Позднее, уже в музее, можно будет взять новое одеяние такого же размера и нашить на него подлинные украшения - бисер, бусы, золотые кружочки и вообще все что угодно. Реставрация такого рода будет гораздо полезнее, чем несколько неровных лоскутков сохраненной ткани и горсть рассыпанного бисера и кружочков.
Размеры одеяния из нашего ларца можно было установить с достаточной точностью по украшениям. Нижняя кайма его была расшита мелким бисером, образующим узор. Нам удалось в точности сохранить все детали этого узора. С этой каймы свисали на одинаковом расстоянии одна от другой бисерные нити с большими подвесками на концах. Таким образом, мы могли определить длину всей каймы, помножив расстояние между этими нитями на число всех подвесок. Это давало нам ширину одеяния. Далее мы могли определить общую поверхность одеяния по числу всех золотых кружочков, а затем, разделив полученную цифру на ширину подола, мы получали относительно точную цифру длины. Такой метод, разумеется, предполагает, что ширина одеяния одинакова сверху донизу и что по фасону оно не отличается от других одеяний, точные размеры которых нам удалось установить.
Нам пришлось много говорить о подобных деталях, но это было необходимо, чтобы показать, с какими проблемами мы столкнулись. Теперь мы можем вернуться к нашему расписному ларцу и приступить к исследованию его содержимого.
Прежде всего мы извлекли тростниковые сандалии. Они превосходно сохранились и не доставили нам никаких хлопот. За ними последовала позолоченная подставка для головы, а после нее, соблюдая максимум осторожности, мы вынули из сундука одеяние. Значительную часть его мы обработали сверху раствором целлулоида и сняли целым куском. Кроме того, при помощи парафина мы сохранили короткие отрезки каймы с бисерным узором, который должен помочь нам при последующем восстановлении одеяния.
На табл. 24, Б вы увидите то, что можно назвать вторым слоем уложенных в ларец вещей. Среди них находились три пары сандалий, или, если быть точнее, две пары сандалий и одна пара туфель без задника. Все они были из чудесно выделанной кожи, искусно украшенной золотом. К сожалению, их сохранность оставляет желать лучшего. Прежде всего они пострадали от грубой укладки, но еще больше из-за того, что часть кожи сгнила и растеклась» склеив сандалии между собой и с другими предметами. Поэтому вынимать сандалии из сундука было чрезвычайно сложно. Да и вопрос о реставрации сандалий превратился в настоящую проблему, так как большая часть кожи испортилась. При помощи канадского бальзама мы спасли золотые украшения, которые еще держались на своих местах, и укрепили их, как могли. Но со временем, пожалуй, будет лучше сделать новые сандалии и прикрепить к ним старые украшения.
Под сандалиями оказалась куча истлевшей одежды, большая часть которой походила по консистенции на сажу, густо усыпанную золотыми и серебряными розетками. К сожалению, это было все, что осталось от царских одеяний. Можно представить, с какими трудностями мы столкнулись, пытаясь извлечь из подобного месива что-либо вразумительное. Единственной путеводной нитью нам служило различие в форме и величине кружочков. Судя по ним, здесь лежало по крайней мере семь различных одеяний. Одно из них представляло собой плащ, имитирующий пятнистую леопардовую шкуру с позолоченной головой и серебряными когтями и клыками. Два других оказались головными уборами, напоминающими соколов с двумя распростертыми крыльями, вроде того, который изображен на табл. 38.
Вперемешку с этими вещами здесь лежало множество других предметов: два воротника из фаянсовых бус с подвесками; два развалившихся на кусочки чепца или мешочка, расшитых мелким бисером; деревянная табличка с иератической надписью: «Сандалии его величества из папируса (?)»; перчатки из простого полотна, рукавицы для стрельбы из лука, вышитые цветными нитками; двойное ожерелье из чечевицеобразных фаянсовых бус и множество полотняных поясов или шарфов.
