21 июня 1937 года, после того как состоялся процесс, был издан совместный приказ НКО и НКВД № 082 «Об освобождении от ответственности военнослужащих участников контрреволюционных и вредительских фашистских организаций, раскаявшихся в своих преступлениях, добровольно явившихся и без утайки рассказавших обо всем ими совершенном и своих сообщниках». Этот приказ был доведен до всего личного состава армии и флота Напомню также, что Сталин в своих неоднократных выступлениях в 1937 году перед многими аудиториями требовал до конца выкорчевать «врагов народа», «сигнализировать» об их действиях. Само собой разумеется, что после таких приказов и призывов пошел поток доносов, писем, анонимок, которые в НКВД принимали без всякой проверки. Начались повальные аресты.

Военные при службе в частях и при перемещениях из округа в округ, из соединения в соединение всегда получали соответствующие аттестации Эти аттестации давались и подписывались старшими военачальниками. И вот как только этот старший военачальник попадал в тюрьму, то его добрые слова, написанные в аттестации по адресу того или иного подчиненного, воспринимались как похвала «врага народа». Теперь очень легко было приписать любому из командиров связь с «врагом народа», что и делали работники НКВД.

Кроме арестов шла еще чистка армии по политическим соображениям, которой, кстати, занимались и те, кому вскоре предстояло самим стать жертвами репрессий

Так, например, начальник Управления кадров командного состава комкор Б М Фельдман, расстрелянный в июне 1937 года, докладывал в январе этого же года заместителю наркома обороны СССР Я. Б. Гамарнику (застрелившемуся через несколько месяцев) проект документа «О введении условного шифра „О. У“ („Особый учет“. — В. К.) в отношении лиц начсостава, увольняемых по политико-моральным причинам». Если на приказе об увольнении командира из армии стоял этот секретный шифр, такие лица брались «на особый учет с тем, чтобы не приписывать их к войсковым частям, не зачислять в переменный состав территориальных частей, не призывать в РККА по отдельным заданиям и нарядам и не направлять в войска в начальный период войны». С таким шифром были уволены из армии тысячи командиров, и почти все они сразу же по прибытии на место жительства арестовывались, как только местные органы НКВД видели на их документах шифр «О. У.»; он, собственно, был сигналом для ареста.

В конце декабря 1937 года по указанию Ворошилова из округов были затребованы списки на всех немцев, латышей, поляков, эстонцев, литовцев, финнов, корейцев, китайцев и лиц других национальностей, не входивших тогда в Советский Союз. Кроме того, в этом приказе говорилось: «Выявить всех родившихся, проживавших или имеющих родственников в Германии, Польше и других иностранных государствах и наличие связи с ними».

Списки такие были получены, и все эти командиры вне зависимости от их честности, опыта работы, партийности, участия в гражданской войне, отличий по защите Родины были уволены из Красной Армии. И кроме того, по приказанию Ворошилова списки этих уволенных в запас командиров направлялись в НКВД. Нетрудно догадаться об их дальнейшей судьбе.

Одним из уволенных по этому приказу был комдив Сердич Данило Федорович, которого высоко ценил и любил Жуков. Сердич командовал дивизией, в годы гражданской войны он проявил себя исключительно храбрым человеком, был награжден двумя орденами Красного Знамени и Почетным оружием. В дни Октябрьской революции он командовал сводным отрядом Красной гвардии в Петрограде и был одним из активнейших участников революции. Член партии с 1918 года, рабочий. это был прекрасный во всех отношениях человек. Но по национальности он был серб, и этого оказалось достаточно, чтобы под общую метелку его уволили. Ну а как только он с этим злополучным шифром «О У « вышел из рядов армии, его тут же арестовали и расстреляли.

Назначенный в январе 1937 года начальником Политического управления Красной Армии Л. З Мехлис был особо доверенный человек Сталина, он работал у него помощником и убедил «хозяина» в своей беспредельной преданности. Мехлис был человек энергичный, предельно самоуверенный и грубый. Он создал в Красной Армии обстановку сплошного недоверия. Мехлис произвел буквально опустошение в округах, частях да и в центральном аппарате Наркомата обороны. Ему по установленному им графику шли доклады о чистке в армии.

