— Нет, серьезно. Когда было совершено убийство — да еще в вашем собственном доме, — вы старались помочь, относились к случившемуся философски и все такое. Вы считали это проблемой для ума. Трагическое происшествие возбуждало вас. Но самым неожиданным образом вы полностью потеряли самообладание, когда кто-то подстроил эту грубую шутку, из-за чего вы испачкали руку. Вы не возражаете, если кому-то перережут горло, но не выносите, когда вас дурачат.

— Я могу понять убийство, — широко раскрыв глаза, заявил Гэй, — но не в состоянии понять это!

— И вы не видите здесь никакого смысла?

— Не мне судить! Но я хочу знать, что происходит. До сих пор неизвестный предпочитал действовать ночью. А теперь этот тип выходит на свет божий и пишет… А чековая книжка! — вдруг воскликнул Гэй.

Уже не обращая внимания на беспорядок в ящике, он начал в нем рыться. С облегчением старик вытащил чековую книжку «Капитал каунтис» в кожаной обложке. К счастью, она осталась незапачканной, и Гэй осторожно положил ее на стол. Затем вынул небольшой кожаный кошелек — в таких жители деревень обычно носят мелочь — и, щелкнув замочком, открыл его.

— Здесь что-то не так. — Его голос изменился. — Не хватает денег.

— Денег? — переспросил Хэдли. — Но вы сказали, что не держите в этом столе ничего ценного.

— Совершенно верно, господин полицейский, не держу. В этом кошельке обычно лежит мелочь, серебро, на случай, если нужно оплатить посылку или дать на чай. Больше фунта здесь никогда и не бывает.

— И сколько пропало?

— Судя по всему, двенадцать шиллингов, — уверенно сказал Гэй. — Это тоже чья-то остроумная шутка, да?

Тяжело вздохнув, Хэдли обвел комнату взглядом, в котором читалась мстительность, равная мстительности Гэя. Обернув пузырек с красной тушью платком, он поставил его на стол. Наверняка именно с ее помощью и натворили эту пакость в ящике стола. Он был почти пустым.

— Да, — протянул Хэдли, — я принимаю эти меры предосторожности на случай, если на пузырьке обнаружатся отпечатки пальцев шутника. Помню, Фелл, как-то раз, в случае с Мэдом Хаттлером, когда мы разгадали автора шутовского номера, мы узнали, кто убийца. Понимаете… — Хэдли оборвал себя на полуслове. — Займемся этим безотлагательно. Не могли бы вы, — обратился он к Кенту, — собрать остальных? Нет, сэр Гайлс, не надо посылать слуг. Пусть они тоже придут сюда, позовите их. С них и начнем. Если у вас служат две горничные, понять не могу, как этому озорнику удалось проделать все так, что его не заметили. — Он угрюмо добавил: — Можете сказать им что хотите. Этим вы уже не повредите.

Кент поднялся по внутренней лестнице и оказался в верхнем коридоре. Он шел быстро, не желая задумываться о произошедшем. Особняк, в соответствии с первоначальным планом строительства, был довольно продолговатым, с центральным коридором, который тянулся вдоль всего здания. Он без труда нашел тех, кого искал. Франсин, Дэн и Мелитта сидели в верхней гостиной, с окном эркером, выходящим на парадный вход, вокруг газового камина и ворчали друг на друга.

Дэн сварливо приветствовал Кента:

— Хороший же ты друг! Вчера ушел с Франсин, и это еще можно понять. Но сегодня утром исчез вместе с полицейскими…

Все было опять как дома.

— Я ушел с ними, — ответил Кент, — потому, что доктор Фелл позволил, и потому, что мне хотелось найти хоть что-нибудь, что помогло бы нам в этом деле. И могу уже многое сообщить. — Он огляделся. — А где Рейберн?

Интуиция Дэна оказалась острой, даже острее, чем Мелитты. Он сидел, согнувшись и опершись руками на колени, но тут же выпрямился. Справа от него Мелитта, в платье от Шанель, пребывала в своем обычном расстроенном состоянии. Сидящая с другой стороны Франсин курила сигарету, проявляя должное внимание к происходящему. Кент навсегда запомнил, какими они были в этот момент. Наверное, из-за домашней атмосферы — случившееся сегодня утром походило на обычную домашнюю перебранку, которая обернулась стычкой или дурной шуткой. Самое ужасное, что все так и было. Это могло случиться и случилось, только закончилось не примирением, а убийством. И Дэн догадался. От этой догадки он забыл, что стоит близко к огню, пока не почувствовал запах гари от его костюма.

