Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Эрмина покраснела.

– А кого же ещё, по-твоему…

– Да по-моему, никого другого! Меня вполне устраивает господин Уикэнд!

– Он такой хороший патрон, – вставила Коломба. Расхрабрившись, Эрмина смерила взглядом сестру.

– Знаешь, он стоит Каррина. И даже не прилагая к этому особых усилий.

Алиса погладила по золотистым волосам решившую стать блондинкой сестру.

– Оставь её, Коломба. Ей двадцать девять лет. Она знает, что ей следует делать. А Балаби нашей Коломбы, Эрмина, – это милейший старикан…

– Дурень вроде меня, – вздохнула Коломба.

– Ну и, в общем, золотое сердце…

– Знаешь, ты всё-таки выбирай выражения, – сказала Коломба оскорблённо.

– Но мне непонятно, почему бы господину Уикэнду тоже не оказаться обладателем достоинств, которые…

– Которые так отвратительны в мужчинах, – закончила Коломба. – Лично я ничего не имею против господина Уикэнда. Если ему, конечно, не восемьдесят лет.

– И если он не прыщавый.

– И не слишком белобрысый.

– И не офицер действующей армии.

– И не дирижёр. Мы имеем право лишь на одного дирижёра на нас четверых. Эрмина. слышишь меня? Эрмина, я с тобой разговариваю.

Склонив голову, Эрмина сковыривала ногтем большого пальца лак с остальных ногтей. Белокурая шевелюра уменьшала её сходство с Алисой, несмотря на слегка приплюснутый нос, их фамильный аннамский нос. Сверкающая дорожка пробежала вдоль крупной ноздри", заблестев, повисла на губе Эрмины и потерялась на её тёмном платье.

– Эрмина, – воскликнула Алиса с негодованием. Эрмина опустила голову ещё ниже.

– Дай мне платок, – пробормотала она.

– Оставь её, она не в себе, – презрительно сказала Коломба. – С ней невозможно разговаривать. То она устраивает сцены, то плачет.

– Это ты её оставь. У неё, должно быть, неприятности. Она похудела.

Она ощупала руку Эрмины выше локтя, потом одну из её грудей, помяла её и попробовала на вес.

– Недостаточно полная, – сказала она. – Что же это делает с тобой господин Уикэнд? Не кормит, что ли?

– Вовсе нет – плаксиво сказала Эрмина. – Он очень добрый. Прибавил мне жалованье. Только вот…

– Что?

– Он женат…

– Ну вот, опять! – воскликнула Алиса. – Значит, вы обе нравитесь только женатым? И ты, конечно, его любовница?

– Нет, – сказала Эрмина в платок.

Коломба и Алиса переглянулись поверх её склонённой головы.

– Почему?

– Не знаю, – сказала Эрмина. – Я сдерживаю себя. Ох, как всё это меня бесит… А тут ещё и Коломба со своими дурацкими шуточками…

– Мы такие нервные, – сказала Коломба притворным тоном. – Мы такие целомудренные и нервные.

– Ты послушай её! – закричала Эрмина. – Она говорит об этом так, как будто у меня были вши! В конце концов, я свободный человек! Какое твоё дело, нервная я или нет?

Съёжившись в своём узком чёрном платье, она утопила голову в плечи, скрестив руки на груди. При этом из её оскаленных и беспощадных уст сыпались жестокие упрёки, так что Алиса была удивлена.

– Боже мой, крошка, неужели ты не можешь видеть это в положительном свете? Ведь все мы птенчики из одного гнёздышка, и не впервой же нам поддразнивать друг друга? Никто и не спорил, что ты свободный человек. ТЫ прямо как та летучая мышь, что я как-то поймала сачком для бабочек… Её слова были прерваны зевком.

– О-ох, перекусить бы… Чем угодно, лишь бы перекусить! Уже десять минут десятого! А не найдётся ли здесь чего-нибудь, чтобы заморить червячка?

– Я собиралась сделать яичницу с ветчиной, – предложила Коломба.

– Отставить. Пора забыть об яичнице с ветчиной, которой мы питались пятнадцать лет. Я поведу вас к Поставу. Сосисочка толщиной с мою руку – вот что мне нужно. А что, сосисочки у Постава по-прежнему такие же вкусненькие-вкусненькие-вкусненькие?

– Не особенно, – сказала Эрмина.

