– И с полотном то же самое – Нармер неожиданно грязно выругался, но Сотис и ухом не повела. Мужчины вообще народ такой, что делать… – Проклятые болотники завалили синайцев своими тканями на годы вперёд. И обувью тоже! И своими корявыми поделками! Теперь за медь синайцы требуют золото, и только золото! Ну, и серебро возьмут, конечно…

Сотис снова задумалась. Странно, подумал Нармер. Женщине едва исполнилось восемнадцать, но сейчас, в свете масляных ламп, она кажется древней и мудрой, как сама звезда, именем которой её назвали… [6]

– Скажи, а синайские медники любят красивых девушек? – внезапно спросила Сотис.

– То есть? – изумлённо воззрился на жену Нармер.

– Всё просто – улыбнулась Сотис одним уголком рта – Везде, насколько я знаю, за девушек дают выкуп. Часто медью. А возле Великого озера, у покорённых озёрных людей девушек много…

Вот теперь Нармер смотрел на жену с восхищением. И ведь действительно, как всё просто!

– Иди ко мне, дорогая моя – Нармер сгрёб жену, повалил. Сотис засмеялась, выгнулась кошкой, подставляя себя под мужнины ласки – Ты самая умная женщина во всей Земле Пчелы! Нет, во всей Кемет! Нет, в целом мире!

-…Давай-давай, работай! Ты думаешь, если эти олухи избрали тебя вождём, так ты можешь портить нашу семейную марку? Ты и так в последнее время больше выступаешь с речами в Совете, чем работаешь!

Тутепх отёр пот со лба. Старый Тигами ворчал с утра – должно быть, ныли коленные суставы, они у всех старых кузнецов болят, от долгого стояния на ногах в кузнице и вредных литейных испарений. Но насчёт марки отец не прав…

Тутепх отложил каменный молот, которым проковывал медный топор, пощупал пальцем лезвие. Пожалуй, что и хватит. Конечно, кто спорит – кремнёвый топор куда острее. Но для боя он малопригоден – один хороший встречный удар, и нет топора. Тогда уж лучше просто дубинка. А вот медь – другое дело. Конечно, литая медь чересчур мягка, но при хорошей проковке лезвие получается вполне подходящее.

– На, посмотри – Тутепх кинул отцу на верстак готовую работу – Скажешь, испортил марку?

Старый Тигами придирчиво оглядел и ощупал изделие, вышедшее из рук сына, неопределённо хмыкнул.

– Ладно, сойдёт. Видно, ты ещё не до конца приучился только размахивать руками перед народом.

Тутепх рассмеялся, берясь за следующую отливку. Сейчас все кузнецы в Буто были заняты одним делом – лили и ковали оружие. И не только в Буто, и не только кузнецы. По всей Земле Папируса шлифовали кремнёвые наконечники копий и стрел, готовили луки, охотники выслеживали в мутной воде крокодилов и бегемотов, кожевники выделывали из добытых шкур прочные доспехи… Вся страна готовилась к войне.

Когда Тутепх закончил ковку очередного изделия и поднял глаза, утирая со лба пот, перед ним, прислонившись к столбу, поддерживающему крышу кузницы, стояла Сидха, и глаза её смеялись. В руке девушка держала корзину, из которой доносились весьма аппетитные запахи, перебивавшие даже запахи кузницы.

– Во заработались, трудяги! Я тут стою, стою, а они и ухом не ведут!

Тутепх бросил молот и сгрёб жену в объятия.

– Ой, Тутепх, пусти! Пусти, не то уроню обед!

– А! Обед никак нельзя ронять. Чего там? – Тутепх потянул корзину к себе, но жена решительно пресекла попытку. Сама поставила корзину на низенький стол, в другое время служивший вспомогательным верстаком для тонких работ – скажем, изготовления медных иголок – и принялась вытаскивать снедь.

– Ну разумеется, твои любимые лепёшки.

– С рыбой и оливками?

– С рыбой и оливками. А вот это жареная говядина. А в горшке каша с коровьим маслом.

– Давай! Всё давай! А поцелуи подождут. Каша важнее.

– Нахал! Ладно, я припомню, как ты предпочёл мне ячменную кашу!

Старый Тигами, моя руки, с ухмылкой наблюдал за вознёй молодых, и на душе было тепло. Он как-то предложил невестке помощь, чтобы еду носил в кузню младший брат Тутепха, Ако. Но та лишь коротко глянула на тестя, и старый кузнец больше не поднимал этот вопрос.

