Литмир - Электронная Библиотека

Но из-за того, что этот человек явится к нам на обед, я перестала думать о Кэри, точно так же, как тогда, при встрече в гавани.

«Что мне надеть?»— задавала я себе вопрос. Хани привезла с собой много парадных платьев, потому что она внимательно относилась к своей красоте, между тем как я перед отъездом кое-как собрала свои вещи без всякого интереса и втайне пожалела теперь об этом. Я выбрала бархатное платье, мягкими складками спадавшее от самых плеч. Оно было не слишком-то модным, потому что с прошлого года при дворе стали носить корсажи на китовом усе и фижмы, которые я считала нелепыми и безобразными. К тому же я терпеть не могла туго шнуроваться, что быстро входило в моду. Вместо прежних длинных локонов модные дамы завивали теперь волосы мелкими кудряшками и пышно взбивали, украшая прическу перьями и драгоценными камнями.

Но здесь мы вращались не в придворных кругах, так что могли себе позволить отстать от моды. Сама Хани всегда одевалась так, как больше пристало ее внешности; насчет этого у нее было безошибочное чутье. Мне кажется, она совершала как бы некий тайный обряд поклонения своей красоте. Хани не признавала взбитые кудри и китовый ус.

Наши гости прибыли точно к шести часам. Хани и Эдуард ждали их появления в холле. Я стояла рядом и, едва услышав, как лошади вступили во внутренний двор, почувствовала, что мое сердце забилось быстрее.

Крупный краснолицый мужчина быстрыми шагами вошел в холл. Он был похож на другого — того, что вошел следом, — очень высокий, с массивными широкими плечами и глубоким низким голосом. Все в сэре Пенне Пенлайоне было большим. Я сосредоточила на нем внимание, потому что не собиралась проявлять ни малейшего интереса к его сыну.

— Добро пожаловать, — сказал Эдуард, который выглядел хрупким и бледным рядом с этими гигантами.

Голубые, искрящиеся глаза сэра Пенна метнули быстрый взгляд. Казалось, вид хозяина и хозяйки дома привела его в благодушное настроение.

— Ну и ну! — воскликнул он, схватил Хани за руку и, притянув к себе, смачно поцеловал ее в губы. — Если это не самая прелестная леди в Девоне, я готов съесть «Вздыбленного льва», да, так я и сделаю, целиком, вместе с ракушками и всем прочим! Хани очень мило покраснела и сказала:

— Сэр Пенн, вы должны познакомиться с моей сестрой.

Я присела. Голубые глаза остановились на мне.

— Еще одна красотка, а? — сказал он. — Еще одна красотка! Две красивейших леди Девона!

— Очень любезно с вашей стороны называть меня так, сэр, — сказала я. — Но я не потребую от вас проглотить ваш корабль, если окажется, что вы ошиблись.

Он засмеялся громким утробным смехом, хлопая себя руками по бедрам. , где сидели мы с Хани, она — за вышивкой, я — праздно глядя на нее, и, усевшись около нас, сказал:

— Я определил Рэккела на конюшни. Там понадобится еще один конюх, хотя не знаю, подойдет ли он для этого. Он внешне не похож на конюха, но с лошадьми управляться умеет, это точно. Со временем мы подыщем ему другое занятие. По-моему, из него получился бы отличный секретарь; жаль, я не нуждаюсь в секретаре.

Хани улыбнулась мужу поверх своих пялец. Она всегда была нежна и ласкова с ним, а он, разумеется, обожал ее. Она выглядела неотразимо в такой позе — с иглой в застывшей руке и с тихим, задумчиво-спокойным выражением лица.

— Ну, что же, — сказала Хани, — пусть послужит пока на конюшне, а если возникнет другая вакансия — он всегда будет под рукой и сможет получить ее.

— Приятный юноша, — заметил Эдуард, — и довольно образован, мне кажется.

— Он говорит со странным акцентом, — вмешалась я.

— Это потому, что он с севера. Их речь иногда так отличается от нашей, что трудно бывает ее понять.

— Но речь Ричарда совершенно понятна.

— Все дело в том, что этот молодой человек не без образования… Не такого сорта, как те, кто обычно обивают пороги в поисках работы.

— Дженнет мне говорит, что он молчалив и скрытен. Она, не теряя времени, познакомилась с ним. Эдуард откашлялся и сказал:

— Томас Элдерс собирается навестить нас в конце недели.

