— Ты еще сомневаешься? — раздался голос Сарии, поднявшейся на веранду из огорода с корзиной дынь и сладкого картофеля. — Пойми ты, дружба человека и слона основана на взаимном уважении. У этих животных есть свои обычаи и даже что-то вроде религии. Несколько веков назад предки вендийцев сами обожествляли слонов. Порой они помогают тем, кто уважает древнюю веру…
— Моя подружка разбирается в древних легендах и кое-чего смыслит во всяких сверхъестественных штучках, — сообщил Конан кушиту, занимаясь высеканием искры для того, чтобы развести огонь. — Если бы я не знал ее… так близко, я бы подумал, что она настоящая ведьма.
— Нужно было быть настоящей волшебницей, чтобы дважды выцарапать тебя из лап смерти, — заметил Юма, поглядывая на Сарию. — Даже твое дикое природное здоровье не помогло бы тебе самостоятельно очухаться.
Не отвечая на взгляды Юмы, Сария сказала, скрывая улыбку:
— Когда меня готовили стать жрицей Сигтоны, то учили не только заклинаниям и ритуалам, но и тому, как пользоваться лекарственными травами, чтобы помогать соплеменникам.
Присев на корточки, она прикрыла ладонями трут, на который падали высекаемые Конаном искры.
— Но все мои таланты и старания были бы напрасны, если бы не вы с Бабраком. Мне ни за что было бы не удержать этого богатыря во время его припадков.
Юма кивнул:
— Да, это было похуже, чем в прошлый раз. Даже связанного по рукам и ногам, этого парня было нелегко удержать, когда он собирался поставить на уши весь форт в поисках щепотки лотоса. Но отвары из твоих трав, Сария, оказывались незаменимыми и в таких случаях. Я сразу подумал, что, если Конан выживет да еще и избавится от пристрастия к дурманящему лотосу, — это будет лучшим доказательством твоих колдовских умений и талантов.
Конан, не прислушиваясь к разговору, внимательно осматривал окружающую местность. Неожиданно, не говоря ни слова, он встал и направился к ближайшему кусту перед крыльцом. Оттуда он вернулся, держа в руках небольшой, завернутый в несколько широких листьев пакетик.
— Это ты принес? — нахмурившись, спросил киммериец Юму.
— Нет. А что это? Наверное, Сария обронила. Что-нибудь из ее специй или лечебных травок.
Конан покачал головой и развернул сухие, похожие на бумагу листья. Понюхав щепотку порошка, оказавшегося внутри, он резко отдернул руку, швырнул сверток в разгоревшийся очаг и отскочил в сторону, чтобы не глотнуть поднявшегося белого дыма. Подождав еще немного для верности, Конан сказал:
— Лотос. Подкинул какой-нибудь доброжелатель из подручных Фанг Луна. Я время от времени нахожу по соседству такие подарочки. Но всему свое время. Когда-нибудь я поймаю этого мерзавца.
Легкая тень пробежала по лицу киммерийца, но, встряхнувшись, он вскоре вновь улыбался Юме:
— А все-таки как здорово видеть тебя и снова чувствовать себя здоровым! Ну, рассказывай, какие новости в форте?
Юма помолчал, глядя, как Сария ловко чистит сладкий картофель, а затем сказал:
— Ты — главная новость, Конан. Но я не хотел тебе этого говорить, пока ты совсем не очухаешься. На тебя пришел вызов из Аграпура. — Взгляд Юмы не упустил момента, когда нож, застыв в воздухе, чуть не выпал из рук Сарии. — Это не в наказание, разумеется. И не насовсем, как мне сказали. В приказе излагают, что тебя собираются провозгласить героем и навесить тебе на тюрбан какую-то побрякушку при всем честном народе. Приказ подписан генералом Аболхассаном от имени самого короля.
— Объявить меня героем… сам Йилдиз?
Конан неподвижно посидел некоторое время, глядя куда-то вдаль, а затем разлегся на полу веранды, предварительно отвесив Юме дружеский шлепок по спине, от которого здоровенный чернокожий сержант согнулся, как тростинка.
— Герой, Кром их всех побери! Ну, теперь я им покажу! — Конан вскочил на ноги с такой легкостью, словно никаких ран на его теле отродясь не бывало. — Я выведу на чистую воду этого Фанг Луна! А шариф Джафар будет вынужден слушать меня и применять верную тактику в бою! Да что там — я сам доберусь до должности и звания генерала!.. Хм, Аболхассан… где-то я уже слышал это имя… Хотя это не имеет значения… Сария, а ты, детка, будешь теперь жить на широкую ногу, одеваться в роскошные наряды и… вообще, сегодня самый счастливый день для нас обоих.
