Когда сияние от моих рук померкло, Мартин уже был в цепях. А я все никак не могла понять, что случилось: Габриель, Мартин, священники в красных балахонах… Я переводила взгляд с одного участника безумного действа на другого, но все равно не понимала:
— Что происходит?
— Ливен, дорогая, прости. Теперь все будет хорошо. Все эти нелепые обвинения с тебя сняты! — быстро проговорил Габриель, поглаживая меня по волосам.
— Что я ведьма?
— Да, конечно.
Жених еще крепче прижал меня к груди. Но я отстранилась:
— А что с Мартином?
— Девочка моя, — Габриель несколько развязно потрепал меня по щеке. — Он убийца. Тот, кого называют пьющим кровь — вампир.
Я оторопела, начала лопотать нечто бессвязное.
— Вампиры… Немертвые. Те, о ком вспоминали только в старых легендах. Наистрашнейшие монстры, что их знали люди. В своей безумной жажде крови они подчас вырезали целые деревни. Рассказывали, эти нелюди уже давно истреблены. Только память и осталась.
Сразу припомнились все несуразности: сила, скорость Мартина, его боязнь солнца, ослепительная улыбка сегодня утром, черная бездна в очах, но…
— Не верите своему жениху, что это существо, — подошедший монах указал на Мартина, — вампир?
— Я не… он спас мне жизнь!
— Чтобы тотчас ее отобрать! А, возможно, уже успел? — монах с силой схватил и без того раздертое до крови плечо, заставляя подняться на ноги.
Я еле слышно застонала, но все же встала.
— Не думаю, что…
— А вам и не нужно думать. Сейчас двое наших братьев вас осмотрят. Возможно, несколько дней назад мы не так уж и ошиблись. Определимся с этим прямо сейчас.
Я задрожала. Бросила затравленный взгляд на Габриэля. Жених быстро отвернулся, как тогда, на площади, когда крикнул: "Ведьма!".
Опустила глаза. В мыслях лишь промелькнуло: "кто предаст единожды…"
— Готова!
Двое братьев взяли меня под руки, и повели прочь. Проходя мимо Мартина, успела встретиться с ним глазами.
— Не волнуйтесь, укусы надежно скрыты. Им их не найти.
— Так вы действительно…
— Я был истощен. Не стоит волноваться, вы не умрете и не станете одной крови со мной, вампиром.
Он отвел взгляд, а я еще долго смотрела в его глаза, пока меня выводили с поляны…
Мартин оказался прав: священники ничего не нашли.
— Чиста перед Господом, — огласили они.
А затем ко мне подошел Габриль. Он снова целовал меня, что-то шептал на ухо. Не иначе признавался в любви, говорил, уже завтра мы сыграем свадьбу…
Для меня эти слова, Габриель стояли словно в тумане. Все вокруг, а в особенности сам "любимый", казалось фальшивым, лишенным жизни. Не знаю, возможно, я никогда и не любила его на самом деле, иначе так легко не отказалась бы сейчас от своего чувства. А, возможно, даже у любви есть граница. Габриель перешел ее.
Не знаю, не хочу знать, даже думать об этом не хочу. Слишком больно. Только болит не тело, болит душа!
А затем я снова встречалась глазами с Мартином… Сейчас он казался единственным живым среди мертвецов. Нелепо, смешно: немертвый живее живых! Но смеяться не хотелось.
Мужчину (пусть священники говорят, будто он монстр — не верю) заперли в клетку и заковали. Цепи были гораздо прочней тех, коими сковали меня. Наверное, боялись, что вампир разобьет звенья, как уже разбил мои.
Два дня назад я угадала, Мартину действительно не нужен был ключ. На что он немертвому?!
И снова дорога. Только на сей раз мы шли не вглубь леса, а к городу. Монахи огнем отгоняли диких зверей, коих в лесу оказалось великое множество. "Странно, когда мы шли с Мартином вдвоем, из зверей нам повстречался один только волк". Да и тот на нас не охотился. Сейчас же вся их стая периодически совершала набеги.
Час сменялся за часом. А лес и не думал редеть. Монахи боялись ночевать в лесу, но солнца они так и не дождались. Под конец обессиленные, остановились у невысокого молодняка. Говорили, сейчас раннее утро, но лучи солнца все еще не попадали в чащу. Это действительно был колдовской лес.