Еще ниже находился слой узлов и свертков одежды, среди которой были полотняные одеяния и просто повязки, а на самом дне ларца оказались две доски с отверстиями для подвешивания на одном конце. Назначение их до сих пор неясно.
В этом ларце хранились в основном одеяния ребенка. Исключение составляли, например, тростниковые сандалии. Сначала мы думали, что фараон повелел сохранить одежду, которую он носил в детстве, но затем на одной из перевязей и на кружочке одного из платьев мы нашли царские картуши. Следовательно, он носил их уже тогда, когда стал фараоном. Из всего этого можно сделать только один вывод: когда фараон вступил на трон, он был еще совсем ребенком.
Еще одним интересным свидетельством в этом отношении может служить крышка другого ларца с табличкой, на которой написано: «Прядь волос (?) с виска царя, когда он был ребенком».
Это интереснейший с исторической точки зрения вопрос, и мы с нетерпением ждем того времени, когда мумия фараона даст нам дополнительные сведения о его возрасте. Во всяком случае на погребальной утвари царь изображается, как правило, в юношеском возрасте.
Еще одно замечание об одеяниях, обнаруженных в этом и в других сундуках. Многие из них украшены узорами из цветных льняных нитей. Некоторые представляют собой образцы коврового узора, аналогичные фрагментам, найденным в гробнице Тутмоса IV [21]. Но в ряде случаев мы, несомненно, столкнулись с вышивкой. Материалы этой гробницы имеют огромное значение для истории ткачества и потому нуждаются в тщательнейшем изучении.
У нас нет возможности описать здесь разборку других сундуков и ларцов. Достаточно сказать, что все они оказались в таком же хаотичном состоянии и мы всюду видели такую же неразбериху из самых несовместимых вещей. По большей части мы находили в ларцах от пятидесяти до шестидесяти отдельных предметов, на каждый из которых приходилось заводить регистрационную карточку.
Каждый раз, приступая к разборке вещей, мы испытывали все то же волнение, потому что никогда не знали, что сейчас предстанет перед нашими глазами - великолепный золотой скарабей, статуэтка или какое-нибудь прекрасное ювелирное украшение.
Конечно, работа шла медленно. Приходилось тратить бесконечные часы только на то, чтобы при помощи щетки и мехов удалить и сдуть пыль с истлевших тканей, обычно покрывающую все предметы, не нарушив при этом точного расположения фрагментов какого-нибудь ожерелья, бус или золотых украшений.
Больше всего забот нам доставляли воротники. Мы нашли восемь воротников характерного для Амарнского стиля рисунка, имитирующего цветы и листву. Чтобы установить точное расположение различных подвесок, потребовалось все наше внимание и терпение.
В другом случае нам необычайно повезло. Мы обнаружили трехрядное ожерелье с позолоченным пекторалем на одном конце и скарабеем на другом. Это ожерелье лежало на самом дне сундука, так что мы смогли извлечь одну бусинку за другой и тут же на месте нанизать на другие нитки в точном соответствии с оригинальным рисунком (табл. 28).
Больше всего забот вам доставила реставрация парадного панциря, о котором уже шла речь. Он был сделан чрезвычайно искусно и состоял из четырех отдельных частей: собственно панциря, выложенного золотом и сердоликом, с окантовкой из лент и наплечниками, инкрустированными золотыми и цветными бусами; из воротника с традиционными бусами из сердолика, зеленого и голубого фаянса и золота и из двух великолепных ажурных золотых пластинок с разноцветной инкрустацией, одна из которых свисала на грудь, а вторая уравновешивала первую сзади.
Подобные панцири довольно часто встречаются на различных изображениях. По-видимому, они были достаточно широко распространены. Но до сих пор никому еще не удавалось найти полный экземпляр такого украшения. Нам в этом отношении повезло. К несчастью, отдельные части панциря оказались сильно поврежденными и в ряде случаев их можно было восстановить лишь приблизительно.
