О том, что народ видел высшую доблесть и героизм именно в «прямом бою» с завоевателями, свидетельствует создание народного сказания о подвиге Евпатия Коловрата, рязанского богатыря. 1700 «удальцов» Евпатия Коловрата напали на войско Батыя именно «в поле». Вот описание этого подвига:

«В то же время некто из вельмож русских, именем Евпатий Коловрат, был в Чернигове с князем Ингорем Ингоревичем, и услышал приход на Русскую землю зло-верного царя Батыя, пришел из Чернигова с малой дружиной, [10] и гнал быстро, и приехал а землю Рязанскую, и увидел ее опустевшей, города разорены, церкви и дома сожжены, а люди побиты, а иные сожжены, а иные в воде потоплены. Евпатий же, видя это, распалися сердцем: был он очень храбр. И собрал немного воинов, всего 1700 человек, которые уцелели вне города. И погнался за безбожным царем Батыем, чтобы отомстить за кровь христианскую. И догнали его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы на Батыевы. И начали сечь без милости и смешались полки... И едва поймали от полка Евпатиева пять человек воинов, изнемогших от великих ран. И привели их к Батыю. Он же спросил их: «Какой вы веры и какой гомли, что мне зло творите?» Они же ответили: «Веры христианской, а воины мы великого князя Юрия Ингоревича Рязанского, а полка Евпатия Коловрата. Посланы мы тебя, царя сильного, почтить и честно проводить». Царь же удивился ответу их и мудрости. И послал на Евпатия шурина своего Хозтоврула, и с ним многие полки... Хозтоврул похвалился царю Батыю Евпатия Коловрата руками живого взять и к нему привести. И сошлись полки. Евпатий наехал на Хозтов-рула-богатыря и рассек его мечом надвое до седла... и многих богатырей... побил, одних надвое рассекая, а иных до седла. И известили Батыя, он же, слышав сие, горевал о шурине своем, и повелел навести на Евпатия множество пороков, и начали пороки бить по нему, и едва сумели так убить крепкорукого и дерзкого сердцем и львояростного Евпатия. И принесли его мертвого к царю Батыю. Батый же, увидев его, удивился с князьями своими храбрости его и мужеству. И повелел тело его отдать оставшейся дружине его, которая в том бою была пленена. И повелел их отпустить и ничем не вредить...». Князья ордынские сказали Батыю: «Мы со многими царями во многих землях, на многих бранях бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы наши не рассказывали нам. Сии люди крылаты и не имеют смерти, так крепко и мужественно бьются, один с тысячей, а два с тьмой. Ни один из них не может уйти живым с поля боя». А сам Батый говорил: «О, Евпатий Коловрат! Многих сильных богатырей моей орды побил ты, и многие полки пали. Если бы у меня такой служил — держал бы я его против сердца своего!»{13}.

Образ богатыря Евпатия Коловрата олицетворяет собой образ всего русского народа, в годину страшного [11] народного бедствия мужественно и стойко сражавшегося за родную землю. Евпатий Коловрат погиб в неравной сече, но тысячи других народных героев продолжали борьбу. Большой кровью платили завоеватели за каждый шаг по русской земле.

Мужественно сопротивлялись завоевателям русские города, и в множественности эпизодов этих противоборств, соединившихся вместе в непрерывное большое противоборство, следует искать причины конечной неудачи ордынских завоевателей. Орды хана Батыя надолго задержались в русских землях и пришли в Центральную Европу ослабленными, неспособными к дальнейшему активному наступлению.

16 декабря полчища хана Батыя «оступиша град Рязань и острогом оградиша». Войска в Рязани осталось немного, но все горожане взялись за оружие. Пять дней ордынские тысячи, сменяя друг друга, непрерывно штурмовали деревянные стены Рязани. Непрерывное сражение измотало защитников города, что позволило свежим ордынским отрядам взойти на городские стены. «В шестой день рано, — повествует автор «Повести о разорении Рязани Батыем», — придоша погании ко граду, овии с огнем, а инии с топоры, а инии с пороки, и с токмачи, и лестницами, и взяша град Рязань месяца декабря в 21 день». Город подвергся страшному разорению, почти все горожане погибли. «Множество мертвых лежаша, и град разорен, земля пуста, церкви пожжены ... только дым и земля и пепел...»

