Путь Файрмена и Рута лежал на Ярмарку, одно из самых оживленных мест города. Там антибориды, так назывались жители Антибора, встречались и торговали всем, что имело ценность и представляло интерес.

— Как мы его здесь будем искать? — недоумевал Рут, когда джип остановился на краю просторной Ярмарочной площади, буквально бурлившей от столпотворения антиборидов. — Здесь сам черт ногу сломит.

— Есть одна идея, — успокоил друга Файрмен. — Пошли.

Он уверенно пошагал в противоположную от Ярмарки сторону.

— Ты куда? — удивился Рут.

— На смотровую площадку Эйфелевой башни.

Мысль Файрмена действительно была недурна. Основание башни находилось в трех десятках шагов от кишащей антиборидами Ярмарки. Заплатив за вход, друзья поднялись на смотровую площадку.

Файрмен уже бывал здесь прежде, когда, только-только поселившись в Антиборе, он еще не отваживался на далекие и опасные путешествия, а, словно зачарованный, кружил по Центру, беспрестанно удивляясь его чудесам и любуясь красотами.

С Эйфелевой башни открывался очень живописный вид, гораздо более живописный, нежели с Останкинской. Уж больно высока была последняя, с нее город напоминал не то сеть гигантского паука, не то неведомый населенный пункт в прицеле бомбардировщика. С Эйфелевой куда как красивее: всюду замки, небоскребы, дворцы, зеленые раковины стадионов — красота. Когда Файрмен забрался сюда впервые, ему понадобилось минут пятнадцать, чтобы отыскать сверкающий на солнце шпиль своего Замка Огня и рядом тяжелую Бронебашню Рута, очень напоминавшую отсюда черную шахматную туру, забытую кем-то в игрушечном городе. Да и неудивительно, тура-то ведь и есть башня. Вот и сейчас — лежавшая у подножия Эйфелевой башни Ярмарка была как на ладони. Рут протянул Файрмену взятый напрокат бинокль. У него был такой же.

Минут через пять они уже спускались вниз, убедившись, что и среди посетителей антиборской Ярмарки розового щенка нет.

— Знаешь что, Рут, — предложил Файрмен, когда они подошли к автомобилю, — давай-ка посетим Кастора, Васька иногда к нему наведывался.

— Пожалуй, больше некого, — согласился Рут, — если Кастор ничего о нем не знает, то Ваську больше негде искать.

— А не мог он отправиться в путешествие?

— Васька-то? — Рут саркастически посмотрел на друга, и Файрмен сам понял, что сморозил глупость. Путешествовать по пространству и времени «Антиюни» было дано не каждому, вот там тебя действительно могли стереть из всех справочников. И Васька никогда бы в такое путешествие не отправился. Он же не самоубийца. Да и зачем ему путешествовать?

Файрмен завел двигатель и направил машину в сторону шестнадцатой улицы второго квадрата, то есть по адресу III/16SТ/9. При желании они, конечно, могли перенестись туда почти мгновенно, минуя разделяющее их пространство. Но, во-первых, куда девать джип? А во-вторых, они все-таки надеялись случайно повстречать Ваську на улицах города.

Дом Кастора напоминал маленькое ранчо. Когда-то это и было ранчо. Кастор поселился в Антиборе раньше Рута и Файрмена, тогда третий квадрат был еще окраиной города. Он скупил сразу четыре стандартных участка земли на 16-й улице, два вдоль и два вглубь. Здесь он держал своих замечательных мустангов, здесь скакал на них, преодолевая препятствия. А если уж появлялся на улицах Антибора, то непременно несущимся во весь опор с громкими криками и улюлюканьем.

Последние месяцы Кастор скучал, ему не хватало простора. Тоска стала заедать его после того, как Файрмен свозил его на Дикий Запад времен заселения белыми переселенцами. Сам Файрмен там не задерживался, ему было неинтересно среди диких краснокожих с копьями и луками. Воевать он с ними не собирался, охотиться любил на дичь покрупнее, чем бизоны и гризли, нефтяные месторождения тоже не интересовали Файрмена, а золотые жилы он бы отправился искать совсем в иные времена и другие местности. Кастора он подбросил в Америку девятнадцатого века по пути в шестнадцатый, где удачно перехватил тогда клад Монтесумы, отправленный через Атлантический океан испанскому королю Эрнаном Кортесом. Не то чтобы Файрмену было страшно интересно пиратствовать, просто ему нужны были средства для другого, более дальнего путешествия.

Когда он вернулся за Кастором, то еле вытащил его из горячей перестрелки на какой-то затерянной в прерии железнодорожной станции, где тот, приковав к левому запястью чемоданчик с долларами, один отстреливался от банды Кидда, от местного шерифа и от целой стаи свирепых шайенов.

Вернувшись в Антибор, Кастор загрустил. Его больше не радовали прогулки на любимых мустангах. Он уже не носился вихрем по улицам, паля в воздух из «кольта» и перепрыгивая через крыши встречных автомашин. Теперь Кастор сидел дома, играл в компьютерные игры да осаждал Файрмена просьбами захватить его еще раз на Дикий Запад, если знаменитый путешественник опять отправится в те времена и в ту сторону. Однако Файрмену все было недосуг. Средств же, добытых на Диком Западе Кастором, для самостоятельного путешествия не хватало. Конечно, он мог бы продать свое ранчо и, как делали некоторые, отправиться жить на Запад молодых Соединенных Штатов Америки навсегда. Но, видимо, Кастор был не совсем уверен, что долго продержится там в полном здравии. Так что ему нужна была даже не элементарная услуга временной транслокации, а настоящий спейстаймшип. Но даже самые простые, не такие, как у Рута и Файрмена, стоили дорого.

Створка ворот, ведущих на территорию ранчо Кастора, была слегка приоткрыта. Рут отворил ее пошире и вошел внутрь, Файрмен шел следом. Их встретил бешеный лай черного Бинго, который, распознав близких знакомых хозяина, тут же замолк и удалился к себе в конуру. Но стоило им сделать несколько шагов по направлению к дому, как Бинго опять выскочил и с глухим ворчанием загородил дорогу.

— Вот черт! — выругался Рут, вернулся к воротам и набрал свой код. Однако верный Бинго продолжал стоять насмерть, а из дома никто не появлялся.

— Нету его, что ли? — раздраженно произнес Рут. — Ну-ка ты попробуй.

Файрмен тоже набрал свой код, но и ему никакого ответа не последовало.

— Скачет где-то, что ли? — предположил Рут.

— Не-а, — возразил Файрмен, указав в сторону загона, в котором паслись все шесть мустангов.

— Где же он? Оглох? — Рут рассердился. — Шлепнуть его пса, что ли? — мрачно произнес он, положив ладонь на рукоятку бластера.

— Не надо, — остановил друга Файрмен. Его вдруг посетило смутное и нехорошее предчувствие. — Не надо, поехали ко мне домой, Рут. Нужно кое-что проверить.