Хани замерла на мгновение, ее игла застыла в воздухе. Я знала, что это сообщение обеспокоило ее.

Мне хотелось сказать им обоим, что меня незачем опасаться. Я никому не выдам того, что знала; а знала я то, что Томас Элдерс был католический священник, который странствовал от одного католического дома к другому; он являлся под видом гостя, старого друга одного из домочадцев, и во время своего пребывания он исповедовал и служил мессу, и тем самым рисковал навлечь гнев королевы на себя и на обитателей дома, приютившего его.

Он уже побывал у нас однажды. Тогда я мало задумывалась над этим, хотя сразу догадалась о цели его прихода.

Все в Англии ожидали, что с началом нового царствования придет более терпимое отношение к делам веры, и, в самом деле, оно не могло быть более жестоким, чем предыдущее правление; но для полной веротерпимости пора еще не настала; у королевы на это были веские причины, у ее министров — тоже. Мягко говоря, сейчас неразумно принимать у себя дома священников.

Когда я вспомнила свирепость воззрений Пенлайонов, мне стало не по себе.

Я сменила тему, снова заговорив о новоприбывшем Ричарде Рэккеле.

— У него, в самом деле, приятные манеры. Я знала одного человека с севера. Он приходил к моему отцу. Но тот и говорил, и вел себя совсем не так, как этот юноша.

— Не все люди скроены на один лад, — благодушно заметила Хани.

Потом она принялась говорить о соседях и, опасаясь, что скоро речь зайдет о Пенлайонах, я поднялась и оставила их вдвоем.

Джейк Пенлайон заезжал каждый день. В его поведении не было ни капли притворства. Он не скрывал, что являлся с одной целью: видеться со мной.

Как-то раз он заметил во дворе Ричарда Рэккела и сказал:

— А этого парня я уже раньше видел. Я запомнил его: он приходил в Лайон-корт искать работу.

— И у вас ничего не нашлось для него?

— Мне не понравилась его внешность. Больше похож на девушку, чем на парня.

— Вы полагаете, что каждый должен уметь рычать, как лев?

— О нет, эту привилегию я оставляю за собой.

— ..или трубить, как осел, — добавила я.

— Это я предоставляю другим, но в слуге я не ищу ни льва, ни осла. А еще эти росказни, что он якобы пришел с севера!

— Почему росказни? Эдуард поверил ему.

— Эдуард всему верит. У него ложное представление, что все остальные ведут себя так же, как он, с его благородными принципами.

— Быть может, гораздо приятнее верить в лучшее, а не в худшее в людях до тех пор, пока ничто не доказывает обратное.

— Чепуха! Лучше быть всегда готовым к худшему!

— Как обычно, я не согласна с вами.

— Что приводит меня в восхищение! Я страшусь того дня, когда между нами наступит совершенное согласие.

Не могло быть сомнений, что наши словесные баталии доставляли ему огромное удовольствие. К моему удивлению, мне — тоже…

Когда однажды он не приехал в обычное время, я обнаружила себя стоящей у окна, ожидая его появления, надеясь, как я настойчиво уверяла себя, что он вовсе не приедет. Но у меня невольно сильнее забилось сердце, когда я увидела, наконец, на дворе его белую лошадь и услышала громкий голос, зовущий грумов.

Мы отдали визит в Лайон-корт — поместье, выстроенное отцом сэра Пенна. По обе стороны подъезда возвышались грозные фигуры львов с разинутыми пастями, и львиная маска украшала замковый камень арки над входом. Это было не такое старое строение, как Труиндский замок; его готический холл простирался в высоту до самой крыши здания. Центральный блок обрамлял внутренний двор, и от него отходили два крыла, западное и восточное. В них помещались спальни и жилые комнаты, а в центральном блоке были холл и парадная лестница, ведущая на галерею. Все это производило впечатление, но с нарочито показным, хвастливым оттенком. «Что и следовало ожидать, — сказала я себе, — от такого семейства». Пенлайоны не всегда владели богатством и, приобретя его, не могли отказать себе в удовольствии им похвастаться. Но в семье Эдуарда богатство было изначально, и он вырос с сознанием своего собственного и неотъемлемого права на обладание им.

6
{"b":"13298","o":1}