Князь помолчал, собираясь с духом. На одно мгновение у него возникла безумная мысль — пообещать, а там видно будет… Нет. Не будет видно ничего. Он станет для народа своего предателем, презренным и ненавистным. Повязанным русской кровью с врагами. И как тогда глянуть в глаза Маришке?

— Вот что скажу я тебе, хан. Царство твоё, может, и могуче. Вот только глухое оно и скверное. И не отвратите вы меня от нашей, христианской веры.

Выслушав ответ, Бату-хан поморщился.

— Этот урус далеко не так умён, как показался вначале. Что же, он сам решил свою судьбу. Взять его!

…

— Вперёд, вперёд, не задерживайтесь!

Джебе был зол. Нет, он был свиреп! Две недели топтаться под этим городишком — с ума сойти! И пришедшее от Бату-хана письмо на этот раз не содержало и намёка на шутку. Действительно, сколько можно?!

Труп незадачливого мастера Лю давно бросили на съедение волкам — бездельник так и не смог проломить стены. Теперь оставалось полагаться только на ярость и беззаветную храбрость славных монгольских воинов.

— Куда?! Вперёд, я сказал!!! — Джебе выдернул из ножен булатную саблю, разом остановив отходящих, ошпаренных смолой. — На стены! На стены!! На стены!!!

Штурмовые лестницы, густо облепленные лезущими наверх монголами, трещали, но держались. Лестницы стояли чуть не через каждые пять шагов, но окончательно подавить сопротивление урусов не удавалось. Стоявшие внизу, позади частокола стрелки сбивали перебравшихся через стену монгольских воинов, и тем нечем было ответить — передовые бойцы на стену не лезут с луком и стрелами, у них кинжалы и сабли.

— Нойон! Мои люди сыплются с этой проклятой стены как мак из расколотой коробочки! — темник гарцевал перед Джебе на коне. — Ещё немного, и нас не останется!

Джебе ощутил прилив тёмного бешенства.

— А ты почему тут, когда твои люди там?! На стену!!! Все на стену!!!

Джебе хлестнул коня и галопом поскакал к стене. Соскочив прямо на лестницу, он быстро и ловко полез вверх, держа саблю в зубах. За ним уже густо лезли нукеры личной охраны, могучие и опытные бойцы.

— Джебе!!! Уррагх!!! — радостно взвыли монгольские бойцы.

Темник, сообразив, тоже ринулся к стене, полез по лестнице, стараясь обогнать прославленного полководца. Его охрана не отставала от хозяина.

— Уррагх!!!

Новая бешеная волна смыла со стены последних обороняющихся русских ратников, и по волосяным арканам, накинутых петлями на зубья частокола, монголы густо повалили вниз — передние уже подбегали к редкой цепочке русских лучников.

— Уррагх!!!

Джебе рубился с остервенением, как в молодости. Удар — отбито — ещё удар — готов!

— Хха!

— Хак!

— Хо!

Какой-то урус, верхом на коне, попытался достать монгольского воеводу, но опытный нукер, перехватив тяжёлый урусский лук и выдернув из трупа соотечественника стрелу, в упор, не целясь, выпустил её в нападавшего. Джебе одним скачком оказался в седле.

— Джебе!!! Уррагх!!!

— За мной!!! — Джебе встал в стременах, вскинув над головой окровавленный клинок. — Уррагх!!!

…

— … Ну что, Михаил Всеволодович. Спасибо за хлеб-соль. — князь Даниил скупо улыбнулся. Князь Михаил тоже улыбнулся ему в ответ, вот только улыбка вышла совсем уже кривой. Прямо скажем, невесёлой вышла.

Веселиться в впрямь было не с чего. Вчера, седьмого марта, пришла из Новгорода страшная весть: монголы взяли Торжок, упорно державшийся две недели, но так и не дождавшийся подмоги. Эта весть пришла вечером, а сегодня утром пришла другая — рати князя Георгия, собираемые столь долго и тщательно, полностью разгромлены Батыем. Не доверять тем сведениям резону не было. Прямо скажем, этого и следовало ожидать, подумал князь Михаил.

Выслушав новость, князь Даниил посидел, неловко пожал плечами и тут же засобирался в путь. Действительно, хорошо в гостях, да дел дома куча. На огромной Галичине дел хватало, одни бояре, взявшие круть за то время, пока стараниями того же Михаила Всеволодовича Даниил был удалён в Перемышль, чего стоили… Князь Михаил не отговаривал его. Действительно, сидение с ратью наготове утратило отныне всякий смысл. Момент для отпора захватчикам был полностью и бесповоротно упущен. Мольбы новгородцев о помощи Михаил оставил без ответа — вести войско в новгородские земли сейчас было бы просто самоубийством. Раньше надо было думать господам новогородцам.

