— Я хотел бы, чтобы вы на минуту задумались над смыслом моих слов. Насколько я понял, ваша сестра не относится к категории нервных женщин?
— Господи, нет!
Доктор Фелл колебался.
— Позвольте мне, — он громко прочистил горло, — высказаться яснее. Она не является одной из тех женщин, которые говорят, будто с нервами у них все в порядке и смеются над суевериями при свете дня, а в ночной темноте испытывают совсем другие чувства?
Майлсу живо припомнился один случай.
— Когда я лежал в госпитале, — сказал Майлс, — Марион и Стив навещали меня так часто, как только могли (оба они — прекрасные люди), и шутили или рассказывали всякие истории, которые, по их мнению, могли бы меня позабавить. В одной из таких историй фигурировал дом с привидениями. Приятель Стива (жениха Марион) узнал об этом доме, когда служил в гвардии. И они отправились туда целой компанией.
— И чем это кончилось?
— Видимо, они действительно столкнулись с чем-то необычным, с какими-то аномальными явлениями, не слишком приятными. Стив честно сознался, что он струхнул, и то же самое произошло с одним-двумя членами их компании. Но Марион лишь искренне забавлялась.
— Черт побери! — тихо проговорил доктор Фелл. Он поднял погасшую трубку и сразу же положил ее обратно на подоконник.
— Тогда я снова попрошу вас, — серьезно сказал доктор Фелл, — вспомнить, что произошло сегодня вечером. На вашу сестру не было совершено физического нападения. Все указывает на нервный шок, который она испытала, увидев что-то, очень ее испугавшее. Теперь предположим, — рассуждал доктор Фелл, — что в происшедшем нет ничего сверхъестественного. Предположим, к примеру, что я хочу напугать кого-то, изображая привидение. Предположим, что я облачаюсь в какое-то белое одеяние, мажу нос фосфоресцирующей краской, просовываю голову в окно и громогласно произношу: «Буу!» — обращаясь к компании старушек в пансионе Борнмута.
Возможно, они вздрогнут. Возможно, они подумают, что у милого доктора Фелла очень необычное чувство юмора. Но испугается ли хотя бы одна из них по-настоящему? Способен ли кто-нибудь, изображая страшное сверхъестественное существо, проявить такую огромную изобретательность, повергнуть свою жертву в ужас, или она всего-навсего подскочит от неожиданности? Способен ли подобный маскарад произвести настолько потрясающее впечатление, чтобы это вызвало — как в нашем случае — отток крови от сердца и стало причиной смерти, как нож или пуля?
Доктор Фелл смолк, ударяя кулаком по ладони левой руки. Вид у него был виноватый.
— Простите меня, — прибавил он, — за мои неуместные шутки и за то, что я заставил вас испугаться за сестру. Я этого вовсе не хотел. Но… Властители Афин!
И он развел руками.
— Да, — сказал Майлс. — Я понимаю.
Наступило молчание.
— Теперь вы видите, — продолжал доктор Фелл, — что высказанное вами предположение не принесло нам большой пользы. Ваша сестра, будучи вне себя от ужаса, во что-то выстрелила. Это что-то могло находиться за окном. Оно могло находиться в комнате. Оно могло находиться где угодно. Нас интересует, что именно ее так сильно испугало?
Лицо Марион…
— Вы ведь не клоните к тому, — закричал Майлс, — что все это натворил вампир?
— Я не знаю.
Поднеся кончики пальцев к вискам, доктор Фелл взъерошил гриву седых волос, беспорядочно упавших набок.
— Ответьте мне, — пробормотал он, — существует ли что-нибудь, способное устрашить вашу сестру?
— Ей действовали на нервы бомбежки и ФАУ. Но это все.
— Думаю, ФАУ мы можем спокойно исключить, — сказал доктор Фелл. — А вооруженный грабитель? Или кто-нибудь в этом роде?
— Могу с уверенностью сказать, что нет.
— Увидев что-то и приподнявшись, она… кстати, этот револьвер в ее руке… он принадлежит ей?
— Тридцать второго калибра? О да!
— И она держала его в ящике ночного столика?
— Вероятно. Я никогда не обращал внимания на то, где она его держит.
— Интуиция подсказывает мне, — сказал доктор Фелл, потирая лоб, — что необходимо выяснить, какие чувства испытывают и как на все это реагируют другие люди… если, конечно, они люди. Нам следует немедленно побеседовать с мисс Фей Ситон.
