По дешевке у "вояк" я приобрел шесть военных "уазиков" по 300 рублей штука, правда, три - оказались на запчасти, и два мощных "маза" с прицепами по 4 000 рублей, заручился поддержкой академика ВАСХНИЛа, тот обещал закрыть на сезон санитарными кордонами границу Украины, - мы будем монополистами не только района, - дадим рекламу во все десять районных газет, и вся область наша! Правда, пришлось заложить квартиру в Москве.
Хозяйка, Ирина, дочь местного секретаря райкома партии, подперев ладошкой щеку, присела за стол на диване, слушает, улыбаясь, нашу болтовню, наполовину замешанную новостями из Москвы.
В магазинах районного городка шаром покати, но в расширенном "коопе", пристройке многоэтажного дома, бывшей стекляшке "пусто-пусто", прилавки ломятся от изобилия продуктов. Здесь и масло, исчезнувшее давно даже в Москве, и колбасы всех сортов, мечта советского человека, - в магазине нет дефицита товаров, увидеть которые можно раньше только в номенклатурных "Березках" за "чеки", - но и денег нет у населения, чтобы покупать, килограмм колбасы стоит как зарплата среднего рабочего, почему и продается с ценниками ста грамм.
Здесь, в Волгоградской области, среди моря лжи и наивных селян, можно было разговаривать, не хвастаясь своей осведомленностью, хозяева прекрасно разбирались в сути Перестройки и ее юридических обоснованиях, держали текущие события в поле зрения и не рефлектировали по их поводу.
Всем нам, владеющим Россией, захотелось жить "как на Западе", просто и свободно, в меру денег, кто какими владеет.
Помню, я принес отцу на прочтение свои первые рассказы, он так и не прочитал их, сказав: "Талант сам пробьет себе дорогу", - добавил, - "ты что, хочешь попасть в эту банку с пауками, что называется Союз писателей?". - Больше я к нему с писаниной не подходил, тогда были другие времена, Альтова.
Перед своей смертью отец говорил "прошлого нельзя изменить".
В Москве семья занимала квартиру на площади Правды. У родителей нас было двое, я и мой старший брат. Он походил на отца, энергичного и рассудительного, светловолосый и стройный, с непокорным чубом и серыми глазами. Я же - пошел мастью в мать, волосы черные, с возрастом начали курчавиться, голова на короткой шее, нельзя сказать, что я хрупкого телосложения.
Когда отцу предложили работу в аппарате ЦК, мы жили благополучной размеренной жизнью в Волгоградской области, казалось, что после работы в Усть-Каменогорске в Восточном Казахстане, родители нашли вторую родину. Отец гордился знакомством с Шолоховым, но кумиром его был Фадеев, отец восхищался и старался походить на него даже внешне. Отец не был коренным казаком, он и мать родом с Западной Украины, отец учился еще в польской гимназии. Как журналист освещал события в Венгрии в 56 году. Мать была строга, никогда не вмешивалась в дела мужа, в семье мы обязаны были называть родителей на "вы". В отличие от меня, мой брат поступил учиться в Ленинград, и это было шагом из семьи, Питер всегда казался мне странным, заколдованным злым волшебником городом, не реальным и понятным, как Москва.
Брат приезжал из Питера последний раз в Москву, мы жили тогда на временной квартире, помню последний их спор с отцом на кухне. Отец говорил, что "власть имеет историческую природу, изменить которую невозможно".
" - Лучше бы занялся тэквандо. Ты - не знаешь правды жизни. Разве я, сын крестьянина, получил бы образование, если бы не советская власть? Есть закрытое постановление ЦК - "опускать" диссиденствующую молодежь, чтобы из них не выросли в будущем лидеры, противопоставляющие себя системе. Это еще Маркс научно доказал, что революция - это диалектика, борьба противоположностей, отрицание отрицания. А мы против будущей революции, мало, что ли крови пролили в последней, мы за сохранение стабильности в обществе, поэтому пресекаем всякое отрицание, мы за онтогенез и конвергенцию нашего общества - постепенное изменение в правильном и нужном для нас направлении. Воля единой партии не ошибается".
Все оборвалось в моей правильной жизни, когда родители ушли, так и не примирившись со старшим сыном и с моей новой семьей, а может, и не в этом дело..., отец застрелился, а мать после похорон приняла сверхдозу лекарства, и последовала за ним. Москва была как взъерошенный улей - укатали "Горби".
А я, так и не нашел свою Родину.
Почему я вспоминаю весну 1988 года на реке Медведице, что впадает в Дон в районе станицы Вешенской? Я не понял нанятого мной пчеловода. Да, я тогда заработал на нем бешеные деньги, я мог купить районную плотину ГЭС, с двумя турбинами размером с двухэтажный дом. Деньги собрали еще в марте, в обмен на липовые квитанции, гарантирующие получение пчелопакетов с элитных пасек из экологически чистых районов Молдавии, мне перевели на счет в Москве. Я по дешевке скупил бросовые пасеки по пути из Молдовы все подряд, и завез на Медведицу. Разбираться с клиентами кооператива оставил пчеловода. Я говорил своим работникам, что кооператив откроет давильню подсолнечного масла.
Но как там было остаться жить? Я предпочел деньги, но они меня жестко привязали, приходится делать все, чтобы они остались, вести призрачную жизнь в Венгрии, в Израиле, Америке - куда бы они меня не потянули за собой, в странах иного культурного менталитета. Отдыхаю на Гавайях. Я не могу понять - кто я? Хотя, как и у всех людей, у меня есть прошлое.
" - Боря, навозная куча - добро для курицы, разгребая, она выискивает в ней червячков. А, для нас - что?" - после расчета сказал обманутый на Медведице пчеловод. - "Твое сердце там, где твои деньги".
