Предлагалось также, чтобы советские пограничные комиссары совместно с финскими на месте, по воронкам и другим данным, убедились, что обстреляна была именно их территория. Далее в ноте говорится о том, что Финляндия согласна на то, чтобы войска были отведены, но – с обеих сторон.

В своих воспоминаниях маршал К.А. Мерецков пишет:

«В конце июня 1939 года меня вызвал И.В. Сталин. У него в кабинете я застал работника Коминтерна, известного деятеля ВКП(б) и мирового коммунистического движения О.В. Куусинена… Меня детально ввели в курс общей политической обстановки и рассказали об опасениях, которые возникли у нашего руководства в связи с антисоветской линией финляндского правительства…»

Далее К.А. Мерецков излагает известную концепцию о том, что Финляндия «легко может стать плацдармом антисоветских действий для каждой из двух главных буржуазных империалистических группировок – немецкой и англо-франко-американской» и тем самым может превратиться в «науськиваемого на нас застрельщика большой войны». В этой связи Мерецкову предлагалось подготовить докладную записку с «планом прикрытия границы от агрессии и контрудара по вооруженным силам Финляндии в случае военной провокации с их стороны».

Как видим, Сталин говорил Мерецкову лишь о возможном нападении финской стороны, умалчивая о том, что нападение маленькой Финляндии на такого гиганта, как Советский Союз, маловероятно, и явно скрывая, что он сам намеревается первым нанести удар. Видимо, поэтому он, предлагая Мерецкову составить докладную записку о прикрытии границы от агрессора и о контрударе как противодействии возможному нападению, при этом все-таки приказал готовить войска к боевым действиям – скрытно, не вызывая подозрений у окружающих.

Далее Мерецков пишет:

«Во второй половине июля я был снова вызван в Москву. Мой доклад слушали И.В. Сталин и К.Е. Ворошилов. Предложенный план прикрытия границы и контрудара по Финляндии в случае ее нападения на СССР одобрили, посоветовав контрудар осуществить в максимально сжатые сроки. Когда я стал говорить, что собранных сил на операцию такого масштаба не хватит, мне заметили, что я исхожу из возможностей ЛВО, а надо учитывать силы Советского Союза в целом. Я попытался сделать еще одно возражение, связав его с возможностью участия в антисоветской провокации вместе с Финляндией и других стран. Мне ответили, что об этом думаю не я один, и предупредили, что в начале осени я опять буду докладывать о том, как осуществляется план оборонительных мероприятий».

В своих воспоминаниях Мерецков указывает на то, что «имелись как будто бы и другие варианты контрудара. Каждый из них Сталин не выносил на общие обсуждения в Главном Военном совете, а рассматривал отдельно, с определенной группой лиц, почти всякий раз иных». Одним из таких вариантов был уже упоминавшийся план Шапошникова. «Борис Михайлович, – подтверждает Мерецков, – считал контрудар по Финляндии непростым делом и полагал, что он потребует не менее нескольких месяцев напряженной и трудной войны в случае, если крупные империалистические державы не войдут прямо в столкновение».

Итак, после инцидента в Майниле, после советской ноты и ответной ноты Финляндии, 30 ноября в 8 часов утра части Красной Армии перешли в наступление.

И еще один штрих о советско-финляндской войне. Это, правда, неприятно признавать, потому что не украшают подобные факты нашу историю. Но истина дороже.

30 ноября 1939 года, в день начала боевых действий, в «Правде» было опубликовано сообщение о том, что из «радиоперехвата» стало известно об обращении ЦК Компартии Финляндии к финскому народу с призывом образовать правительство левых сил.

1 декабря 1939 года в занятом советскими войсками финляндском местечке Териоки (как стало известно тоже из «радиоперехвата») было создано такое правительство во главе с финляндским коммунистом, секретарем Исполкома Коминтерна О.В. Куусиненом. Оно провозгласило себя временным народным правительством Финляндской Демократической Республики.

В тот же день Советское правительство признало правительство Куусинена, с ФДР были установлены дипломатические отношения, а 2 декабря между СССР и ФДР подписан Договор о взаимопомощи и дружбе.

Версия о «радиоперехватах» нужна была для создания видимости непричастности советского руководства к образованию правительства Куусинена.