– Не слушай её! – запротестовала Коломба. – Жирные, как червячки для наживки, и прямо тают во рту…

– Вы закончили? – оборвала Алиса. – Голосую за Постава и за шампанское. Ну-ка, живо, командую сейчас я! Коломба, есть у тебя какая-нибудь штуковина на голову, подходящая к этому горничному костюму?

– Есть зелёная вязаная шапочка-пилотка. Прелестная, и обошлась всего в семнадцать франков.

– Алиса, но ведь ты не пойдёшь вот в этом наряде? – встревоженно спросила Эрмина.

Алиса сурово взглянула на неё.

– То есть? В том смысле, что я сняла чёрное? Да, я оставила весь этот креп в «кратере».

Она указала рукой на стенной платяной шкаф.

– Завтра утром я это заберу.

– И тебе всё равно – я имею в виду…

– Мишеля? Да. И ему, конечно, тоже всё равно. Она внезапно умолкла, тряхнула головой.

– Пошли. Это никого, кроме меня, не касается. Они толкались в тесной ванной комнате, втягивая животы, подбирая ягодицы, чтобы пролезть между умывальником и с десяток раз перекрашенной цинковой ванной, перекидываясь незначащими репликами. Одна за другой они подкрасили себе губы поярче, сильнее навели румянец на щеках, состроили одинаковые гримаски, проверяя блеск своих зубов, и под конец достигли самого банального и сильного сходства. Оно, однако, исчезло, когда сёстры надели три разные шляпки. Коломба и Алиса сделали вид, что не заметили второй золотой розочки, приколотой к чёрному бархатному берету, украсившему белокурые волосы Эрмины. Берет, старая фетровая шляпа и зелёная вязаная шапочка выверенным жестом были надвинуты на правый глаз. Поскольку у Коломбы не было пальто цвета горчицы, Алиса завязала на груди узлом толстый лиловый платок. Отточенными до виртуозности движениями они выбирали, какие надеть украшения, и мастерски умели сочетать их с тканью своего наряда.

– А помнишь, Коломба, папин шарф, тот, с узорами? Как же он шёл мне…

Все три улыбнулись, глядя в зеркало с облупившейся эмалью, обменялись привычными репликами:

– Где трубочка?

– В замочной скважине. Я её возьму. А цигарочки?

– У нас по пути есть табачная лавочка, – сказала Алиса. – Я куплю на всех.

Громко разговаривая, они шли рука об руку, пересекли пустынную улицу, вдыхая влажный воздух сумерек. Движением завсегдатая Алиса толкнула ногой входную дверь ресторана Постава. Она проскользнула к своему любимому столику неподалёку от камина с вытяжным колпаком. Протянувшийся во всю длину старого, толстостенного парижского здания, зал приглушал все звуки. Ничто здесь не было подчинено требованиям чьего-либо личного вкуса или желанию создать атмосферу утончённости.

– Как видишь, – сказала Коломба, – здесь ничего не изменилось. Сюда приходят поесть, подобно тому, как в исповедальню приходят исповедоваться.

– Причём в исповедальне позволяется вешать гирлянды и ставить скульптуры в соответствии со вкусами мирян… Но где же Эрмина?

Эрмина, задержавшись у одного из столиков, беседовала с одиноко сидящей, простоватой, немного полной посетительницей.

– А это ещё что за тётка? – спросила Алиса. Коломба наклонилась к её уху.

– Это госпожа Уикэнд. Настоящая. Законная.

– Что?

– Да. Её зовут Розита Лакост.

– Хорошо, ну а тот, которого мы зовём господином Уикэндом… как его зовут?

– Ясно, что Лакост. Но его торговый дом называется иначе – Линдауэр.

– Как ты думаешь, Коломба, как он поступит с этой дамочкой?

Коломба пожала плечами.

– Эта дамочка – не причина, чтобы в один прекрасный день не жениться. Разве замуж выходят только за холостяков?.. Но я очень многого не знаю. Эрмина переменилась, как ты заметила.

– А если её спросить прямо?

– По-моему, этого делать не стоит… Тише, она идёт сюда.

– Что будешь есть, малютка? Скажи, Эрмина.

– Я… То же, что и вы, – сказала Эрмина наобум.

– Я закажу тресковый жюльен и сосиску, – сказала Алиса.

– А я, – сказала Коломба, – рубленую говядину с яйцом и гарниром из сырого лука. А после сыра – шоколадный крем.

– И шампанское без пены – а может быть, божоле, скажи, Эрмина? Эрмина, что с тобой?

– Мне холодно, – сказала Эрмина, потирая руки. – Я закажу бифштекс с перцем и салат.

3
{"b":"132897","o":1}