– Отец, садись уже – Сидха уже наливала пиво в глиняные кружки.

Да, и это тоже. Сидха сразу поняла, что старый Тигами ей будет не хуже отца, и стала звать его «отец» вместо «свёкор», как почтительно зовут другие женщины. И тем окончательно растопила сердце старого кузнеца, лишившегося единственной дочки вместе со средним сыном во время мора. Несмотря на давность лет, та рана всё ещё саднила в душе Тигами, и Сидха заняла в душе кузнеца место любимой дочери.

Некоторое время мужчины ели молча, утоляя разыгравшийся от физической работы аппетит. Девушка сидела на циновке в позе лотоса, ловко подвернув юбку-каласирис, так что были высоко видны её бёдра, более светлые, чем остальное тело.

– Что говорят на базаре? – первым спросил Тутепх, жуя аппетитное жареное мясо вперемешку с любимыми лепёшками.

– Что именно тебя интересует? – Сидха взяла мужнину кружку, долила пива.

– Всё! – заявил Тутепх, откусывая изрядный шмат говядины.

– Мясо сильно подешевело – девушка долила пиво тестю – Говядина почти втрое – она засмеялась – Чем вы сегодня и пользуетесь. Вот это всё я купила за малое медное кольцо.

Да, это было Тутепху известно. Быков резали по всей Земле Папируса – перед войной всегда так. Во-первых, хозяева старались обменять скот на звонкую медь и серебро, чтобы зарыть в случае чего. А во-вторых, спрос на бычьи шкуры сильно вырос, потому как кожа нужна на доспехи. Так что убытки от падения цены на мясо в большой мере компенсировались для владельцев стад ростом цен на шкуры.

– А ещё?

– Прибыли купцы с Ханаана. Привезли масло для еды и ароматное для притираний. Ещё привезли красивые шерстяные одеяла. Я купила одно. Ругать не будешь? – девушка лукаво глянула на мужа.

– Буду – притворно насупился Тутепх – Под холстом ты всегда прижимаешься ко мне. А под толстым шерстяным одеялом?

Старый кузнец хмыкнул, и Сидха тоже засмеялась.

– Зато не придётся дрожать в зимние холода, муж мой. У нас тут не верхние земли. Ты даже не спросил, сколько я отдала за него!

– Талант? – с испугом спросил Тутепх. Старый Тигами утробно заухал.

– Четыре кольца! – возмущённо вспыхнула девушка – Четыре медных кольца – за такое одеяло! Скажи, где ты ещё видал такую экономную хозяйку?

– Ты у меня самая экономная хозяйка! – Тутепх погладил жену по бедру – Но вообще-то, если честно, те купцы должны были просто подарить тебе весь свой товар.

– Это с чего бы? – весело округлила глаза Сидха.

– Да за то, что сподобились лицезреть тебя. Теперь им будет что рассказать своим внукам!

И все трое расхохотались.

– Садись, Мехнит. Садись поудобнее, тесть мой – Нармер, улыбаясь, усаживал тестя, заботливо поправил циновку – Дорогая моя, распорядись.

– Да, муж мой – Сотис встала, мягко, как кошка, направилась к выходу, и почти тотчас из дверей поплыли, держа в руках всевозможные блюда, девушки-служанки. Низенький широкий стол был покрыт узорчатым льняным полотном.

– Это придумка Сотис – перехватил слегка удивлённый взгляд тестя Нармер.

– Некрасиво разве? – Сотис уже вернулась с кухни, где отдавала рапоряжения.

– Да, чего-чего, а фантазия у тебя есть, дочка – хмыкнул Мехнит – И тяга к роскоши с детства. Помню, как в одиннадцать лет нацепила себе в уши золотые диски – обратился он к зятю – По два дебена каждый [7] Потом уши пришлось лечить!

Мужчины рассмеялись, и сама Сотис улыбнулась.

– Все свободны – подал голос Нармер, обращаясь к слугам – А ты посиди с нами, жена моя. Угощайся, тесть мой.

– С удовольствием – Мехнит потёр руки, захватил кусок мяса с приправами и отправил в рот, смачно зажевав. Затем остро взглянул на зятя – Но будет лучше, зятёк, если ты сразу изложишь, зачем позвал меня в такую даль. Не для того же только, чтобы угостить вот этой восхитительной молодой козлятиной в чесночном соусе?