Возле вампира выставили часовых, остальных сморил сон. Отгороженные от леса пламенем костра, все чувствовали себя в безопасности.
Через пару часов уснули и сторожи, так и не выставив себе замены. Тогда я медленно поднялась на ноги и подошла к клетке.
Мартин не спал. Не мешкая, боясь, что еще не много, и у меня не хватит храбрости — подхвачу длинные юбки и кинусь прочь, заговорила:
— Зачем вы это сделали?
— Спас вам жизнь?
— Да! Это все оказалось ловушкой. Теперь вы погибните.
— Долго рассказывать, зачем. Думал, успею вас вывести. Не оставлять же погибать, — Мартин замолчал, но через секунду-другую с внезапно появившейся озлобленностью добавил, — ведь, если б я не пришел, они бы тоже не явились!
— Вы действительно вампир?
— Разве священники лгут? — он тихо рассмеялся
— Три дня назад меня признали ведьмой. Разве священники лгут?!
— Вы стоите слишком близко от клетки, — внезапно повел в другую сторону разговор Мартин. — Могу в любой момент вас укусить.
— Если сделаете это, вы сможете спастись?
— Если я это сделаю, — Мартин осторожно высунул руку из клетки и нежно провел ею по моему лицу, — вы умрете.
— Но ведь вы уже кусали меня, и я жива…
— Тогда солнце только заходило. Сейчас полночь… Да, — он прижал палец к моим губам, видя, что я собираюсь возразить. — Монахи ошиблись. Мы — вампиры остро ощущаем приход солнца, даже если не видим его. Нам нужно это, чтобы успеть спрятаться от смертоносных лучей. — Мартин стал серьезным. Его губы сомкнулись. Рука, будто от сильного гнева, задрожала. — Только люди позволяют себе путать день и ночь, наказание за грех и сам грех.
— Вы другой. Хоть и не человек.
Мы помолчали. Я смотрела Мартину в глаза, ища то, чего, возможно, там никогда и не было. Вампир нежно водил рукой по моей щеке.
В двух шагах спали монахи. Да и часовые могли в любой момент проснуться. Меня это не волновало. Черные бездны — глаза Мартина — манили меня, заставляли забыть обо всем.
Но кое о чем следовало помнить. Один вопрос…
— И все же, если вы укусите меня, сможете выбраться?
— Что вы заладили? — он рывком убрал руку. — Да, смогу!
— Тогда кусайте, — я стала еще ближе к клетке, убрала волосы с шеи.
Он покачал головой.
— Вы все еще хотите умереть?
— Нет! Но вашей жизни я хочу больше чем своей.
Он медлил. Но я не могла позволить ему умереть. Просунула руку сквозь решетку, коснулась его руки, осторожно сжала ее.
— Я не передумаю, Мартин! Кусайте. Ваша жизнь вместо моей — честный обмен!
Наши лица сблизились. На миг мне показалось, он поцелует меня, но его губы коснулись обнаженное шеи, клыки вошли в податливое тело. Не было боли, только странная легкость, невесомость. Мартин отстранился. Чувствовала замедляющиеся удары сердца. И могильный холод…
Раздался громкий стук. Я открыла глаза.
— Мартин?!
— С возвращением, — вампир подал мне руку, помог встать, перешагнуть через крышку гроба… Гроба?!
— Как я… Почему жива? Вы же сказали, если помогу вам, погибну.
— Но ведь чтобы стать вампиром, нужно погибнуть.
— Теперь я монстр?
— Считаете меня монстром?
Я покачала головой.
— Так с чего вам становиться им. Только в людских преданиях вампиры — убийцы.
— А на самом деле?
— Мы даем второй шанс тем, кого считаем достойными этого
— Но почему я? Что во мне особенного?
— Смерть в расцвете лет, когда жизнь обещает так много. К тому же, — Мартин подвел меня к одной из картин на стене.
Я даже не успела, как следует рассмотреть ее, когда увидела…
Падал снег. Белый, кристально чистый. Казалось, он очищает мою душу, уносит тягостные воспоминания. Я словила рукой снежинку. Тихо улыбнулась, будто ребенок, что увидел чудо. И сжала кулак.