— День появления новой опасности, — бросил Юма и под удивленными возгласами влюбленных встал с пола с самым мрачным видом. — На мой взгляд, Конан, трудно себе представить более страшное для тебя событие. Ты засветился, а нет ничего опаснее, чем быть на виду. Уверяю тебя, дружище, безопаснее стоять во главе легковооруженной фаланги против целого легиона арбалетчиков, кавалерии и толпы огнедышащих слонов. Умоляю тебя, если уж ты попал в такой переплет, то постарайся быть предельно осторожным. Если, конечно, такое понятие, как осторожность, вообще укладывается в твою тупую северную башку, как любит говорить наш уважаемый шариф.
— Юма, к чему такие страхи! Да кому я нужен, кому я помешаю так сильно, что мне нужно будет опасаться мести?
— Да хотя бы тем, кого ты сам только что назвал. Тот же Джафар, Фанг Лун, красноповязочники… Да еще дюжина-другая людей, которым ты встал поперек дороги. А скольким еще ты мерещишься соперником, сам того не желая… Однако всем им придется поторопиться разделаться с тобой, пока ты не обратишь свой облеченный новой властью гнев на них самих.
Юма облокотился на перила и помолчал.
— А хуже всего, что ты должен будешь один, без друзей отправиться в далекий нелегкий путь, да еще и в змеиное логово — в Аграпур. К тому же придется оставить Сарию здесь…
— Нет, она поедет со мной. Правда, любимая? — Конан схватил девушку за плечи и с удивлением посмотрел в ее полные печали глаза.
— Конан, дорогой. Для тебя это прекрасная возможность показать себя, сделать карьеру. Может оказаться, что в какой-то момент я буду тебе там мешать. К тому же здесь у меня столько дел: и больные жители деревни, которых надо лечить, и твои раненые товарищи, за которыми надо ухаживать, да и мало ли что еще…
— Понятно, — вздохнул Конан, — еще и детишки, которых ты обучаешь грамоте и всяким своим премудростям.
— Да, и их я не могу бросить, недоучив…
— Пока они сами не начнут поучать взрослых! Нет, ребята, вы двое — настоящие мастера превращать праздник в траур.
Конан посмотрел на Юму, но тот был слишком поглощен своими мыслями, чтобы обращать внимание на упреки друга.
— Сария, скажи, разве ты будешь чувствовать себя в безопасности здесь без меня?
Поцеловав киммерийца в плечо, Сария вновь занялась приготовлением завтрака. Не глядя на него, она сказала:
— Конечно. Я буду жить здесь. В деревне меня все любят. В форте тоже хорошо относятся. Если нужно, мне всегда помогут, а случись что — защитят от опасности. Да в последнее время мятежники здесь и не появляются.
— Ага, — согласился Конан, — как и мои недруги. Но будь осторожна, девочка. Старый шаман Моджурна однажды уже хотел убить тебя. Юма и Бабрак защитят тебя, если я поеду в столицу один. А кстати, где Бабрак? Что-то давненько я его не видел! — Конан попытался перевести разговор на более веселую тему. — Он так и молчит по поводу своих приключений в ту ночь?
— Точно. Заветы Тарима запрещают ему хвастаться своими победами на личном фронте, — расплылся в улыбке Юма, — но вид у него до сих пор словно у лисы, вылезающей из курятника с перьями на морде. Видимо, та дамочка слов на ветер не бросала и объяснила ему, что к чему в этой жизни.
Разговор за завтраком продолжился в таком же легком тоне. Покончив с дыней и вареными сладкими клубнями, Юма растянулся на полу веранды. Он оставался здесь, чтобы охранять Сарию. Конан же перепоясал тунику перевязью с ятаганом и направился в форт.
Он специально пошел через главные ворота — самым многолюдным путем. Предупрежденный Юмой, он ловил на себе множество взглядов, иногда дружеских (кое-кто из сослуживцев даже останавливал его, чтобы поздравить), но в основном удивленных, а то и полных, определенно, более неприязненных чувств. Проходя мимо солдатских палаток, он услышал, как кое-кто уже заключал пари — прикончат северянина или нет.