Вороны
Что отличает ворона от голубя. Все это могут сказать. Воркующие голуби - символ мира и добра, их кормят, выводят новые породы, оттаскивают от них озорующих детей и рыскающих в поисках охотничьей удачи собак. Ворона - жадное, скрытное, а порой и глупое создание, почему-то тоже живет рядом с человеком, на свалках и кладбищах. Человеку свойственно антропомизировать животных и природу, точнее привносить в нее свою мораль.
У дома женщина кормит голубей. "Цып-цып-цып" - говорит она, кроша у скамейки на асфальт хлеб. "Ах ты, негодник" - отгоняет маленькую курочку, что пытается клюнуть трех своих товарок, те поспешно улепетывают в разные стороны, но вновь и вновь возвращаются к кормушке. Но вот негодник оттеснен в сторону, курочки поспешно поклевывают крошки - мир восстановлен. Неожиданно один голубь клюнул в глаз другого. "Кыш!" - возмущенно воскликнула женщина, и голуби прянули с жаркого асфальта.
"Эх"... - вздохнул герой рассказа, - "чего я не согласился на тройку. Что он не знает что ли - дифзачет (дифференцированный зачет по итогам активности на семинарах) входит в средний балл, а первая тройка в сессии..." Герой вспомнил проницательный голос торопящегося куда-то молодого преподавателя политэкономии, парторга факультета: "Раз пришли - не готовы, два, третий - снова" - с упором на это "снова" - "Приходи тогда в Университет, а здесь я работаю, мне некогда" (готовит докторскую по новому мышлению). Все, что говорил на семинарах партийный философ, не находило правильной ниши в голове героя. Хотя бы о том, что учиться должны дети из обеспеченных семей, а не ФМШатники (дети физико-математической школы-интерната при университете), надерганные неизвестно ему кем из деревень. За последние годы Университет заполонили хорошо одетые и сытые дети торгашей, директоров предприятий и спортсменов из союзных республик, особенно, после того как Университету присвоили звание "ленинского комсомола" и снизили научный рейтинг учебного заведения. Как все изменилось с тех пор, как герой рассказа восстановился на факультет после армии.
Героя обгоняют молодые, молчаливые научные работники, он медленно бредет по дорожке, те же уже сходят с дорожки на тропинку, уводящую в лес - закончился жаркий весенний день. Еще не взматеревшая, но уже густая зелень в лесу дает прохладную тень, лежащую на мягкой траве. "Кар-кар" - неуверенно кричат две вороны, сидя на высоченной березе в закатном лесу. "Кар-кар, - когда каркают вороны, где-то падаль" - подумал герой, тяжело вздохнув. Обогнал его мужчина, очки интеллектуала проплыли над кустами на повороте тропинки, и вот маячит затылок с ушами, удаляясь среди дальних сосен, герой тоже повернул за ним. "Нет, не оставят после окончания в Академгородке, и вернусь в Уссурийск, где ветер гоняет пыль из пустынь Монголии...". "Кар-кар. Кар-кар". Вороны снялись с дерева и теперь летают над вершинами. "Взбалмошные птицы" - подумал удрученный студент Университета имени Ленинского комсомола, неся в руке черный портфель и больше не обращая внимания на каркающих в высоте ворон. Тропинка вот-вот увела бы из березовой рощи в сосновую чащу. Уже повеяло теплым запахом шишек. "Кар" - раздалось над ухом и ворона, хлопая по воздуху крыльями, спикировала перед лицом, выпрямила полет, набирая высоту. "Кар-кар" - и мимо лица пролетела еще одна. Если бы не тяжелый портфель, пожалуй, парень от неожиданности взмахнул бы руками, но инцидента не получилось, и он пошел дальше, оглядываясь на птиц. "Кар-кар" - заходят снова в боевом порядке. Ему вспомнились мертвые домашние утята с расклеванными головками в пыли дороги в деревне своей бабки. "Ворона" - сказала ему тогда бабка. Чем дальше он шел по тропинке, тем взбалмошней каркали вороны и чаще пролетали перед лицом. Спикировав, они летели назад. "Кар-кар, хотя бы сказали, что надо" - подумал он, глядя на обнаглевших птиц. Герой рассказа оставил на тропинке портфель и свернул назад по траве в сторону птиц. "Кар" - спокойно выговорила, пролетая над головой, ворона и села впереди на елку. Другая пролетела дальше и села на березу, что за кустами, на которые падала тень от закатного леса. Потом первая присоединилась ко второй. Парень вошел в кусты. Вороны взлетели и теперь носились вокруг одной березы, истошно вопя. "Не должны ударить" - неожиданно сказал себе парень и уверенно пошел к развесистой березе. Под деревом сидел в траве, лупая глазами, здоровенный вороненок. Перья неряшливо торчали из него, широкий клюв приоткрыт, словно он разомлел от жары. Парень нагнулся и поднял его. Гузка голая, с реденьким свалявшимся пухом. Наш герой подержал и посадил его на толстенную нижнюю ветку березы, пошарил глазами по вершинам, но гнезда не нашел. Вороны над головой непрерывно орут, одна летает вокруг головы, другая бьет клювом по ветке дерева. "Смещенная реакция" - сказал бы биолог о таком поведении животного. Парень молча посмотрел на тихо сидящего вороненка и пошел к тропинке назад к портфелю. Вороны не полетели за ним. А по тропинке проходили люди, огибая портфель. В лесу носились веселые собаки, выведенные на прогулку из коттеджей. "Вот, заботятся, однако о будущем" - подумал о воронах парень. - "Что будет со страной через десять лет..?".