Упорное сопротивление оказала Москва, тогда еще рядовой городок на окраине Великого княжества Владимирского, с небольшим деревянным Кремлем. В Москве с «малым войском» были сын великого князя Владимир Юрьевич и воевода Филипп Нянка. Но москвичи не сдались, несмотря на подавляющее превосходство сил противника. Ордынцам пришлось штурмовать Москву. По сообщению Рашид-ад-Дина (которое, впрочем, некоторые историки считают недостоверным), завоеватели взяли Москву только «сообща в пять дней». Русский летописец сообщал о взятии Москвы следующее: «Взяша Москву ... и воеводу убита Филипа Нянка, а князя Во-лодимера яша руками ... а люди избища от старьца и до сущего младенца, а град и церкови святыя огневи преда-ша, и монастыри вси и села пожгоша, и много имения вьземше, отъидоша»{14}. [12]

Летописи не сохранили данных об обороне других русских городов между Рязанью и Владимиром по пути похода хана Батыя. Однако можно предположить что ему пришлось неоднократно задерживаться для осады и штурмов укрепленных городов. От Рязани до Владимира ордынцы шли по льду Оки и Москвы-реки, а затем — по водоразделу Москвы-реки и Клязьмы и по самой Клязьме — около 40 дней, преодолев расстояние менее 500 километров. Таким образом, скорость движения ордынского войска составляла всего 10 — 15 километров в день, намного меньше той, о которой сообщали современники (до 80 километров за дневной переход!). Такое медленное движение Батыя вряд ли можно объяснить только зимними условиями.

4 февраля ордынцы подошли к Владимиру, столице Северо-Восточной Руси. Великий князь уже покинул город «с малой дружиной», и оборону возглавляли его сыновья Всеволод и Мстислав и воевода Петр Ослядяко-вич. Вся тяжесть борьбы легла на плечи вооруженного посадского населения и крестьян из соседних волостей, укрывшихся за крепостными стенами. На предложение ордынцев сдаться защитники Владимира ответили решительным отказом. Хану Батыю пришлось перейти к планомерной осаде. Его войско «сташа станом пред Золотыми враты... множество вой бещислено около всего града», потом «начаша наряжати лесы и порокы ставиша до вечера, а на ночь огородиша тыном около всего города Володимеря». Непрерывно долбили деревянные стены камнеметные орудия — пороки. 6 февраля стены в нескольких местах были пробиты, но после ожесточенного боя в проломах защитники Владимира «во град их не пустили».

Решительный штурм начался 7 февраля. Снова была пробита пороками городская стена «у Золотых Ворот, у святого Спаса». Одновременно рухнули стены и в других местах Владимира: у «Ирининых», «Медяных» и «Волжских» ворот. Ордынцы ворвались в город. Примыкавший к Золотым Воротам «Новый город» они «взяша ... до обеда». Уцелевшие горожане бежали в Средний, «Печернии город», надеясь организовать оборону на внутренней стене. Но участь столицы уже была решена, потому что, по словам В. Н. Татищева, здесь «оборонять было уже некому, многих тут побили и пленили». Недолго продержался и Детинец, последний оплот защитников [13] столицы. Описанный летописцами драматический эпизод сожжения ордынцами собора, где собрались княжеская семья и «множество бояр и народа», — последняя страница обороны великого города. Владимир пал.

Упорное сопротивление владимирцев, видимо, произвело большое впечатление на современников. Рашид-ад-Дин в своей «Истории Угедей-каана» среди записей о важнейших событиях специально указывал: «город Юргия Великого взяли в 8 дней. Они ожесточенно сражались»{15}.

Есть данные об упорном сопротивлении Переяславля-Залесского, который был хорошо укреплен; Н. Н. Воронин утверждает, что этот сравнительно небольшой город имел укрепления, «которые уступали только Владимиру». По свидетельству Рашид-ад-Дина, бои под Переяславлем„ продолжались пять дней, и взяли его ордынцы «сообща», т. е. большими силами.