— Ладно, Данило Романыч, — вздохнул князь Михаил. — Прощай покуда. Слово своё ты сдержал, и я от своего не отступаюсь. Могу я рассчитывать на подмогу твою, коли беда и сюда нагрянет?

— Обязательно, — вежливо улыбнулся князь Даниил, про себя подумав: слово своё он держит, как же… Деваться сейчас некуда Михаилу свет Всеволодовичу, а то бы вряд ли отдал назад Галич так легко. Ну да прав он, однако — не время сейчас старые обиды помнить, и помогать друг другу тоже ой как не вредно…

— Ну, сестра, не поминай злым словом, коли что, — обратился Даниил к княгине Елене.

— И тебя Бог храни, Данилко, — отозвалась княгиня, слабо улыбнувшись.

Молодой кметь подвёл коня князю Даниилу, и уже садясь в седло, он спросил.

— Что насчёт зятя-то, Михаил Всеволодович? Не слыхать?

Князь Михаил шевельнул желваки на скулах.

— Пока нет известий.

— Ну даст Бог… — неловко промолвил Даниил. — Может… Ладно, прощайте!

Уже глядя на выезжающих по четыре в ряд всадников конной галицкой рати, Михаил почувствовал руку жены, легшую ему на плечо. Князь положил свою ладонь поверх.

— Я вот тоже всё думаю да гадаю, — заговорила Елена. — Как оно там? Жив ли Василько Константинович?

Михаил тяжко вздохнул.

— Не думаю. Татары это.

— Бедная Мариша…

Княгиня Елена вдруг схватилась за столбик, поддерживающий крышу резного крыльца.

— Что, что такое, Еленка?! — Михаил подхватил жену. — Неможется тебе?!

— Всё хорошо, Михалко, — Елена слабо улыбнулась, облизав разом пересохшие губы. — Можется мне. Смоглось…

В глазах Михаила Всеволодовича медленно протаивала радость.

— Неужто?

— Да, Михась, да, — Елена улыбнулась чуть шире. — Не всем нынче помирать, должен же кто-то и родиться.

— Ну какая же ты молодец у меня! — Михаил разлаписто обнял жену.

…

— … Сколько дашь войска, великий князь, столько и оплатим. Злато-серебро есть у нас, не сомневайся. Всю казну с собой вывезли, и казна та немалая.

Князь Миндовг смотрел на русского князя задумчиво. Да, неплохое дело предлагает этот Ярослав Всеволодович. С одной стороны, если этот враг так силён, как описывает его князь Ярослав, то и вправду лучше отразить его на дальних подступах, не дожидаясь, когда несметные конные полчища появятся близ границ Литвы. И окажется тогда Литва между молотом и наковальней — уж псы-рыцари своего не упустят… С другой стороны, пополнить казну сейчас очень даже неплохо…

Миндовг тяжко вздохнул. Да, но есть и третья сторона.

— Я хорошо понимаю тебя, славный князь Ярослав Всеволодович, — литовец говорил по-русски правильно, хотя и с сильным акцентом. — Но и ты пойми меня. Если я отправлю с тобой двадцать тысяч воинов, причём самых лучших, кто останется здесь? И где гарантии, что войско моё не сгинет в ваших необъятных лесах? Если это случится, мне нечем будет отразить удар немецких псов, и вся Литва попадёт под их железную руку. Мне страшно даже подумать, что такое может случиться.

Ярослав молча двигал желваками. Всё правильно, всё верно. Вот она, цена глупости князя Володши Полоцкого. Всё, что нужно было сделать тогда — перебить немецкое посольство. Уж как-нибудь разобрались бы с литвинами и ятвягами, ливами и прочими… По-свойски бы решили все вопросы. Зато сейчас не висел бы немецкий меч над затылком у всей земли русской. Вот и Миндовг этот откажет сейчас в помощи, как отказал Брячислав. И по той же самой причине — постоянная, неослабевающая немецкая угроза.

— Понимаю твои опасения, князь, — князь Ярослав постарался придать своему голосу предельную убедительность. — Но вот что получится. Торжок город уже осадили поганые, но покуда держится он. Держится, поскольку главные силы Батыги проклятого скованы ратью князя Георгия. Токмо без подмоги не выстоять нам. Ежели разобьют нас, то и Торжку конец придёт незамедлительно. А после того дорога на Новгород открыта будет…