Он в самом деле был в гостиной и сидел, сгорбившись, в стоявшем у камина, обитом гобеленовой тканью кресле. Еще не очнувшись до конца от своего сна, он чуть ли не ждал, что сейчас Фей Ситон и давно умершая Памела Гойт выйдут из дверей библиотеки.
Но он находился в знакомой, освещенной ласковыми солнечными лучами комнате, и копия картины Леонардо висела на своем месте, над каминной полкой. А телефон пронзительно звонил. Этот звонок воскресил в его памяти события минувшей ночи.
Марион стало лучше. И скоро она совсем оправится. Доктор Гарвис сказал, что ее жизнь вне опасности.
Да! И доктор Фелл спал в комнате Майлса, а профессор Риго — в комнате Стива Кертиса, поскольку в Грейвуде можно было использовать по назначению еще только две спальни. Поэтому сам Майлс и ночевал здесь, в этом кресле.
Грейвуд казался тихим, пустым, обновленным. Майлс ощущал утреннюю свежесть, хотя, взглянув на солнце, понял, что уже двенадцатый час. Стоявший на широком подоконнике телефон настойчиво продолжал звонить. Майлс, спотыкаясь и потягиваясь, направился к нему и схватил трубку.
— Могу я поговорить с мистером Майлсом Хэммондом? — спросил голос. — Это Барбара Морелл.
Теперь Майлс проснулся окончательно.
— Я у телефона, — ответил он. — Вы, случайно, я уже спрашивал вас об этом, не ясновидящая?
— О чем вы?
Майлс опустился на пол, спиной к стене, и эта не слишком величественная поза создала у него иллюзию, будто он сидит напротив собеседницы и готов вести с ней задушевный разговор.
— Если бы вы не позвонили мне, — продолжал он, — я бы сам постарался связаться с вами.
— Да? Почему?
По какой-то причине ему было чрезвычайно приятно слышать ее голос. Он подумал, что в Барбаре Морелл нет никакого коварства. Даже ее трюк с «Клубом убийств» показывал, что она бесхитростна, как ребенок.
— Здесь находится доктор Фелл… Нет, нет, он вовсе не раздосадован! Он даже не вспомнил о клубе!… Этой ночью он пытался заставить Фей Ситон в чем-то признаться, но не добился успеха. Он говорит, что теперь вся надежда только на вас. Без вашей помощи мы можем потерпеть фиаско.
— По-моему, — неуверенно произнесла Барбара, — вы выражаетесь не очень понятно.
— Послушайте! Если я приеду сегодня днем в город, я смогу встретиться с вами?
Последовала пауза.
— Да, полагаю, что сможете.
— Сегодня воскресенье. По-моему, есть поезд, — он порылся в памяти, — отходящий в половине второго. Да, я уверен, что такой поезд есть. До Лондона он идет примерно два часа. Где я мог бы встретиться с вами?
Барбара, казалось, размышляла.
— Давайте я приду на вокзал Ватерлоо. И мы выпьем где-нибудь чаю.
— Прекрасная мысль! — Неожиданно на него навалились все переживания этой ночи. — Сейчас я могу сказать только одно: сегодня ночью случилось нечто ужасное. В комнате моей сестры произошло что-то, чего не в силах постичь человеческий разум. Если бы нам удалось найти объяснение…
Майлс поднял глаза. Беспечно входивший из коридора в гостиную Стивен Кертис — невозмутимый, продуманно корректный от шляпы до двубортного пиджака, с зонтиком под мышкой — остановился как вкопанный, услышав последние слова Майлса.
Майлса приводила в ужас перспектива сообщить обо всем Стиву, человеку с точно таким же складом ума, как у Марион. Разумеется, сейчас все уже было в порядке. Марион не грозила смерть. Он быстро проговорил:
— Извините, Барбара, я вынужден закончить разговор. До встречи. — И он повесил трубку.
Стивен, уже начинавший озабоченно морщить лоб, во все глаза смотрел на своего будущего родственника, сидевшего на полу, небритого, с всклокоченными волосами, имевшего довольно дикий вид.
— Послушайте, старина…
— Все в порядке! — заверил его Майлс, вскакивая. — Марион пришлось очень нелегко, но с ней все будет хорошо. Доктор Гарвис говорит…
— Марион? — В голосе Стивена появились визгливые нотки, и вся кровь отхлынула от его лица. — В чем дело? Что произошло?
— Что-то или кто-то проникло этой ночью в ее комнату и испугало ее чуть не до смерти. Но через два-три дня она будет совершенно здорова, так что вы не должны волноваться.