Вот только одно из многих донесений, которые направлялись Мехлису. Комиссар одной механизированной бригады докладывал ему, что только за июнь — июль месяцы 1938 года в бригаде было разоблачено и арестовано 13 врагов народа, «оказавшихся шпионами разных государств». И далее: «представлено на увольнение, как не внушающих политического доверия, только одних „зарубежников“ и связанных с зарубежьем 52 человека». «Не внушали доверия» — один потому, что был близок с Уборевичем, другой — потому, что поляк по национальности, третий — потому, что у него жена полька. У человек сорока начсостава — беспартийных, а также коммунистов — родственники его или жены оказались арестованными, «некоторые из них замкнулись, перестали быть активными» — они, естественно, тоже уже не внушают политического доверия. И это только в одной бригаде! По одному этому письму нетрудно представить, какая обстановка сложилась в тот период во многих частях, соединениях и штабах.

В Академии Генерального штаба в 1937 году были арестованы крупнейшие ученые, создатели военных трудов, в том числе и военно-исторических, — Верховский, Вакулич, Свечин, Алкснис, Баторский, Алафузо, Малевский, Жигур, Михайлов, Циффер и другие. Такие же повальные аресты были учинены и в других академиях и воинских частях. Арестованы и расстреляны почти все командующие военными округами.

Генерал Тодорский, сам просидевший много лет в тюрьмах и лагерях, а после освобождения принимавший участие в работе комиссии по пересмотру в реабилитации многих военачальников, сделал страшные подсчеты. Эта таблица опубликована много раз, но я привожу ее, учитывая достоверность этих данных.

В Красной Армии перед войной было репрессировано:

— пять Маршалов Советского Союза — трое (Тухачевский, Егоров, Блюхер);

— два армейских комиссара первого ранга — оба;

— два флагмана флота 1 ранга — оба;

— два флагмана флота 2 ранга — оба;

— шесть флагманов 1 ранга — все шестеро;

— пятнадцать флагманов 2 ранга — девять;

— четыре командарма 1 ранга — два;

— двенадцать командармов 2 ранга — двенадцать;

— пятнадцать комиссаров 2 ранга — пятнадцать;

— 67 командиров корпусов — шестьдесят;

— 28 корпусных комиссаров — двадцать пять;

— 199 командиров дивизий — 136;

— 97 дивизионных комиссаров — 79;

— 397 командиров бригад — 221;

— 36 бригадных комиссаров — 34.

Я очень советую перечитать воспоминания генерала А. В. Горбатова, опубликованные в свое время А. Твардовским в «Новом мире». Заместитель (в 1937 году) командира корпуса, которым командовал Жуков, А. В. Горбатов входит одной единицей в числа, приведенные в таблице Тодорского. А когда прочтете, каким издевательствам и истязаниям он подвергался, как умудрился выстоять и как он, чудом освобожденный, потом замечательно руководил войсками в крупнейших операциях на Курской дуге, при форсировании Днепра, был — после Берзарина — комендантом Берлина, еще раз вернитесь к этой потрясающей статистике, перечитайте ее медленно, помня, что каждый, из кого сложились эти цифры, прошел такие же пытки, а может быть, и более тяжкие, и понимая при этом, сколько таких же замечательных людей погибло в сталинских застенках… Погибли самые опытные, талантливые и преданные Родине защитники, которые в годы войны принесли бы огромную пользу.

Горбатов в своих мемуарах пишет, что, когда грянула война, его «до пота прошибли прежние опасения: как же мы будем воевать, лишившись стольких опытных командиров еще до войны? Это, несомненно, была по меньшей мере одна из главных причин наших неудач, хотя о ней не говорили или представляли дело так, будто 1937-1938 годы, очистив армию от „изменников“, увеличили ее мощь».