— Гарви? — переспросил Дэн. — Он пошел в паб за сигаретами. А что случилось?

— Кто-то здесь валяет дурака. — Кент замолчал. Это было не совсем точное выражение, несмотря на все признаки насмешливого издевательства в утренних проделках. — Сколько времени вы просидели здесь втроем?

— Мы с Мел только что пришли. Франсин была здесь все время. Да что случилось-то?

Кент обо всем рассказал.

То, как они восприняли сообщение, можно было считать странным. Все оставались спокойными и равнодушными, что отчасти напоминало унылое настроение Мелитты, когда они приехали отдохнуть на побережье и вынуждены были целыми днями торчать в гостиной, потому что все две недели шел непрерывный дождь. Только в конце рассказа до Дэна стало что-то доходить.

— В жизни не слышал о более идиотских проделках! — заявил он, оглядываясь по сторонам, словно высматривал предателя в углах комнаты. — Постой, все ли я правильно понял? Кто-то берет фотографию, делает на обороте эту надпись и засовывает ее в стопку полотенец? Кто-то рвет на клочки другие фотографии и поливает их красной тушью. Потом кто-то крадет двенадцать шиллингов… Стоп! Кто украл деньги?

— Ты понял, — сказал Кент, начиная и сам все понимать. Наконец-то он осознал, что ему показалось подозрительным с фотографией. — У меня было ощущение, что здесь что-то не стыкуется, и ты это понял. Деньги! Остальное можно считать следствием извращенного юмора. Во всяком случае, это как-то можно объяснить, и, думаю, одно объяснение я уже могу предложить. Но украденные деньги не вписываются в эту картину.

— Может, они не имеют к этому отношения, — подчеркнул Дэн. — Ведь деньги могла стащить горничная, верно?

— Помните, у Дженни тоже ничего не было, — вставила свое слово Мелитта.

— Чего у нее не было?

— Не было серебряных монеток, меди, никакой мелочи, — послушно пояснила она. — Ее не нашли у нее в сумочке. Я точно знаю, потому что меня попросили проверить ее вещи.

Так оно и было. Кент вспомнил, что сам отмечал это в своих заметках. Мелитта, чей хорошенький носик порозовел сегодня утром, не на шутку разгорячилась:

— Только не говорите, будто я не понимаю, что говорю. Мне и тогда это показалось очень странным, и я сказала об этом мистеру Хэдли. Человек во время поездок обязательно имеет при себе мелкие деньги, и я совершенно уверена, что у Дженни они были. Когда я обнаружила, что их нет, я подумала, что их кто-то взял, но, конечно, не решилась об этом сказать.

— Но у нее было тридцать фунтов банкнотами, а их не тронули.

— Правильно, дорогой. Но откуда ты знаешь?

— Потому что я сам об этом позаботился, — мрачно ответил Дэн, очевидно не понимая намека. — Кто-то должен был взять на себя ответственность. Я — тот человек, который потом все разгребает. Да, я исполнитель, но я хочу, чтобы вся эта бессмыслица прекратилась. Ты считаешь, что кто-то постоянно крутится поблизости, чтобы стащить мелкие деньги, оставив на месте крупные банкноты?

— Не знаю, дорогой, — отвечала Мелитта со своей раздражающей безмятежностью и разгладила платье на коленях. — Как говорил мой дед…

Дэн на мгновение опустил голову.

— Мел, — медленно проговорил он, — я хотел бы тебе кое-что сказать. И пожалуйста, пойми меня правильно. Я твой муж. И я люблю тебя как никто другой, если бы ты не отгораживалась от моей любви. Но я хочу сказать тебе как человек человеку. Провались они пропадом, твой дед, дядюшка Лайонел, тетушка Эстер с тетушкой Гарриет и со всеми твоими кузинами, черт знает, как их зовут, со всей их проклятой мудростью! Мне до чертиков надоели твои родственники, которые давным-давно уже на том свете!

— Спокойно! — остановил его Кент, и Дэн мрачно побрел к окну. — Все это действует нам на нервы…