Несколько секунд, в течение которых Майлс не мог заставить себя встретиться с Кертисом глазами, оба молчали. Наконец Стивен двинулся вперед. Стивен, этот сдержанный Стивен, прекрасно сознавая, что делает, крепко сжал ручку зонтика, высоко поднял его и нанес сокрушительный удар по краю стоявшего у окон стола.
Зонтик бесполезной грудой погнутого металла, сломанных спиц и черной материи упал на пол и лежал там, почему-то возбуждая жалость, словно подстреленная птица.
— Полагаю, к ней вошла эта проклятая библиотекарша? — спросил Стивен, и его голос звучал почти спокойно.
— Что заставляет вас так говорить?
— Не знаю. Но я чувствовал это еще на вокзале, я был совершенно уверен, что надвигается что-то страшное, и пытался предупредить вас обоих. Некоторые люди всегда становятся причиной несчастья, где бы они ни оказались. — На его виске вздулась голубая жилка. — Марион!
— Стив, ее жизнь спас человек, которого зовут профессор Риго. По-моему, я еще не рассказывал вам о нем. Не будите его, он почти всю ночь был на ногах и теперь спит в вашей комнате.
Стивен повернулся и направился к низким, выкрашенным в белый цвет полкам, тянувшимся вдоль западной стены, на которой висели большие портреты в рамах. Он встал там, спиной к Майлсу, опираясь на полку. Когда он немного повернул голову, Майлс пришел в крайнее замешательство, заметив слезы у него на глазах.
Внезапно они оба заговорили о каких-то ничего не значащих вещах.
— Вы… э-э-э… только что приехали?
— Да, успел на девять тридцать.
— Было много народу?
— Довольно много. Где она?
— Наверху. Она спит.
— Могу я увидеть ее?
— Почему бы нет? Говорю вам, теперь с ней все в порядке! Только не шумите, остальные еще спят.
Однако спали уже не все. Когда Стивен направился к двери, на пороге возникла громада доктора Фелла, несущего на подносе чашку чаю с таким видом, словно он не совсем понимал, как она там оказалась.
В обычных обстоятельствах Стивен был бы так же потрясен, встретив в доме гостя, о котором ему никто не сообщил, как если бы пришел завтракать и обнаружил за столом нового члена семьи. Но сейчас он едва ли заметил доктора Фелла: присутствие постороннего просто напомнило ему, что он все еще в шляпе. Он снял шляпу и посмотрел на Майлса. Он был почти лыс, и даже его роскошные усы казались растрепанными. Стивен с трудом выдавил из себя несколько слов.
— Вы и ваш проклятый «Клуб убийств»! — отчетливо и злобно выговорил он.
И вышел из комнаты.
Доктор Фелл неуклюже и неуверенно двинулся вперед с подносом в руках, откашливаясь.
— Доброе утро, — громко сказал он, явно находясь не в своей тарелке. — Это был?…
— Да. Это Стив Кертис.
— Я… э-э-э… приготовил чай для вас, — сказал доктор Фелл, протягивая поднос. — Я приготовил его как полагается, — прибавил он с некоторым вызовом. — А потом, видимо, занялся чем-то другим, потому что как-то незаметно прошло около получаса, прежде чем я добавил в него молоко. Очень боюсь, что он уже остыл.
— Все в порядке, — сказал Майлс, — большое спасибо. Он быстро осушил чашку и, усевшись в кресло у камина, поставил и ее, и поднос на пол у своих ног. Майлс набирался мужества перед взрывом, который, как он понимал, должен был произойти, перед признанием, которого не мог не сделать.
— Все это произошло, — сказал он, — по моей вине.
— Успокойтесь! — резко оборвал его доктор Фелл.
— Я во всем виноват, доктор Фелл. Я пригласил сюда Фей Ситон. Один Бог ведает, зачем я это сделал, но вот результат. Вы слышали, что сказал Стив?
— Какое из его высказываний вы имеете в виду?
— Что некоторые люди всегда становятся причиной несчастья, где бы они ни появились.
— Да. Слышал.
— Этой ночью мы все были настолько взвинчены и утомлены, — продолжал Майлс, — что, когда Риго сделал жест, защищаясь от дурного глаза, я бы не удивился, увидев разверзшийся ад. Но при свете дня, — он кивнул в сторону серо-зеленого, позлащенного солнцем леса, который был виден из окон, выходящих на восток, — трудно испугаться зубов вампиров. И тем не менее… существует нечто. Нечто, мутящее воду. Нечто, приносящее боль и несчастье всем, с кем оно соприкасается. Вы меня понимаете?