Не было необходимости идти и искать ее. Фей, в том же платье, какое было на ней вечером, шла к ним. В неверном свете Майлсу показалось, что, вопреки своему обыкновению, она очень ярко накрасила губы. Ее бледное лицо — совершенно спокойное сейчас — плыло к ним.
— Мадам, — сказал доктор Фелл, и в раскатах его голоса было что-то странное, — добрый вечер.
— Добрый вечер. — Фей резко остановилась. — Вы?…
— Мисс Ситон, — представил его Майлс, — это мой старый друг доктор Гидеон Фелл.
— О, доктор Гидеон Фелл!… — Она на мгновение замолчала, а потом заговорила несколько иным тоном: — Это вы поймали убийцу в деле о шести кубках? И человека, отравившего уйму людей в Содбери-Кросс?
— Ну!… — Доктор Фелл казался смущенным. — Я старый недотепа, мадам, обладающий, правда, кое-каким опытом по части преступлений…
Фей повернулась к Майлсу.
— Я… хотела сказать вам, — ее голос звучал, как всегда, нежно и искренне, — что вела себя неподобающим образом. Я сожалею об этом. Я была… очень расстроена. Я даже не выразила вам сочувствия по поводу того, что произошло с бедной Марион. Могу ли я хоть чем-нибудь помочь?
Она нерешительно направилась к дверям спальни Марион, но Майлс прикоснулся к ее руке:
— Вам лучше туда не входить. Профессор Риго сейчас выступает в роли врача. Он никого не пускает в комнату.
Последовала небольшая пауза.
— Как… как она?
— Риго считает, что ей немного лучше, — сказал доктор Фелл. — И возникает проблема, которую я хотел бы с вами обсудить, мадам. — Он взял с подоконника трубку. — Если мисс Хэммонд оправится, то полицию, разумеется, мы оповещать не будем.
— Разве?… — пробормотала Фей. Она стояла в призрачном лунном свете в этом коридоре у двери спальни, и на ее губах появилась улыбка, вселявшая в душу страх.
В голосе доктора Фелла появились пронзительные нотки:
— А вы считаете, что полицию следует поставить в известность, мадам?
Эта жуткая улыбка, делавшая рот похожим на кровавую рану, исчезла, а вместе с ней и остекленевший взгляд.
— Я так сказала? Как глупо с моей стороны. Должно быть, я думала в это время о чем-то другом. Что вы хотите узнать у меня?
— Ну, мадам! Это простая формальность! Поскольку вы, по-видимому, были последним человеком, который общался с Марион перед тем, как она потеряла сознание…
— Я? Господи, почему вы так решили?
Доктор Фелл смотрел на нее, явно озадаченный этими словами.
— Наш друг Хэммонд, — пробормотал он, — рассказал мне, — доктор прочистил горло, — о вашем с ним разговоре в библиотеке сегодня вечером. Вы помните этот разговор?
— Да.
— Около половины двенадцатого Марион Хэммонд вошла в библиотеку и прервала вашу беседу. Очевидно, вы сделали ей какой-то подарок. Мисс Хэммонд сообщила, что у нее тоже есть для вас сюрприз. Она попросила вас пройти в ее комнату, сказав, что присоединится к вам после того, как поговорит с братом. — Доктор Фелл снова прочистил горло. — Вы помните это?
— О да. Конечно!
— Вероятно, вы туда и отправились?
— Как глупо с моей стороны! Разумеется, я так и сделала.
— Прямо в ее комнату?
Внимательно слушавшая его Фей покачала головой:
— Нет. Я решила, что Марион хочет обсудить с мистером Хэммондом… какие-то личные проблемы и что это займет некоторое время. Поэтому я пошла в свою комнату и надела ночную сорочку, халат и шлепанцы. А потом поднялась в комнату Марион.
— Сколько все это заняло времени?
— Возможно, минут десять или пятнадцать. Марион опередила меня.
— Что было потом?
Теперь лунный свет уже не был таким ярким. Ночь пошла на убыль, наступило время, когда смерть настигает больных или проходит мимо. На юге и востоке высились дубы и буки леса, который был старым уже тогда, когда в нем охотился Вильгельм Завоеватель; время покрыло глубокими морщинами их кору. Поднимающийся ветер слегка нарушал ночную тишину. В лунных лучах красный цвет казался серовато-черным, и именно такого цвета были шевелившиеся губы Фей.