Но… вся эта дымовая завеса опрокидывается дубликатами документов «финляндского правительства» (которые хранятся в Архиве внешней политики СССР) – все они имеют правку и редактуру, сделанную рукой Молотова. Это свидетельствует о том, что до «радиоперехвата» документы лежали на столе нашего наркома иностранных дел.

Тут, как говорится, комментарии излишни.

Наше командование сосредоточило против Финляндии четыре армии на всем протяжении ее границы. На главном направлении, на Карельском перешейке, была 7-я армия в составе девяти стрелковых дивизий, одного танкового корпуса, трех танковых бригад плюс очень много артиллерии, авиации. Еще 7-ю армию поддерживал Балтийский флот.

Имея перед собой огромную протяженность фронта (всю советско-финскую границу) и располагая четырьмя армиями, советское командование не нашло ничего более разумного, как ударить в лоб по мощнейшим, пожалуй, самым мощным для того времени в мире сооружениям – по линии Маннергейма. За двенадцать дней наступления, к 12 декабря, армия с огромными трудностями и потерями преодолела только сильную полосу обеспечения и не сумела с ходу вклиниться в основную позицию линии Маннергейма. Армия была обескровлена и не могла дальше наступать.

На севере 14-я армия продвинулась в глубь территории Финляндии на 150–200 километров, левее ее 9-я армия вклинилась на глубину до 45 километров, а 8-я армия – на 50–80 километров.

Финская армия, хотя и значительно уступала нашей в силах, но, охваченная большим патриотическим подъемом, защищалась упорно и умело. Она наносила советским частям огромные потери.

Мировая общественность восприняла действия Советской страны резко отрицательно. Лига Наций исключила Советский Союз из числа своих членов и призвала все страны мира помогать Финляндии. Определенные круги в правительствах Франции и Англии надеялись, что этот конфликт разгорится в большую войну, что в поддержку Финляндии вмешается Германия, и даже, может быть, Гитлер посчитает этот момент удобным для нанесения своего удара по России.

Пораженное неожиданным упорным сопротивлением маленькой страны, советское командование было вынуждено приостановить боевые действия, создать на Карельском перешейке еще одну, новую армию и образовать Северо-Западный фронт под командованием командарма 1 ранга С.К. Тимошенко, члена Военного совета А.А. Жданова, начальника штаба командарма 2 ранга И.В. Смородинова. Таким образом, к пополнившимся дивизиям 7-й армии прибавилась еще 13-я армия, в которую входили 9 дивизий, много артиллерии и танков.

Командование вновь созданного Северо-Западного фронта тоже не нашло никаких более гибких форм военного искусства и продолжало лобовое наступление на линию Маннергейма. Главный удар наносился смежными флангами двух армий. Артиллерии на Карельском перешейке было столько, что участники боев говорят – места для орудий не хватало, они стояли чуть ли не колесом к колесу. Почти вся советская авиация была сосредоточена здесь и тоже наносила удары на главном направлении.

После трехдневных кровопролитных боев нового наступления, понеся огромные потери, наша армия прорвала первую полосу линии Маннергейма, но вклиниться с ходу во вторую полосу ей не удалось.

Опять началась подготовка к очередному удару – пополнялись обескровленные дивизии. 11 февраля советские части возобновили наступление. Наконец-то командование использовало возможность сделать обход правого фланга противника по льду замерзшего Выборгского залива. Выйдя в тыл Выборгского укрепленного района, наши части перерезали шоссе Выборг – Хельсинки. К 12 марта прорыв линии Маннергейма был завершен.

После окончания этой тяжелейшей, кровопролитной и самой бесславной войны, которую когда-либо вела Красная Армия, в марте 1940 года состоялось заседание Политбюро ЦК ВКП(б), на котором К.Е. Ворошилов доложил об итогах войны с Финляндией. На этом заседании было рекомендовано провести расширенное совещание Главного Военного совета совместно с участниками войны, что и было осуществлено. Главный Военный совет заседал в Кремле 14–17 апреля 1940 года. На нем выступил и Сталин. Он говорил о том, что командному составу необходимо изучить особенности современной войны, что культ опыта гражданской войны помешал нашему командному составу перестроиться на новый лад.